Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы
Они подкрепились какой-то запеченной, вроде бы морской живностью, очень вкусной, потом вышли и остановились у парапета, лениво осматриваясь, словно плавая в густой жаре. Раскаленное солнце стояло почти в зените, наклонные фасады белых двадцатиэтажных домов, расчерченные узкими горизонтальными террасами и рассеченные сверху вниз идеально ровными ребрами пилонов сияли в его свете так, что было больно смотреть. Две шеренги этих совершенно одинаковых зданий протянулись вдоль улицы, насколько хватал глаз. Их первые этажи утопали в густой, плотной зелени, казавшейся очень темной.
А между ними, за парапетом, лежал исполинский каньон с крутыми, монолитными стенами — на его плоском дне протянулись две полоски редких, невысоких деревьев и идеально ровный канал с низкими берегами — вода в нем тоже была темной, зеленовато-черной, что говорило об огромной глубине. Но большую его часть занимали две бетонных дороги, широких, словно взлетные полосы — оттуда поднимались густые волны раскаленного воздуха и Лэйми боялся представить, какая там духота. Тем не менее, он видел там крохотные, легко одетые фигурки — и плывущие по каналу разноцветные лодки.
Они брели вдоль канала дальше на запад, пока громадные здания не остались позади. Впереди снова был обширный луг с вертолетными стоянками, а за ним уже берег озера Орчи — земля от их ног вновь спускалась вниз колоссальным, тщательно выровненным пологим склоном, покрытым пышной травой. Свежий ветер раскатывал кристаллическую скатерть по всей безграничной шири искрящейся воды. Над ней, словно фантастический горный хребет, стояли белоснежные, ослепительные облака. Вдали, едва заметно, двигались яркие скорлупки яхт.
Они остановились на самом гребне склона, глядя на озеро. Оттуда тек очень ровный, монолитный поток влажного, прохладного воздуха, ощутимо давя на лицо и грудь Лэйми. На севере, на исполинских трубчатых опорах, возвышалось несколько искусственных островов, соединенных длинными подвесными мостами. Они отстояли от берега на милю или на две и их верхние платформы были на одном уровне с его глазами. Ему очень хотелось бы побывать там, но это острова были далеко…
Он покосился на друга. Охэйо замер, прищурив от солнца свои длинные глаза и заметно нахмурившись: ему явно снова хотелось летать.
— Пойдем на пляж? — предложил Лэйми. — Я, знаешь, совсем не прочь искупаться.
Охэйо посмотрел на него. Его лицо приняло обычное непроницаемое выражение.
— Хорошо. Пошли. Знаешь ли, я тоже…
2.Пляж, к их удивлению, оказался почти пуст. Они разделись и пошли к воде, оставив барахлишко в кабинках. Лэйми бездумно глянул вбок… и его сердце ёкнуло. На него смотрела стройная девчонка всего лет семнадцати — на удивление симпатичная. Их взгляды встретились… и он словно запутался в них…
Девчонка бодро пошла к ним, но остановилась, не доходя трех шагов, глядя на них смущенно и в то же время с любопытством. Трусики вызывающе сползли ей на левое бедро, открывая выпуклый изгиб талии, кончавшийся на уровне пупка — очень красивый и говоривший о хорошей породе. Она стояла босиком на нагретом солнцем колючем гравии — и это явно ей нравилось, нравился этот прекрасный день и весь окружающий мир.
Охэйо, как всегда, опомнился первым. Он широко улыбнулся, прижал ладони скрещенных рук к груди и сдержанно, слегка, поклонился.
— Аннит Охэйо анта Хилайа, — церемонно представился он и толкнул Лэйми локтем.
— Лэйми Анхиз, — торопливо произнес тот.
Девчонка повторила их приветствие — излишне старательно и торопливо — как понял Лэйми, от избытка дружелюбия, а не от неловкости, — улыбнулась им и тоже, наконец, представилась:
— Миа Линна.
— Очень приятно. Чем обязаны?..
— Вы не отсюда, правда? — её глаза блестели и Лэйми понял, что она буквально сгорает от любопытства.
— Из Хониара.
— Правда? А где это?
Охэйо начал рассказывать — Миа слушала его, буквально развесив уши. Это, впрочем, не мешало ей тащить их за собой — она, вообще-то, тоже шла купаться.
По дороге Лэйми украдкой разглядывал их новую знакомую. Миа была ниже его, гибкая, стройная, красивая — лохматая грива вьющихся темных волос, влажные черные глаза, большие и длинные, высокие скулы, четкие пухлые губы. Светло-коричневая кожа девушки была гладкой, с пробивавшимся во всю щеку румянцем. На лице — выражение бестревожного, задумчивого интереса или грустного ожидания чего-то очень хорошего…
Встреча с ней взбудоражила его душу — хотя он и сам не понимал, почему. Охэйо тоже стал каким-то хмурым и задумчивым — он смотрел себе под ноги, его губы беззвучно шевелились. Наконец, он поднял голову, посмотрел на него и улыбнулся.
— Я думаю, нас ждет хороший день.
3.Они втроем искупались, потом долго лежали друг рядом с другом, наслаждаясь теплым солнцем и феерией плывущих на них, огромных, во все небо, тяжелых туч, сначала ослепительно-белых, а потом угрожающе-низких, свинцовых, — а потом, как-то вдруг, Миа пригласила их в гости к своим друзьям — весьма кстати, так как надвигалась гроза — и повела прочь от берега, вверх по склону.
Тучи уже затянули всё небо, рельефные, зеленовато-синие; тяжелый, влажный воздух сгустился. Дома здесь были древние, из темного камня, они плотно смыкались друг с другом. Их дворы были замощены блестящей брусчаткой.
Едва они нырнули в сумрачный подъезд, за окнами потемнело, с неба рухнул горячий ливень. Ровный глухой шум говорил о его силе. Казалось, начался потоп.
Квартира Миа находилась на третьем этаже. Прихожая была просторной, почти темной и Лэйми не смог ничего разглядеть. Они сбросили сандалии, потом Миа небрежно толкнула дверь — и он с замирающим невесть отчего сердцем вошел в просторную комнату, оклеенную пёстро-зелеными обоями. Вся мебель в ней была низкой — пара огромных, обитых кожей диванов, черные столики, какие-то не то комоды, не то огромные тумбочки — и от этого комната казалась ещё больше. Её пол был застелен огромным бело-коричневым ковром, но самой примечательной деталью обстановки тут было, несомненно, окно — занимавший почти весь торец комнаты проем в форме лежащего на боку, сплющенного снизу овала. Прорезая толстенную стену, он вел на террасу, утопленную в массив здания так, что комната казалась какой-то комфортабельной пещерой. Друзей Миа в ней оказалось всего двое — Лэйит Инлай и Наури Инлай, её брат — рослый, широкогрудый юноша с такой же, как у Охэйо, гривой черных волос — точь-в-точь, одетый, из-за жуткой жары, только в плавки и явно этим смущенный. Он весь был, казалось, отлит из гладкой, блестящей бронзы, — его тугие мускулы словно сплавлялись под плотной, темно-смуглой кожей, а скуластое лицо было хмурое, диковатое и очень красивое. Лэйми отметил, что они с Аннитом вообще очень похожи — разве что глаза у Охэйо были ярко-зеленые, а кожа — очень светлой — и смотрели друг на друга с каким-то детским удивлением, словно встретили другого, незнакомого себя.
