Александр Казанцев - Том (4). Купол надежды
Прямо перед ними столкнулись две автомашины, помяв крылья. Их владельцы, темпераментные итальянцы, обычно так шумно разговаривающие, теперь лишь обменялись визитными карточками.
– Бизнес! – глубокомысленно заметил Смит. – Берегут время.
Около витрины модного магазина с восковыми улыбками манекенов американец указал на яму археологических раскопок напротив:
– Внизу каменные плиты, исхоженные матронами. Были ли среди них вот такие же хорошенькие мордашки? – И он подмигнул витрине.
Новые знакомые бродили по городу два часа, Смит показывал фонтаны:
– Для итальянцев открытие каждого фонтана не только праздник, но и бизнес, завидное зрелище для туристов. А туризм – индустрия!
И чичероне тащил Мелхова дальше по душным от автомобильных газов улицам.
– А вот и древний водопровод! – воскликнул он перед каменными виадуками, странно выглядевшими на фоне стеклобетонных зданий.
– Сработанный рабами Рима, – отозвался Мелхов.
– Браво! Так сказал Маяковский.
Юрий Сергеевич покосился на спутника, а тот продолжал:
– Вот выучусь как следует русскому языку и приеду к вам в Россию корреспондентом своей газеты. Тогда вы покажете мне Москву. Как это у вас говорится: «Долг платежом прекрасен»?
– Не совсем так, но вроде, – усмехнулся Мелхов и подумал: «Видно, не зря прилип этот американец, на связь в Москве рассчитывает».
Они дошли до Ватикана, этого отгороженного древней стеной самостоятельного «государства попов» в центре итальянской столицы.
Смит по-хозяйски показывал опереточно наряженных стражников, охранявших вход в город святого престола. Их средневековые двухцветные камзолы походили на шутовское одеяние скоморохов, но привлекали внимание туристов, плативших валютой за любопытство, охотно Ватиканом удовлетворяемое.
Посещение музеев Ватикана с фресками Микеланджело перенесли на другой день, а сейчас зашли в величественный собор св. Петра, где на полу начерчены размеры всех крупнейших церквей мира, которые могли бы поместиться внутри этого храма. Смит даже отыскал отметку величины Исаакиевского собора в Ленинграде.
Им повезло. «Нельзя побывать в Риме и не видеть римского папу». Совершалась какая-то церемония, и перед наполнявшей собор толпой вынесли в кресле старичка. Служитель в рясе поднес микрофон, и папа заговорил по-итальянски.
– Наплевать, что не понимаем, – шепнул Смит. – Важно, что мы его слышали. Но нам пора!
И американец потащил Мелхова смотреть римский форум.
С почтением разглядывал Юрий Сергеевич тесно поставленные, частью обломанные колонны. «Здесь когда-то толпились люди в тогах и решали судьбы мира». Он сказал об этом Смиту. Тот обрадовался:
– Мы побываем на другом форуме, где люди не столько определяют судьбы мира, сколько пекутся о них…
Этот форум оказался конференцией ООН по вопросам продовольствия. Проходил он не среди тесных колонн, а в огромном современном зале с потолком, напоминавшим стеганое одеяло, за которым скрывалось хитрое акустическое устройство. Однако оценивать его не требовалось, так как Смиту, предъявившему корреспондентскую карточку, и сопровождавшему его Мелхову выдали при входе по радиоприемничку с наушниками. Поставив стрелку на шкале против определенной цифры, можно слышать выступающего на знакомом языке. Передачи принимались из кабин переводчиков.
Когда устроились в ложе прессы, на трибуну поднялся английский профессор Смайльс, демограф и футуролог. Суховатый, седоусый, аристократичный, воплощенная респектабельность. Мелхов мысленно поставил себя рядом с ним, взяв его за образец.
– Мне кажется весьма значительным, что в Вечном городе решаются «вечные проблемы». Нет лишь уверенности в вечности. Я далек от мысли упрекать мужчин и женщин, моих современников, тем более что у меня самого трое детей и мы с женой еще полны жизненных сил, но я искренне сожалею, что слишком много семей как бы подражают мне и тем самым приближают человечество к демографическому взрыву.
Мелхов, слушая оратора по-английски, ради любопытства включил русский перевод и ужаснулся: смысл речей беспардонно искажался. Надо думать, что основные доклады здесь заранее переведены. Впрочем, не мешало бы ввести международный язык: эсперанто или латынь.
Англичанин продолжал свою учтивую речь, смысл которой сводился к тому, что безрассудно размножающееся человечество без войн и былых болезней ныне увеличивается вдвое не за тысячу лет, как прежде, а за тридцать семь лет.
– Нет средств предотвратить цунами, – патетически заканчивал мистер Смайльс, – цунами, которое обрушится на нашу грешную Землю. Я сожалею, но приходится радоваться хоть тому, что мы живем в этом веке, а не через тысячу лет, и все еще плывем среди звезд на перегруженном корабле «Земля». – И, поклонившись, он оставил трибуну.
В следующих выступлениях было меньше учтивости, риторических перлов, но больше убийственных цифр.
Во всем мире дефицит белка в год – 5 × 1015 калорий.[2] Каждому человеку в день надо 3000 калорий. Значит, питанием не обеспечено по меньшей мере 1,8 миллиарда человек, то есть половина человечества.
Положение с зерном удручающее. Резервные запасы пшеницы во всем мире уменьшились к 1974 году с 49 до 39 миллионов тонн. Последующие засухи и недороды еще больше ухудшили положение. Не лучше и с мясом. Когда нет зерна, скот кормить нечем, и его забивают. Тогда появляется избыток мяса, как, например, в Западной Европе. Но потом цена на этот продукт подскакивает, и он становится недоступным. Попытки увеличить засеваемые зерном площади завершились приростом всего лишь в 0,7 процента, но это достижение сводится на нет капризами природы в других районах: засухами или проливными дождями, ураганами или наводнениями. Климатологи объявили, что «наша планета вступила в период растущего непостоянства и резких аномалий в погоде».
Говорили о мировой торговле зерном, как о панацее от всех бед, но оказалось, что Индия и Китай, составляя 36 процентов населения земного шара, получали лишь 9 процентов проданного зерна.
На трибуну поднялась модно одетая энергичная дама в темных очках и обличающим тоном заговорила о детях:
– Нет большего ужаса, чем тот, который я испытала, встречая детей, ослепших из-за нехватки витамина А. Казалось бы, нет ничего проще выращивания моркови, и вместе с тем на одном только Дальнем Востоке, исключая Советский Союз, из-за недостатка витамина А слепнут сто тысяч детей ежегодно. Я видела этих несчастных, и мне страшно представить себе, что за десять лет их наберется достаточно для заселения миллионного города слепых! – Дама жадно выпила стакан воды. – А детская смертность? В развивающихся странах она в десять с лишним раз превысила смертность в развитых. Так не за благо ли надо считать, что программа искусственного ограничения рождаемости дала результат. Там, где ее применяли, 2,2 миллиона детей не появилось на свет.
