В. Стюарт - Запрещённая планета
— Робби, эта опасность, о которой говорил Морбиус… Что это?
Ответ последовал через более длительный промежуток времени, чем какой-либо из предыдущих, и я заметил очень быстрое изменение световых рисунков.
— Вопрос непонятен, — ответил наконец металлический голос. — Повторите, пожалуйста.
— Что это за опасность, о которой упоминал доктор Морбиус? — медленно и очень четко произнес Адамс.
Реакция робота на этот вопрос была поразительной. Скрежетание, которое, видимо, всегда сопровождало его голос, достигло настоящего завывания, а огоньки бешено замигали. Затем скрежет прекратился совсем, потухли огоньки. Механизм снова будто умер.
— Что же он сделал? — пробормотал Фарман. — Вставил взрыватель?
Но прежде чем кто-нибудь из нас заговорил, огоньки снова вспыхнули за жалюзи шлема. Мне показалось, что они сложились в тот же простой рисунок, как и в самом начале. Но я не был в этом твердо уверен.
Робот произнес:
— Я должен доставить командора и офицеров к доктору Морбиусу.
Он сказал это точно так же, как и в первый раз.
Адамс отвернулся от него, отошел на несколько шагов и сделал знак Фарману, Квинну и мне подойти. Мы окружили его и Адамс сказал:
— Двое из нас должны поехать. Я и Джерри. Вы, Лон, останетесь за командира. Когда мы уедем, возвращайтесь на корабль и все время следите за мной. — Он слегка постучал по маленькому блестящему цилиндрику своего видеофона, который был прикреплен к его поясу и выглядел, как деталь пряжки.
— Слушаюсь, командор, — с готовностью ответил Квинн. Обида его уже видимо, прошла.
— Наружных часовых оставьте, — продолжал Адамс, — Держите наготове два крупнокалиберных орудия. Вездеход надо смонтировать немедленно. Может, вам понадобится последовать за нами.
— Слушаюсь, — повторил Квинн.
— Какие будут мнения? — спросил Адамс, по очереди посмотрев на каждого из нас. Фарман и Квинн молча покачали головами, но я заговорил:
— Простите, командор, но ведь вы абсолютно не представляете, в какую обстановку можете попасть, не так ли?
— Конечно, — ответил Адамс.
— Может даже случиться несчастье, не правда ли? — продолжал я.
— Так что же? — спросил он.
— Так вот мне кажется, что число три гораздо лучше числа два, — ответил я. — И не такой уж я старик. У меня 180-й разряд вот по этому… — Я дотронулся до кобуры своего пистолета «Д-Р». — А на корабле я ничем не смогу быть полезным Лонни…
Мне не понадобилось заканчивать свою мысль, потому что на лице Адамса промелькнула одна из его мимолетных усмешек.
— Ну, ладно, — сказал он, — Ладно. — Улыбка исчезла, и он снова взглянул на Квинна:
— Что ж, ничего не поделаешь!
— Слушаюсь, — в третий раз повторил Квинн и добавил: — Удачи!
После этого он ушел, и я, последовав за Адамсом и Фарманом туда, где стоял робот, слышал, как он отдавал Бозану какие-то приказания.
Адамс остановился перед механизмом.
— Робби, — позвал он, и огоньки в шлеме робота зажглись знакомым рисунком, — Мы готовы отправиться к доктору Морбиусу.
— Благодарю вас, — раздался металлический голос, — Прошу следовать за мной, — И, повернувшись, робот направился к экипажу своей широкой, тяжелой и неуклюжей походкой.
В тот момент, когда мы все трое двинулись за роботом, я оглянулся. За исключением трех часовых, уже никого не было видно. Наш корабль по-прежнему выглядел каким-то чужеродным растением, совершенно не свойственным ни этому зеленовато-голубому свету, отражающемуся в его блестящем корпусе, ни красному песку, ни голубовато-серым острым вершинам скал, возвышающимся группами вокруг корабля… Да, все это так… Все вполне реально… И все-таки казалось совершенно нереальным, невероятным! И в довершение всей этой невероятности я, Чарльз Кваер Остроу, должен был сейчас помчаться по этой неправдоподобной, ничего хорошего не обещающей пустыне в каком-то нелепом экипаже, управляемом механической карикатурой на человека, в обществе двух суровых мужчин, направляющихся к кому-то, зачем-то, куда-то, о чем никто из них наверняка даже не догадывается…
2Эта поездка чем-то напоминала экскурсию. Часы показывали, что с момента отправления не прошло и пятнадцати минут, но мне показалось, что мы находимся в пути уже давно. Возможно, это было потому, что добрую половину времени я просидел с закрытыми глазами.
Мы тронулись в путь с таким ужасным ускорением, что я возблагодарил бога за привязные ремни, которые обнаружил на сиденье. Мы помчались через пустыню по направлению к горам, и, как мы быстро убедились, эта пустыня была совсем не такой ровной, как она выглядела с корабля. То, что виднелось с места нашей посадки, оказалось низиной, скрывавшей огромную расщелину в полмили шириной и миль пять глубиной, которая тянулась вдоль пути нашего следования.
Первый раз я зажмурил глаза потому, что робот мчал нас, не снижая скорости, вдоль самого края пропасти так, что между нашим экипажем и неминуемой гибелью оставалось не более, чем шесть дюймов…
Когда я наконец осторожно открыл глаза, то увидел, что пропасть мы благополучно миновали, но зато теперь бешено несемся прямо на крутой каменистый откос, внезапно выросший из красного песка между нами и горами. Широкая полоса этой голубовато-серой скалы, казалось, тянется на мили в обе стороны и на добрую сотню футов возвышается над уровнем пустыни. В скале не было заметно ни малейшей трещины, однако мы неслись прямо на нее на такой скорости, о какой мне страшно было и подумать. Я опять невольно зажмурился.
Некоторое время мы продолжали мчаться по-прежнему, как вдруг экипаж немного притормозил на крутом повороте. Я услышал, как кто-то из моих попутчиков издал восклицание, и отважился открыть один глаз — и вскрикнул сам.
Должно быть, в скале все-таки был проход, потому что теперь мы находились по другую ее сторону и уже гораздо медленнее спускались по отлогому склону к обширной долине, с одной стороны которой была эта скала, а с другой — подножие гор. Казалось, мы находимся уже за тысячу миль от пустыни, потому что здесь, простираясь так далеко, сколько можно было схватить взглядом, раскинулись луга и рощи деревьев. Вдалеке спокойно сверкала неширокая река.
Первым моим впечатлением, как и во время осмотра планеты с высоты, было сходство с Землей. Но когда мы спустились по склону и долину стало видно гораздо лучше, это сходство постепенно исчезло. Деревья, которые с первого взгляда могли показаться зелеными тропическими растениями, в действительности не походили ни на одно земное дерево ни по коре ствола, ни по листьям, ни даже по форме. Трава была мягкого золотистого цвета, а вода в реке — темно-синяя, как Средиземное море…
