Филип Дик - Лейтесь, слёзы...
— Вот ваши права водителя шустреца, — перебила его Кати. Она аккуратно предала Ясону маленькую черную карточку. — Теперь я примусь за ваш военный билет. С ним будет немного сложнее из-за фото в фас и в профиль, но для этого у меня есть вон та аппаратура. — Она указала Ясону на белый экран, перед которым стояла тренога с камерой, а сбоку возвышалась вспышка.
— Я смотрю, у вас есть все оборудование, — заметил Ясон, пристально глядя на белый экран. За свою долгую карьеру артиста он всегда точно знал, где ему стоять и какое лицо изобразить.
Но на сей раз он, очевидно, сделал что-то не так. Кати сурово его изучала.
— Вы слишком освещены, — сказала она отчасти Ясону, отчасти себе. — И сами светитесь, но как-то странно, по-фальшивому.
— Нормальная публичная съемка, — сказал Ясон. — Глянцевые фотки восемь на десять.
— Здесь такие не требуются. Поймите, они должны на всю оставшуюся жизнь уберечь вас от исправительно-трудового лагеря. И нечего улыбаться.
Ясон улыбаться не стал.
— Вот и хорошо, — сказала Кати. Вытащив фотографии из камеры, она аккуратно перенесла их к своему верстаку, помахивая, чтобы высушить. — Эти проклятые служебные оживленки, которые требуются для военно-служебных бумаг… короче, эта камера обошлась мне в тысячу долларов, а больше ни для чего другого она мне и не нужна… Впрочем, я должна была ее иметь. — Кати пристально на него посмотрела. — Это дорого вам обойдется.
— Да, — каменным голосом отозвался Ясон. Он уже это понял.
Некоторое время Кати с чем-то таким возилась, а затем, резко повернувшись к Ясону, спросила:
— Кто же вы на самом деле? Вы явно привыкли позировать. Я же видела, с какой милой улыбкой вы застыли там, где надо, и с этими светящимися глазами.
— Я уже сказал. Я Ясон Тавернер. Хозяин ТВ-шоу для знаменитых гостей, каждый вечер по вторникам.
— Нет, — возразила Кати и покачала головой. — Впрочем, это не мое дело. Я не должна была спрашивать. — Но при этом она продолжала с каким-то возбуждением его разглядывать. — Вы все делаете не так. Вы и впрямь знаменитость. Это было сделано машинально — то, как вы позировали для фотографии. Но в то же время вы не знаменитость. Нет никакого Ясона Тавернера — который что-то из себя значит и что-то представляет. Так кто же вы тогда? Человек, которого без конца фотографировали и которого никто никогда не видел и не слышал?
Ясон сказал:
— Я занимаюсь этим точно так же, как занималась бы этим любая другая знаменитость, про которую никто никогда не слышал.
Некоторое время Кати молча глазела на него, а затем рассмеялась.
— Понятно. Да, это круто. Вот так номер! Это фразу мне следовало бы запомнить. — Она снова обратилась к документам, которые подделывала. — Занимаясь этим делом, — продолжила она, поглощенная своим занятием, — мне обычно не хочется знать людей, для которых я подделываю УДы. Но вот интересно… — тут она подняла взгляд… — мне вроде как хочется узнать вас. Вы странный. Я видела сотни всяких типов — наверное, сотни — но ни одного такого. Знаете, что я про вас думаю?
— Вы думаете, что я сумасшедший.
— Да, — кивнула Кати. — Клинически, официально, как угодно. Вы психотик; у вас раздвоение личности.
Мистер Все и мистер Никто. Как же вы до сих пор умудрились выжить?
Ясон не ответил. Ему нечего было объяснять.
— Ладно, — сказала Кати. Один за другим, опытно и умело, она подделала все требующиеся документы.
Эдди, клерк из отеля, таился чуть поодаль, куря фальшивую гаванскую сигару. Ему явно нечего было говорить или делать, но по какой-то непонятной причине он болтался вокруг да около. «Лучше бы он отвалил, — подумал Ясон. — Мне хотелось бы еще поговорить с Кати…»
— Идемте со мной, — вдруг сказала Кати. Соскользнув со своего рабочего табурета, она поманила Ясона к деревянной двери справа от верстака. — Мне нужно, чтобы вы пять раз расписались, причем каждая подпись должна отличаться от остальных — так, чтобы их нельзя было наложить друг на друга. Именно так большинству документариев… — она улыбнулась, открывая дверь, — (так мы сам себя называем) — именно так нам обычно наступают кранты. Полы просто берут одну подпись и переносят ее на другие документы. Понятно?
— Понятно, — сказал Ясон, входя вслед за Кати в душную комнатенку, сильно смахивающую на туалет.
Кати плотно закрыла дверь, помолчала немного, затем сказала:
— Эдди — полицейский стукач.
Вытаращившись на нее, Ясон тупо спросил:
— Почему?
— Что «почему»? Почему он стукач? Ради денег, понятное дело. Потому же, почему и я.
Ясон прорычал:
— Будьте вы прокляты. — Затем схватил Кати за правое запястье, притянул к себе; лицо ее от боли перекосилось. — И что, он уже…
— Эдди еще ничего не сделал, — прохрипела Кати, пытаясь высвободить руку. — Послушайте, мне больно. Успокойтесь, наконец, и я все, что надо, вам покажу. Идет?
Неохотно, с колотящимся от страха сердцем, Ясон ее отпустил. Тогда Кати включила яркую лампочку и положила три только подделанных документа в кружок ее света.
— Видите пурпурное пятнышко на полях каждого? — спросила она, указывая на едва заметный световой кружок. — Это микропередатчик. Так что, куда бы вы ни направились, каждые пять секунд вы будете испускать сигнал. Полиция тщательно следит за заговорами; им нужны люди, с которыми вы связаны.
— Я ни с кем не связан, — огрызнулся Ясон.
— Но там этого не знают. — Хмурясь по-девчоночьи, Кати помассировала свое запястье. — Н-да. Про вас, ТВ-знаменитость, никто ничего не слышал, но реакция у вас мгновенная, — пробормотала она.
— Зачем вы мне это сказали? — спросил Ясон. — После всей этой подделки, после всего…
— Я хотела, чтобы вы скрылись, — просто ответила Кати.
— Зачем? — Он по-прежнему ничего не понимал.
— Затем, черт возьми, что в вас есть какой-то магнетизм. Я поняла это сразу, как только вы вошли в мастерскую. Вы… — она стала подыскивать слово, — такой сексуальный. Даже в вашем возрасте.
— Так дело в моей внешности, — догадался он.
— Да. — Кати кивнула. — Я это и раньше примечала у разных знаменитостей, но никогда так близко. Мне понятно, отчего вы вообразили себя телегероем; похоже, вы такой и есть.
— Как мне скрыться? — спросил он. — Вы мне просто так скажете? Или это будет еще что-то стоить?
— Черт, как вы циничны.
Ясон рассмеялся и снова ухватил ее за запястье.
— Пожалуй, я вас не виню. — С застывшим лицом помотала головой Кати. — Ну, прежде всего, вы можете откупиться от Эдди. Думаю, пяти сотен будет вполне достаточно. От меня вам откупаться не придется, если только вы — и я об этом серьезно, если вы еще ненадолго со мной останетесь. В вас есть… аромат, как у хороших духов. Я реагирую на вас, а такого с мужчинами у меня никогда не бывает.
