Альтер эво - Иванова Анастасия

Она тарабанит заученные фразы, замечая, что теперь они шагают обратно – и на кой, спрашивается, ей упала эта экскурсия?

– Фрески действительно очень интересные, – с укоризной замечает Эль Греко, в очередной раз читая мысли и беспардонно вклиниваясь в ее монолог о правилах безопасного поведения в современном обществе. – Зря ты так. И можешь не договаривать про рекомендации – в целом я понял.

– Вот и хорошо, – бурчит Майя, останавливаясь перед дверью, из которой они вышли пятнадцать минут назад.

Мутант тоже останавливается и окидывает ее дружелюбным, слегка насмешливым взглядом:

– Ты живешь, по твоим же словам, в районе с покрытием. Видимо, у тебя есть та страховка, о которой ты сейчас рассказывала. Как же получилось, что два дня назад ты пришла сюда с оружием и явно не собираясь следовать никаким рекомендациям?

Кофе ему и правда предложили, без обмана: между двумя обращенными назад сиденьями «эскарго» оказалась воткнута «Неспрессо»-кофеварка. Занимавший одно из сидений мужчина мотнул головой:

– Угощайтесь. С орехами или обычный. У вас ведь нет аллергии на орехи?

– А то вы не знаете, – наугад бросил Марк, усаживаясь на сиденье напротив.

Кроме них двоих, в пассажирском отсеке «эскарго» никого не было – места водителя и штурмана отделяла от салона дымчатая пластина гибкого стекла.

Мужчина слабо улыбнулся:

– Вы не настолько нам интересны, господин Самро. Но, полагаю, вы не аллергик.

Он подцепил пальцем один из бумажных стаканчиков, стопкой сложенных в подставке перед кофеваркой, и нажал кнопку. Устройство тихонько зашипело.

Принимая у незнакомца стаканчик, Марк уцепился взглядом за его руки. По лицу – по мелким морщинкам вокруг мышино-серых глаз, коротким волосам цвета никеля, рту, словно прорезанному в коже, – мужчине можно было дать лет сорок пять. По рукам – лет на десять больше. Руки были рабочие и, судя по покраснениям, работали совсем недавно.

Марк уставился в содержимое стаканчика, гадая, что же он такого совершил, что могло заинтересовать федералов и сколько же придется выпить этой якобы ореховой бормотухи, дабы выяснить это принятыми в их среде обходными путями, ведущими через тернии явного вранья, туманных умолчаний и завуалированных угроз.

– Марк… Ничего, если я буду звать вас Марком? У меня есть для вас предложение.

Мир перевернулся, изумленно сказал себе Марк и ответил:

– Ничего. Если я тоже буду как-нибудь вас звать.

Незнакомец несколько секунд смотрел на него безо всякого выражения, потом снова слегка улыбнулся:

– Китин, Олег Иванович. Федеральная служба.

Марк многозначительно кивнул, показывая, что место работы собеседника от него не укрылось – как и то, что должность свою он не назвал.

– Как по-вашему, кто управляет нашим с вами миром, Марк? – негромко и доброжелательно проговорил Китин.

А, нет, показалось, подумал Марк. В этот же момент «эскарго» без заметного знака со стороны Китина тронулся, причем так плавно, что кофе в стаканчике даже не колыхнулся. Марк и не заметил, куда подевался тот тип, что стоял снаружи.

– Все зависит от личных верований каждого конкретного обывателя, не так ли? – продолжал федерал, очевидно, не ожидая ответа. – Есть варианты. Многие считают, что нашим миром правят корпорации – и это обоснованное предположение. Мировые политические лидеры – тоже звучит неплохо. Хотя духовные лидеры – пожалуй, будет верней, поскольку общество у нас все-таки не материалистическое, да? Римско-католическая церковь, объединенные мусульмане, даосское братство.

Марк покосился в окно, на проплывающие мимо приземистые здания старой части города. В небольшом усыпанном рыжей листвой скверике группка детей в спортивных костюмах под руководством наставника выполняла ката. Ребятишки были жутко сосредоточенные.

– Кое-кто кто считает, что нашим миром управляют палы, – негромко заметил он, переводя взгляд на Китина.

Тот чуть прищурился и, помедлив, согласился:

– Да-а, есть и такие. Но знаете, Марк, на вашем месте я не стал бы придерживаться этой точки зрения. – Китин размеренно покачал головой. – Нет, не стал бы.

– Почему?

– Во-первых, думать так невыгодно нам, и другим не выгодно, чтобы мы так думали. Потому что в этом случае пришлось бы признать, что контроль – в руках тех, кому, по сути, нет дела до происходящего. А такая картина мира губительно сказывается на личном чувстве безопасности и гражданских добродетелях. Во-вторых… – Федерал задумчиво остановил взгляд на какой-то точке у Марка за плечом. – Во-вторых, это чисто логически не совсем так.

– Я так понимаю, вы сейчас поясните свою мысль? – выжидающе вставил Марк, понюхав содержимое стаканчика.

– Посерьезнее, Марк, – мягко посоветовал Олег Иванович. – Я имел в виду, ведь не сказать же, что человечество управляет амурскими тиграми? Некоторые убивают тигров ради выгоды или тщеславия. Некоторые охраняют тигров. Но в целом… Где мы, а где – тигры? Улавливаете?

Марк ненавидел, когда посторонние люди указывали ему, когда становиться серьезным. Он сам решал когда, и вообще старался этим делом не злоупотреблять.

А кроме того, всем им рано или поздно приходилось напоминать о том, что он, Марк, может кое-что такое, чего они не могут – сколько бы ни бряцали своими удостоверениями, погонами или кредитками и на каких огромных бронетачках ни ездили бы.

– Знаете, Олег Иванович, наш мир… Он довольно-таки эстетичный. В других, бывает, такого насмотришься – ручаюсь, вам бы не понравилось. – Марк пожал плечами. – Так что у нас здесь все еще вполне нормально устроено. И, кто бы за это ни отвечал – хоть целители Илии, – мне подходит.

Китин снова уставился на него этим своим нейтральным взглядом, а потом вдруг негромко рассмеялся. Смех у федерала был скорее неприятный – сухой, словно ветки ломаются под тяжелыми шагами.

– А это хорошо, Марк, – проговорил он, отсмеявшись. – Хорошо, что наш мир видится вам эстетичным. Я бы сказал, вашей будущей работе это может пойти на пользу. – Он наклонился, словно желая похлопать Марка по колену, но в последний момент передумал. – Вы ведь не против работы?

– Вы ведь не против перейти уже наконец к делу? Или будем вести беседы об амурских тиграх? – поинтересовался Марк и тут же поднял ладонь, не давая нахмурившемуся Китину заговорить: – Стоп. Всю эту прелюдию можете опустить. Вы не сказали, в каком вы звании – предположу, что сейчас вы работаете не на федеральное правительство. И явно не на корпоративное. Вероятнее всего, выступаете как консультант у некого частного лица, возможно и даже разумеется – богатого и весомого, и оно способно одним мановением пальца стереть меня с лица земли и так далее, и тому подобное. – Марк тоже подался вперед, к Китину. – Окей, вы меня сотрете. И кто тогда сделает вам работу? Потому что, очевидно, вам нужен не обычный ретривер – иначе вы пошли и поспрашивали бы в первом попавшемся заведении с гипнованной. Вам нужны орудия помощнее. Очень может быть, что нужен именно я – а может быть, только я. Так, может, хватит пытаться меня нагнуть и начнем уже строить, мать вашу, партнерский диалог?

Марк откинулся на сиденье и наконец избавился от проклятого картонного стаканчика – сунул его в подлокотник дверцы. Китин поглядел на него, поджав губы и выгнув бровь:

– Вин чун?

– Сперва был вин чун. Потом саньда.

Федерал кивнул словно бы сам себе и еще с несколько секунд смотрел в окно, на плывущие мимо здания исторического центра. Марк тоже глянул и пришел к выводу, что их возят кругами. Как раз в этот момент Китин, очевидно, снова подал какой-то незаметный знак водителю, потому что «эскарго» плавно срулил вправо, к небольшой площади, и остановился, целиком заняв крошечную парковочку для мотороллеров.

– Выйдем.

В комнате темновато. Они снова сидят на стульях друг напротив друга, и Майя вдруг вспоминает, что он ни ее имени не спросил, ни своего не назвал. Как-то это неудобно.