В Светлогорко - Отщепенец мелкого масштаба
Обзор книги В Светлогорко - Отщепенец мелкого масштаба
Светлогорко В
Отщепенец мелкого масштаба
В.СВЕТЛОГОРКО
ОТЩЕПЕНЕЦ МЕЛКОГО МАСШТАБА
...В то же время, несмотря на достигнутые
огромные успехи в развитии вычислительной техники,
нельзя проходить мимо имеющих место крайне
негативных фактов. Отдельные антисоветские и
просто безответственные элементы, используя
вычислительную технику, и, в частности,
персональные вычислительные машины, занимаются
тиражированием и распространением литературы
антисоциалистического, клеветнического содержания.
Партия заявляет, что не может и не будет никогда
мириться с таким положением. Соответствующие
компетентные органы, опираясь на всю силу и
строгость наших законов, должны решительно
бороться с распространением чуждых нам идей всеми
возможными путями.
(Из выступления Генерального секретаря ЦК КПСС
тов. Мальцева С.Л. по Центральному телевидению
15 ноября 1994 г.)
В тот день я пришел на работу в хорошем настроении. Это и понятно: еще вчера я нашел в программе ошибку, которая долго от меня пряталась и портила мне нервы, и теперь работа шла как по маслу. Я выпил чашечку крепкого чая (это помогает мне окончательно проснуться), спрятал кипятильник подальше в стол, чтобы он не попался на глаза инспекторам по технике безопасности, и включил компьютер. Компьютер у меня был просто великолепный: "Киев-286", с весьма быстроходным процессором и большой, хотя и великоватой по габаритам, памятью на "жестком "диске. Короче - это было лучшее, что можно было достать после запрета на установку импортных персоналок в "почтовых ящиках", и мне долго пришлось уговаривать начальство, чтобы мне установили именно эту машину. Я уже с головой успел окунуться в работу, когда ко мне вдруг почти что влетел Андрей Юрьев из соседней лаборатории:
- Только что к нам приходил товарищ из Первого отдела, проверял, у кого что записано в компьютере, - шепотом сказал он, - Я еле-еле успел стереть компьютерные игры. Если в твоей машине не все в порядке, то срочно разберись с ней, к вам тоже могут с минуты на минуту прийти проверяющие.
Я его поблагодарил и приступил к очистке компьютера от запретных плодов. Я быстро разыскал и стер игры. В принципе, они никому не вредили, но если бы их у меня нашли, то могли быть серьезные неприятности (за "использование не по назначению вычислительных средств"), а мне этого совершенно не хотелось. Тем более, что некоторые из игр могли быть признаны пропагандирующими буржуазную идеологию. Вообще, поговаривали, что скоро запретят не только игры, но и использование вообще всех программ иностранного производства. В свое время в компетентных органах кто-то решил, что с их помощью западные спецслужбы смогут добывать информацию из наших компьютеров (что было не исключено) и, что самое опасное, совершать идеологические диверсии. С тех пор на предприятиях по постановлению ЦК ввели контроль за персональными машинами и поручили его Первым отделам, так как из всех специальных служб только там могли найтись достаточно образованные сотрудники, чтобы разобраться в компьютерных тонкостях.
Расправившись с играми, я занялся стиранием самого главного: романов Солженицына (хотя правильнее было бы с него и начать). У меня были записаны "Один день Ивана Денисовича" и некоторые главы из "Архипелага ГУЛАГ". В отличие от игр, за самые непристойные из которых могли как максимум исключить из партии, за Солженицына была гарантирована статья уголовного кодекса - "за антисоветскую клевету и пропаганду". Комитетчикам было дано указание приравнивать печатную или рукописную антисоветскую книгу к записанной в памяти машины или на магнитном диске. А это - три года как минимум, и плюс к тому же испорченная анкета и у тебя, и у всех твоих родственников.
Через минуту был стерт из памяти машины и Солженицын. А еще через минуту в лабораторию вошел товарищ из Первого отдела, отвечавший за контроль вычислительной техники. Мы поздоровались как старые знакомые, и он деловито приступил к проверке компьютера. Отработанными много раз движениями он буквально бегал пальцами по клавиатуре, временами замедляя работу на незнакомых файлах и просматривая их содержимое.
- Так... Кажется вроде бы все в порядке... Но начальство дало указание просмотреть, нет ли чего в стертых файлах, - сказал он и вставил в дисковод дискету с программой восстановления стертой информации. Я похолодел от ужаса. Таких проверок на моем компьютере никогда не делали. А ведь это значит, что на меня кто-то "стукнул".
"Ну что ж, стук у нас в стране всегда распространялся быстрее, чем звук", - подумал я, вспомнив анекдот времен Андропова. Между тем, товарищ из Первого отдела уже нашел несколько компьютерных игр, которые я только что стер, и переписывал к себе в блокнотик их названия. Еще через несколько минут он уже читал на экране "Архипелаг ГУЛАГ". Я обалдело сидел, не в силах пошевелиться или хотя бы произнести несколько слов в свое оправдание. Может, именно это меня и спасло. По инструкции, в таких случаях он должен был немедленно вызвать на рабочее место комитетчиков, а меня задержать до их прихода. Вместо этого товарищ из Первого отдела, решив, что я никуда не денусь, сказал:
- Я надеюсь, Вы, молодой человек, понимаете, каковы будут последствия того, что Вы совершили. Оставайтесь на месте, минут через пять-десять за Вами придут.
С этими словами он вышел.
Еще секунд тридцать я был в оцепенении, после чего внезапно наступило просветление и полная ясность мыслей - так иногда бывает в экстремальных и катастрофических ситуациях, когда правильные решения принимаются мгновенно - почти инстинктивно. Я встал, оделся, попрощался с сотрудниками ("лет через 20 может, увидимся") и пошел к проходной. На проходной я отдал вахтерше пропуск в руки, как положено. Она перевернула пропуск и вслух прочитала:
- Обеденный перерыв - с 12.00 до 12.45.
Затем она взглянула на часы и укоризненно сказала:
- А ведь до Вашего перерыва, Тыренко, еще семь минут. Я не имею права Вас выпустить.
Я умоляюще посмотрел на нее, и со всей артистичностью, какую только удалось наскрести у себя в душе, вдохновенно соврал:
- Антонина Владимировна, мне из дома позвонили - водопроводная труба лопнула! Квартиру всю залило, спасать надо!
Вахтерша понимающе вздохнула и, сделав вид, что поверила мне, пропустила меня на улицу. Мне было искренне жаль ее - ведь ей очень не поздоровится за то, что выпустила государственного преступника, которого надо судить по особенной части кодекса. Но ведь ее скорее всего только лишат премии, или как максимум - уволят, а мне эти несколько минут могут спасти свободу, а может, и жизнь. А вот товарища из Первого отдела взгреют намного крепче - "за грубейшее нарушение служебной инструкции". Видимо, блеск наград и повышений по службе за разоблачение отщепенца и антисоветчика слишком сильно его ослепил. Ему было гарантировано увольнение с "волчьим билетом", и его мне нисколько не было жаль.
