Дмитрий Фадеев - Кукольный театр
Обзор книги Дмитрий Фадеев - Кукольный театр
Фадеев Дмитрий Александрович
Кукольный театр
Сэм Джонс въехал в гараж, вышел из машины и неторопливо вошёл в дом.
Сэм Джонс был типичным американцем начала 21 века. Он страдал ожирением, имел вставные зубы и регулярно посещал их семейного психолога. Работа в офисе в одной из крупных корпораций приносила небольшой, но стабильный доход, которого им вполне хватало на оплату кредита за дом в одном из многочисленных стандартных кварталов, появляющихся в последние годы как грибы после дождя, кредита за новую машину Сэма и обучения их детей в школе. Тщательно вытерев ноги о коврик с изображением американского флага у двери, Сэм положил портфель на диван:
— Медовая, я дома! — позвал он в глубину комнат.
— Ужин скоро будет готов, дорогой! — отозвалась Барбара Джонс, вращая педали велотренажёра. — Мне остался всего километр. И поговори с Майклом — у него какие-то проблемы в школе… Барбара Джонс была достойной американкой — женой своего мужа. Ярая феминистка, она активно вела борьбу за равноправие женщин и была председателем местного «Совета Вагинальных Американцев». Последней её победой на этом поприще стало увольнение старшего менеджера страховой фирмы, который, по её мнению, оказал чрезмерное сексуальное внимание своей секретарше, задержав на ней взгляд дольше обыкновенного, когда та пришла на работу в очень короткой мини-юбке. Но в обычной жизни Барбара, тем не менее, была обычной домохозяйкой, заботливой женой и любящей матерью, и редко заводила разговоры о своих занятиях.
— …Хорошо, только перекушу чего-нибудь, — ответил Сэм. — У меня после визитов к психологу просыпается аппетит. Сэм достал из холодильника диетическую «Колу» и гамбургер. Не сходя с места, он откусил здоровенный кусок, опустошил добрую половину банки и, прислушиваясь к довольному урчанию в своём необъятном животе, поднялся наверх. Майкл Джонс сидел перед компьютером и усердно барабанил по клавиатуре.
— Привет, сын! — сказал Сэм, входя, — Чем занимаешься?
— Делаю домашнее задание, — ответил Майкл, не поворачивая головы. — Составляю таблицу влияния президентов США последних ста лет на мировую историю и культуру…
— Да, и кто же первый?
— Майкл отодвинул клавиатуру в сторону и гордо посмотрел на отца:
— Конечно же, Рональд Рейган-младший.
— Я так и думал. Мы все можем им гордиться. Сэм вздохнул, откусил гамбургер и продолжил:
— Мама сказала, что у тебя проблемы в школе. Майкл нахмурился.
— Да. Несколько ребят из нашего класса писали тест по шпаргалке. Я увидел это и рассказал учителю. Теперь они будут пересдавать тест специальной комиссии…
— Ну что ж, ты поступил правильно, — одобрил Сэм.
— Это еще не все, — отмахнулся Майкл. — Потом эти ребята пригрозили, что побьют меня после школы. Об этом я тоже сообщил учителю. Теперь, возможно, их исключат. А ведь среди них были мои друзья.
— Вот как? — Сэм поскреб подбородок, — Это, конечно, неприятно. Но, повторяю, ты поступил правильно. Правила для всех одни, и если их нарушает твой друг, или, даже, я — ты должен сообщить об этом. А если твои друзья понимают это, то ваша дружба не разрушится.
— Я понимаю, папа, — ответил Майкл, — но проблема не в этом. Меня очень беспокоит, что подобные случаи участились. За последний год все больше ребят прибегает к шпаргалкам и списыванию. Мне кажется, в этом виноваты видеоигры и другие развлечения. На тестах снизились требования, а в классе разрешается вести себя, как угодно — слушать музыку, жевать резинку, вставать с места. Это очень отвлекает от занятий, а учителя спокойно относятся к этому.
— Хм… Я не знал этого, — удивленно пожал плечами Сэм, — я поговорю с мамой, и мы, если захочешь, переведем тебя в другую школу. О'кей? — Майкл кивнул. — А теперь пойдем ужинать. Они спустились в кухню, где уже сидела младшая сестра Майкла Дженни. Мисс Джонс вытащила из микроволновки блюдо с аппетитно скворчащей ароматной курицей и картофелем фри и пригласила их за стол. Едва они сели, и Сэм, вооружившись ножом и вилкой, собрался, было отхватить приличный кусок, как мисс Джонс вопросительно посмотрела на детей:
— Майкл, Дженни…
Брат и сестра послушно отложили вилки в сторону, поднялись и, приложив правую руку к сердцу, запели американский гимн. Дойдя до второго куплета, они замолчали.
— … Спасибо тебе, Господи, за этот день, за то, что на нашем столе есть эта синтетическая курица со всеми необходимыми витаминами и минеральными веществами, хлеб и «кола». — сложив руки, произнесла Дженни. — Благослови нашего президента и нашу армию, защищающую мир от терроризма, несущего угрозу нашим интересам и нашей безопасности… Во время молитвы Барбара, опустив голову, думала о новом судебном иске, а Сэм, как истинный американец, ни о чем не думал. Он смотрел на истекающую жиром курицу и глотал слюну. Едва дождавшись пока Дженни закончит, он со смаком воткнул птице нож в бок.
— Сэмми… — укоризненно сказала Барбара, взяла у него нож и ловко разложила курицу по тарелкам, и Сэм, наконец, получил возможность вонзить в нее зубы. Спустя несколько минут Барбара вытерла салфеткой рот:
— Что нового на работе, Сэм?
— Ничего, а у тебя? Барбара картинно вздохнула. Она добилась своего.
— А я сегодня была в салоне красоты — перекрасила волосы. Посмотри — мне идет? Сэм нехотя поднял глаза от тарелки:
— Идет, но, по-моему, это тот же цвет, что и был…
— Нет, что ты, дорогой, — возразила Барбара, — вчера был каштановый, а сегодня — темно-рыжий с бронзовым оттенком. Это последний писк моды. У нас в Совете уже все с таким ходят. Но, думаю, мне он подходит лучше всех.
— Мама, но неделю назад ты говорила, то же самое про каштановый! — вмешалась Дженни. Барбара отвлеклась от созерцания себя в хромированном тостере:
— Деточка, твоя мама выглядит лучше всех с любым цветом, но приходится доказывать это снова и снова, каждый раз, как меняется мода… Барбара Джонс и во внешности была типичной американкой — носила накладные ногти, красила волосы во все мыслимые оттенки рыжего, зорко следила за модой, которую определяли производители одежды, а использование килограммов всевозможной косметики и регулярная «подтяжка» лица придавали ей настолько «усредненную» внешность, что определить ее возраст было не возможно. Ей с одинаковым успехом могло быть и 30, и 50 лет.
— …Сэмми, ты слышал, у нас в Совете новое «дело»! — окликнула Барбара увлекшегося едой мужа, и, не дав ему ответить, продолжила, — женщина, мать двоих детей, сбила мужчину.
— И как же это произошло?
