Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия
Обзор книги Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия
«Сам себе и враг, и бог»…
Там, любознательный Путник, обнаружишь ты мир, полный всесильной магии, а также необычных явлений и знаний, носителями которых являются «бессмертные». Там люди при встрече говорили друг другу: «Да не иссякнет солнце в сердце твоем», а прощаясь: «Пусть о тебе думают только хорошее». Там «человек человеку — волк» (читай — друг), но может оказаться и так, что «человек человеку — человек». Не в лучшем смысле этого слова…
И когда человек явил свои пагубные стороны, позволил проявиться лжи, зависти, алчности, мелочности, ревности и беззаконию, явились в наш мир беды… Человек все-таки победил магию: он ее лишился…
Это история о том, как погибал Оритан. О том, как ори тяжело и скорбно искали себе новый дом взамен той ледяной пустыне, в которую превращалась их Колыбель. О том, как они любили и ненавидели, сражались за жизнь и погибали, побеждали и проигрывали.
Они стояли у истоков. Они сотворили наш нынешний мир. Они достойны того, чтобы мы, их потомки, знали о них.
На фоне быстрого угасания двух могущественных миров прошлого — Оритана и Ариноры — на Земле разворачиваются события, связанные с судьбой тринадцатого ученика целителя. Учитель всеми силами старается помочь тому вспомнить и осознать самое себя. Но слишком большое сопротивление со стороны объективной реальности лишь усугубляет ошибки Падшего Ала — того самого тринадцатого ученика, душа которого, однажды расколовшись, воплотилась сразу в трех телах.
Такая же беда произошла и с его попутчицей: отныне она воплощена в двух женщинах, которые… до смерти ненавидят друг друга, и речи о примирении не может и быть!
И остается лишь выяснить: в ком же из воплощений тринадцатого ученика затаился Минотавр — страж лабиринта, попасть в который можно лишь после жуткого испытания?!
КНИГА ПРЕДВАРЯЮЩАЯ ЦИКЛ
Приключения героев продолжатся в наше время в романе
«Душехранитель»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАГЛЯДЫВАЯ В БЕЗДНУ
Тот, кто знает ее полный цикл,
не станет ее чернить, а поклонится
ее величию и усвоит ее уроки…
К. Эстес «Бегущая с волками» Глава 5 «Охота: когда сердце — одинокий охотник»Пролог
Стража у дверей расступилась, пропуская советника в покои вдовы Правителя. Паском вошел и увидел ее — синеокую красавицу Танэ-Ра. Но не по убитому супругу скорбит она, из-за иных дум хмурится высокое юное чело.
— Это вы… — промолвила она и, отвернувшись, продолжила разглядывать что-то на лезвии меча.
В голосе ее не было ни разочарования, ни надежды. Только усталость, только непомерная усталость.
— Что вы видите там, моя царица? — спросил советник, узнавая меч преступника.
Зеркальный клинок, в который сейчас смотрелась задумчивая Танэ-Ра, снес голову с плеч ее вельможного супруга. Она ответила вопросом на вопрос:
— Это вас мне нужно благодарить за то, что я могу сохранить у себя его оружие, советник Паском?
— Если у нас все получится, то это я буду благодарен вам, прекрасная, за то, что вы сберегли и сей меч, и душу его хозяина.
— Душу его хозяина? — искусанные от горя губы Танэ-Ра презрительно покривились. — Душу его хозяина собираются загубить, и вы, советник, примете в том непосредственное участие!
Паском подумал, что никогда ему не разгадать всех ребусов, таящихся в закоулках женского сознания. Во всяком случае, никогда, покуда воплощен: телесное чересчур мешает беспристрастно познавать взаимосвязи этого мира. Он всегда знал, что царица не любит своего мужа-правителя, выданная за него насильно, однако и помыслить не мог, что все закончится таким образом!
— Он мой ученик, Танэ-Ра! Хозяин этого меча, Тассатио, — мой ученик.
Она изумленно уставилась на советника, позабыв кутаться в свою накидку, под которой наивно надеялась скрыть от него то, что скоро заметят и все остальные.
— Да, я только что пытался поговорить с ним в темнице, но он не пожелал слушать меня и прогнал. Осталась последняя надежда — вы, Танэ-Ра. А теперь послушайте, царица, что нужно будет сделать вам ради вашего попутчика Тассатио, жизнь которого спасти уже нельзя, но дух которого должен возродиться…
Глава первая,
в которой всё чуть было не закончилось, едва начавшись
Бывают сны, после которых, проснувшись, ты чувствуешь себя сказочно богатым и невероятно счастливым. Такой сон время от времени снился другу хозяина, Тессетену.
Вот и сейчас Нат, навострив уши, замер при входе в зимний сад, где все по-прежнему зеленело и цвело, порхали бабочки, а между стволов двух тропических деревьев покачивался большой гамак. Волк знал, что видится сейчас в грезах дремлющему там молодому мужчине — «второму после хозяина»…
Прекрасный, сотканный из света звезд, будто зеркало самой природы — ледяное и чистое — обоюдоострый клинок скользил в черной пустоте. В нем отражалась вспышка Изначального. И острейшее лезвие, способное рассечь на лету пушинку из оперения гагары, изгибалось подобно языкам ритуального пламени. Это было так чудесно, что слезы поневоле капали из глаз юного Сетена — во сне он всегда оставался юным! — и тоже сверкали, стоило им отразиться в волшебном зеркале меча, передаваемого по наследству от отца к сыну в соответствии с древней традицией жителей Оритана.
Нату не хотелось будить хозяйского друга, он чуял необыкновенную важность этого сна. Но вот-вот случится беда.
Седой старый волк толкнул прохладным носом руку Тессетена. Минувшей ночью тот наплясался на свадьбе до упада и оттого теперь лишь что-то проворчал и отмахнулся. Но кому, как не другу, спасать хозяина? Натаути зашел с другой стороны, поднялся на задние лапы и так надавил на край гамака, что только чудом не перевернул Сетена. Тот удачно приземлился на ноги и ошалело уставился на волка, соображая, что происходит.
— Нат? Ты что? — спросил молодой человек, утирая заспанное лицо ладонью. — Какая блоха тебя цапнула?!
«За мной, за мной!» — пес замотал пушистым хвостом, быстро пятясь к воротам — туда, в осеннюю слякоть Эйсетти.
«Второй после хозяина» не стал тратить времени попусту: он понял, что Нат просто так не придет и не разбудит. Тессетен на бегу набросил осенний плащ, и оба — зверь и человек — выскочили на улицу, оба жадно глотнули свежего, кристально-звонкого воздуха города. Так пахло только в Эйсетти, когда, четко очерчиваясь в пасмурном небе, свисали с мокрых ветвей умирающие листья, а последняя пригожая травка вздрагивала под ударами дождевых капель, унизанная бриллиантами утренних росинок. Больше так не будет пахнуть ни одна осень на этой планете!
Волк мчал первым, останавливался, поджидая человека, и снова срывался с места. Их путь уже вполне очевидно лежал в горы.
— Стой, Нат! Стой! — запросил пощады Тессетен, когда перед ними расстелилось бесконечное полотно моста над ущельем, по дну которого вилась полноводная, изобилующая порогами Асурриа, разделяя город и Самьенские Отроги.
Там, среди холмов, белели постройки пригородных поселений, но еще чуть дальше — и начинались труднопроходимые косогоры.
— У тебя вон сколько ног, а у меня всего две, понимать надо!
Ну так и понимай, ты же человек, тебе и действовать!
Они остановили первую же въехавшую на мост машину, что едва не обдала их веером брызг из скопившейся у бордюра лужи. Поначалу недовольно взглянувший на лохматого северянина, водитель узнал в нем сокурсника младшего сына, и лицо его прояснилось.
— Пусть о тебе думают только хорошее! — с охотой ответил он на приветствие Сетена. — Куда тебе нужно?
Тот покосился на пса, а Нат вытянул морду, словно указывая на высившуюся вдали Скалу Отчаянных. Тессетен откинулся в кресле:
— На ту сторону, господин Корэй.
— Слышал, ты нашел попутчицу? — как бы невзначай спросил пожилой ори, когда они проехали добрую треть пути.
— Да. У нас сегодня свадьба.
— Это хорошо!
— Я вас приглашаю… и ваших жену и сыновей…
Водитель рассмеялся:
— Благодарствую. Говорят, попутчица твоя безмерно красива…
Нат скрыл ухмылку, выпустив длинный розовый язык и тряхнув ушами. Обычный пес, ему ведь просто тяжело дышать в жарком салоне машины, вы не подумайте чего!
А он-то чувствовал, какой усталостью ноет сейчас все тело хозяйского друга, не знавшего покоя уже вторые сутки. На Оритане принято справлять веселые свадьбы, и только на третий день ехать в дом утанцевавшейся со своими гостями супруги. После чего, объединенные в семью, молодые должны провести со всеми, кого пригласили на праздник, еще два восхода и два заката — лишь тогда их оставят в покое и дадут насладиться обществом друг друга… если у них останется для этого хоть капля сил.
