С Илличевский - Исчезло время в Аризоне
Обзор книги С Илличевский - Исчезло время в Аризоне
Илличевский С
Исчезло время в Аризоне
С. ИЛЛИЧЕВСКИЙ
ИСЧЕЗЛО ВРЕМЯ В АРИЗОНЕ
Оправдываться было бесполезно. Я смотрел в окно и старался не слушать нудного голоса шефа.
- Послушайте, Хокинс, вы же толковый парень, - вдруг донеслось до меня приглушенно, как будто из соседней комнаты.
Я машинально кивнул головой. Это я знал и сам. Я не уловил, чем он кончил, но сказал:
- Есть отличный материал, шеф.
- Тема?..
- Конкуренты лопнут от зависти.
- Тема, черт побери?!
- Еще не знаю, шеф, но они лопнут.
В общем-то тема у меня была, и когда, наконец, я выложил суть дела, редактор просипел:
- Отлично, Хокинс. Годится. Главное - не жалейте красок.
* * *
Национальный центр научных методов борьбы с коммунизмом располагался в замечательном 19-этажном подземном бункере. Крышей ему служили три полутораметровых стальных перекрытия. Промежутки между ними заполняли подушки из инертных газов. Из такого помещения было как-то удобней бороться с коммунизмом.
Битых два часа я рыскал по отделам. Следом ходил унылый лейтенантик. Чистая бомба и народный капитализм нашим читателям уже приелись.
Неохристианство показалось мне скучным.
Я уже совсем было отчаялся, как вдруг мне зверски повезло.
Я сразу понял, что это тип не из здешних. Он был чересчур жизнерадостен и достаточно неопрятен. Я распахнул перед ним дверь, наступив на ногу какому-то майору. Благополучно миновав секретарей, мы предстали перед директором. Я инстинктивно отступил за спину рослого парня в хаки.
- Наконец-то! - воскликнул директор. - Садитесь. Рассказывайте, доктор.
Доктор поставил на стол чемодан и вынул из него небольшой сверкающий никелем и стеклянными трубками аппарат.
- И это все? - спросил директор.
- Это модель. - Доктор энергично потер руки. - Действующая модель, сэр! Сорок киловатт энергии - и я остановлю время на континенте.
Доктор радостно засмеялся.
- Я работал над этим вопросом десять лет. И у меня не было времени повеселиться. Ха-ха!.. Зато сегодня я могу остановить время!..
- Скажите, - перебил его директор, - а если остановить время в Штатах, то там, у них, оно будет идти?
- О да, сэр! Оно будет идти и даже прыгать.
- Прыгать? Нет, это нам не подходит.
К столу тихо подошел еще не старый, но уже лысый мужчина в очках. Форма полковника сидела на нем мешковато. Он состроил гримасу, которая должна была означать улыбку, и произнес:
- Мы должны остановить время у них, сэр.
- У кого - "у них"?
- У красных, сэр. Мы остановим у них время и сразу обгоним их и по космосу и по бомбам. Мы сможем сделать миллионы, нет, миллиард бомб, сэр. Так, чтобы хватило на каждого красного,
Директор просиял.
- Не увлекайтесь, Доббер, - он повернулся к доктору. - Скажите, доктор, а вы делали бомбу?
Сзади щелкнула дверь.
Тут я, не выдержав, выскочил вперед, хлопнул доктора по плечу и убежденно воскликнул:
- О да, сэр! Мы делали их дюжинами. Мы делали их по сто штук в неделю. Но сейчас - машина!.. - и я протянул руку к столу. - Время!.. - и я сделал жест двумя руками сразу.
Тут доктор, в свою очередь, хлопнул меня по плечу и воскликнул:
- Время, конечно, время! Время - деньги! Не будем медлить. Я продемонстрирую вам, джентльмены, - и он схватился за самый блестящий и длинный рычаг своей машины.
У директора посоловели глаза от страха. Он дернулся, как паралитик, и проскрипел:
- Постойте, доктор! М... М-может быть, вы сначала объясните, как работает ваша машина?
- Конечно, доктор, - сказал я и отошел на всякий случай подальше.
Доктор вышел на середину комнаты и стал в позу. Теперь он говорил спокойнее.
- Я работал над этим вопросом десять лет. Я начинал на пустом месте. Я не нашел у предшественников ни одной дельной мысли, кроме теории о прерывистости времени. Но я нащупал эти крупинки, мельчайшие неделимые атомы времени. Я определил энергию их связей и сделал генератор такой же частоты. Вы знаете, что такое резонанс? Я излучаю энергию на частоте колебания атомов времени и нарушаю их равновесие. Я могу разрушить их порядок, превратить его в хаос, и тогда время остановится. Генератор работает искривленным лучом, так что можно остановить время в любой части земного шара. Расчеты не займут и двух дней.
У меня перехватило дыхание. Это была сенсация века! Это было интереснее атомной бомбы!.. Я уже видел заголовки на первой странице: "Триумф американской мысли!", "Время - свободному миру!", "Красных - в палеолит!", "Доктор тасует века, как карты!"
Оставалось благополучно отсюда выбраться. Я понимал, что попал на секретное совещание и теперь мог рассчитывать только на суматоху и собственную ловкость.
А события развивались все стремительней. Эти парни в хаки оказались деловыми людьми. Они уже обсуждали практическую сторону дела.
- Я добился потрясающей четкости передачи, - хвастал доктор. Искажения времени не могут распространиться дальше орбиты Луны.
- Поразительно! - пролепетал какой-то толстяк.
- Позвольте, - вмешался Доббер, - мы остановили у них время. А на нас это не отразится?
- Пустяки, - ответил доктор. - Я добился изумительной локальности излучения. Конечно, в пределах планеты, я это допускаю, могут быть разрывы и смещения времени...
- Как?! - воскликнул Доббер.
- Как?! - повторили хором парни в хаки.
- Что вы хотите этим сказать? - поднялся директор.
- Пустяки, - снова воскликнул доктор. - Не пройдет и полугода, как все станет на свои места. Зачем волноваться? Утро, день, вечер... Разве вам не надоело это унылое постоянство? Моя машина... - он потянулся к какому-то рычагу, но Доббер поймал его за локоть.
- Позвольте, позвольте, - назойливо шамкал толстяк. - А это не опасно для жизни?
- Ничуть, - ответил доктор. - Разве что вас похоронят раньше, чем вы умрете.
Доббер выскочил вперед.
- Доктор прав. Что за малодушие, коллега? Дело идет о борьбе с коммунизмом. Красные у нас в руках. Нельзя упускать такой шанс. Мы обязаны рискнуть во имя цивилизации и прогресса.
В комнате воцарилась тишина. Я догадался, что присутствующие переваривают мысль о своей исторической миссии.
- Джентльмены, - сказал директор, - вопрос решен. Через час я буду докладывать совету концернов. Опыт готовим на послезавтра. Потом можно будет поставить в известность конгресс.
- О'кэй! - ответил директор.
- О'кэй! - рявкнули парни в хаки.
- О'кэй... - пробормотал я и на четвереньках, прячась за креслами, пополз к дверям.
По коридорам я мчался как спринтер, скоростной лифт показался мне слишком медлительным. По дороге в редакцию полиция трижды фотографировала мое авто. Стрелка спидометра сломалась, не выдержав перегрузки.
