Юрий Дружков - Прости меня…Фантастическая поэма
Обзор книги Юрий Дружков - Прости меня…Фантастическая поэма
Повесть учит верности долгу, верности Родине. Она говорит о том, что вдохновенный труд в нашем обществе — это и есть главная романтика века.
Матери своей
Анастасии Ивановне посвятил автор
все это
Дорогiе мои, нeповторiмые!
Только вы сможете понять меня, вы одни. Все мои мысли, все мои надежды — вамъ. Никто не сумЪетъ, какъ вы, сохранить, уберечь отъ врЪмени все, что я нашелъ и чего не успЪлъ потерять.
Съ Новымъ Годомъ! Съ Новымъ Наступающимъ ВЪкомъ, родная моя, родныя мои.
31 дЪкабря 1899 года
Петербургь
Это письмо когда-то очень давно писал мой дед, известный русский физик. Я вклеил старинную открытку в новую глянцевую тетрадь… Пускай начинается мой дневник с нее, пожелтевшей открытки деда.
Тетрадь первая
Лада
1
Мне подарили собаку, рыжую, мохнатую, как помело, которым отряхивают пыль с автомобилей.
Ребята сказали:
— Ты владелец машины, тебе нужна такая собачонка.
— Но меня прохожие засмеют!
— Много понимают они, твои прохожие. Ни один порядочный без такой собаки не поедет. Бери шавку, тебе говорят!
Я бросил игрушку над задним сиденьем.
Они улыбались, ходили вокруг, пальцами трогали капот, нюхали обивку, притворяясь пораженными, восхищенными, как будто перед ними стоял не автомобиль, а бог знает что.
— Молодец! Накопил и машину купил.
— Отличная коляска!
— Но ржавеют они моментально. Год или два проедешь, а потом все меняй. Железо дохлое…
— Ты к Валерьянычу… Пускай он тебе литерной донышко проварит, на века…
— И будет у него не машина — ископаемое бензозойской эры.
— Ну что напали на человека? Р-разойдись… Уехать не дадут, — сказал Шеф, обнимая меня.
Он вышел к подъезду, накинув на плечи осеннее пальто.
— Ты все-таки, знаешь… осторожней… близорукость, она… юбилейщик ты мой, — он едва не уронил пальто, неловко перехватил спадающую полу. — До свиданья, — поднял он руку.
— До свиданья!
— Позвони маме! — крикнул кто-то вдогонку. — Никак не может пробиться к тебе…
Машина мягко легла на влажную дорогу.
Позвонить? У мамы никогда не было телефона…
Сосны бежали навстречу в лесном коридоре. Он оборвался мгновенно, и дорога скатилась гибкой лентой в осененные вечерние поля.
Нам далеко. Низкое солнце мешает, морочит, путая в белой дымке тумана мокрый асфальт и озерные блики, желтые склоны, свет и звуки, синие стога и темные березы, крыши деревень, мычание коров и шелест вокруг: от листьев, от сена и дороги.
Нам далеко.
Мошки лупили в стекла, погибая на них крапинками.
Нам далеко. Дорога длинная-длинная. Где-то на половине пути мелькнет смешная тоненькая речушка Юрочка. Брякнет сухой деревянный мост. А за ним, как всегда в последние три-четыре недели, настанет ночь.
Я не привык, не умею водить машину в темноте. Ночная дорога слепит огнями, пугает невидимой кромкой. Поэтому каждый вечер я спешу, пока не смеркнется, проехать ее, нырнуть в шумный город, полный света, ясности, покоя.
Но темнота с каждым днем настигает меня все раньше и раньше. Летом первые сумерки набегали на самом конце дороги. Теперь я не успеваю доехать к Юрочке. — зеленому ручейку.
Так наступает осень, торопит она меня, догоняет…
Я резко прибавил скорость, и моя нелепая собачонка перевернулась, подняв мохнатые лапы.
Названия деревушек мелькали мимо: Вялки, Родники, Шмеленки.
Пахло дымом, лиственным горьким дымом костра. И казалось, дым от него натек в низину, плыл вечерним разливом, подкрадываясь к дороге. Клены повисли над белым неожиданным озером, боясь окунуть в холодное малиновые шапки.
Вдоль обочины в тумане шагал деревенский мальчик, наверное, лет семи. Не оглядываясь, топал он в зыбкой, взвеянной влаге.
— Эй, хлопчик!
Я затормозил. Мохнатая собака ударила меня в затылок и упала рядом со мной. Малыш поглядел на меня.
— Садись, подвезу.
— Не.
— Это почему же?
— Мамка не велит.
— А куда идешь?
— К бабушке.
— Не страшно? Садись…
— Не.
— Вот какой несговорчивый…
— Собака?
— Ну да, собака.
— Игрушечная? — он придвинулся ближе.
— Не лает и не кусается. Когда неправильно еду, бьет меня по макушке. Не торопись, говорит, в тумане в беду попадешь.
Паренек улыбнулся.
— Хочешь, подарю!
— Ага.
— Ну бери.
— Не.
— Почему?
— Мамка не велит.
— Не поедешь? Никак, значит? Ну, до свиданья…
— Подвезите меня!
В летучем наплыве тумана, подняв над головой руку, стояла девушка в модном полудетском пальтишке, с огромной дорожной сумкой на ремне.
— Подвезите меня…
Голос ее, влажный от осеннего мглистого, тающего над бетоном воздуха, был неуверенный, как у девочки. Влажное в росинках лицо, ботинки, ладони, темные волосы, губы, шарфик, сумка, пальто — все в меленьких брызгах тумана.
— Подвезите меня.
В ресницах у нее тоже брызги. Они блестят, я подумал, как растаявший снег, этакий слабый холодок снежинок. Делают взгляд насмешливым и…
— Садитесь, пожалуйста. Конечно, садитесь, прошу вас, — я поспешно толкнул переднюю дверь от себя.
Туманная девушка села рядом, неловко стараясь натянуть пальто на матовые, совсем не детские колени.
— До свиданья, малыш! — махнул я рукой.
Он солидно кивнул и пошел, не оглядываясь, по краю дороги, смешно вскидывая пятки.
Шелестела дорога, набегали деревни, желтые, зеленые проталины в белом тумане. Как сверчок, тонко пел ветер на стеклах.
— Вам не дует? Я закрою.
— Нет, ничего…
«Славная девушка, — подумал я, — кажется, приключение начинается».
— Бесплатно мы никого не катаем, — бросил я между прочим, как бы не для нее.
— Пожалуйста… Я заплачу.
— Деньги мы не берем.
Она повернулась ко мне. Я мельком поймал ее удивленный взгляд.
— Что же вы хотите?
— Сказку.
— Какую сказку?
— Правдивую сказку о том, как зовут, сколько лет, как живем, что любим, а что не любим.
— Воспитанные люди сначала про себя рассказывают.
— А вы угадайте, кто я.
— Не умею, — сказала девушка, улыбаясь.
— Попробуйте, — я на мгновение повернулся к ней. — Журналисты, говорят, забавляются так. По рубашке, по галстуку, по ручке в кармане, по штопке на рукаве сочиняют биографию незнакомому человеку, а потом проверяют, кто и что угадал.
Она посмотрела на мою собаку и, по-прежнему улыбаясь, помедлила немного с ответом:
— Вы артист?
