Алексей Шаманов - Заарин
— Легко! — объявила девушка. — Только тебе это не слишком понравится.
— Не надо меня стращать!
— Ты трижды… — она подсчитала, загибая пальцы на руке, — нет, четырежды назначал мне свидания и всякий раз пытался поцеловать в губы, но после того, как получал в лоб, удостаивался утешительного, братского поцелуя в щеку!
— Тогда уж сестринского, — уточнил покрасневший Стас. — Ладно, сдаюсь, ты — это ты. И что теперь? Может, хоть одна из вас захочет со мной целоваться?
Джина расхохоталась.
— Вряд ли, тем более, когда я проснусь, — кивок в сторону спящей, — остальные Джины исчезнут.
— Остальные? — удивился Стас. — Что, есть и еще?
— В этот самый момент я одновременно говорю с тобой во дворе дома дяди Васи, с Гомбо Хандагуровым в его сновидении и со всеми остальными у костра возле белой юрты, — пояснила девушка и вдруг заговорила серьезным и даже безапелляционным тоном: — Прямо сейчас, Стас, ты садишься в машину Юрия Беликова, едешь к заброшенной ферме и присматриваешь за похищенными, точнее, их защищаешь. Там моя мать, не забывай об этом!
— А как я тебя оставлю? — снова кивок в сторону спящей.
— За меня не волнуйся, не пропаду, — улыбнулась девушка, после чего обе Джины растворились в воздухе.
— Пропала все-таки, — пробормотал Стас, направляясь к «японке» следователя. — От нее никогда не знаешь, чего ждать, совершенно непредсказуема…
Дверца, к счастью, оказалась открытой. Едва только парень сел за руль, двигатель запустился самопроизвольно, да еще и без ключа зажигания. Вдобавок к этим чудесам Стас услышал голос Джины:
— Чуть не забыла, на-ка вот, возьми!
Стас повертел головой, но девушки рядом не увидел, зато на пассажирском сиденье лежал пистолет для пейнтбола, стреляющий шариками с краской.
— Что за черт? И на кой он мне? — задал он как бы риторический вопрос, но в ответ услышал тот же голос:
— На боохолдоев шарики с краской подействуют не хуже каменной соли или осиновой стрелы. Стишок Артема помнишь? Так это гвоздодер!
— Да где же ты наконец, Джина?! — воскликнул раздраженный Стас и в ответ после короткого смешка услышал:
— Удачи, ухажер!
Сторонний наблюдатель, глядя на идиллическую картину у костра, разведенного около белой юрты, вполне мог решить, что мужская половина четырех поколений некой дружной семьи выбралась на пикник. Степан Юрьевич выглядел как мудрый, но строгий дедушка, Василий Шарменев — папа Юрия Беликова (пусть шаман женат на русской, а его сын пошел в маму, несмотря на неоспоримую доминанту азиатской крови), ну а Иван с Артемом — сыновья Юрия. По возрасту чуть не сходилось, но пусть Юрий просто хорошо сохранился, спортсмен и все такое…
Седовласый бурят травил байки, как это принято на пикнике у костра.
— Ты спросил, Ваня, знаю ли я хоть кого-то, способного посоперничать с духом заарина?
— И равного ему по мистической силе, — уточнил ученик.
— Равный или нет, судить не берусь, но хужирский шаман Николай Хамаганов, тоже, как и я, без посвящения, рассказывал, что знал такого человека, по всем признакам, Великого шамана, и имя ему было Ассистент.
— Чей, интересно, он ассистент? — усмехнулся следователь. — Хирурга, а может, оператора?
— Художника-постановщика на съемках французского фильма в Иркутске и на Ольхоне несколько лет назад.
— У нас тут давным-давно никто кино не снимал, — заметил Есько.
— Хамаганов говорил, что были съемки, он сам в них участвовал, но очень скоро реальность по воле тэнгри-небожителей изменилась, и помнит теперь о них едва ли не он единственный.
— Разве подобное возможно? — удивился следователь.
— Все возможно, Юра, — ответил «аномальщик», — все, что мыслимо и даже немыслимо, уж поверьте моему опыту.
Есько повернулся к Шарменеву.
— Ну и кто он по национальности, ваш ассистент: бурят, якут, а может, эвенк?
— Он русский.
— Быть такого не может!
— Однако это так. Андрей, это его имя, потомок Михаила Татаринова, первого русского шамана, прошедшего посвящение еще в восемнадцатом веке. Легенда о нем дошла до наших дней.
— Где же он, этот ваш великий русский шаман? — спросил следователь. — Почему бы нам не попросить его о помощи?
— Помощь Ассистента не понадобится, — услышали все сидящие у костра голос Джины и повернули головы.
Девушка стояла около входа в белую юрту, и было непонятно, то ли она вышла из нее, то ли собирается войти. Оказалось, не то и не другое.
— Дядя Вася, тебе предстоит отчитать над телом девушки, в которое вселился дух заарина, «Бардо Тёдол».
Джина протягивала книгу. Шаман, подойдя, взял ее.
— Что за книга такая? — шепотом спросил следователь у «аномальщика».
— «Тибетская книга мертвых», — пояснил тот, — В дословном переводе «Великое Освобождение в результате услышанного в Бардо». Буддийские монахи или, если их поблизости нет, любые другие люди читали эту священную книгу над телом покойного, дабы душа его не заплутала в Бардо, то есть в послесмертии, и выбрала правильный путь.
— Новый вопрос, — Беликов усмехнулся, — что такое Бардо?
— Если коротко, это промежуточное состояние. Всего существует шесть таких состояний, шесть Бардо. Три при жизни, или три Бардо Жизни. Это Бардо Утробы, когда мы в утробе ожидаем рождения. Бардо Сна, когда во сне мы вспоминаем Себя. Бардо Мистического Озарения, когда наяву мы Себя забываем, но не утрачиваем сознания.
— Остальные, — догадался следователь, — это Бардо Смерти?
— Да, так их называют, — кивнул «аномальщик». — Чикаи Бардо, или Бардо Смертного Часа, Хониид Бардо, или Бардо Кармических Наваждений, Сидпа Бардо, или Бардо Воплощения, то есть очередного рождения.
— Ясно. — Следователь снова усмехнулся. В Бардо Смерти он запутался сразу.
Между тем диалог племянницы с дядей продолжался.
— Думаешь, поможет? — спросил шаман.
— Надеюсь, — ответила Джина.
— Не поздно ли читать над телом? Баташулуун Шагланов умер девяносто девять лет назад.
— Не важно, когда он умер, дух его до сих пор в Срединном мире, и необходимо водворить его в чрево.
— Ладно, попробую, — согласился шаман. — Где проводить обряд?
— В белой юрте.
— Но это место силы заарина! — воскликнул шаман. — Здесь все подвластно его воле, даже время!
— И это хорошо. Заарин сам станет помогать тебе. Он выбрал.
— Мне начинать прямо сейчас?
— Нет, начнешь завтра рано утром, ровно в четыре часа двадцать две минуты, когда диск полной Луны скроет земная тень. Все началось с солнечного затмения и завершится лунным спустя девяносто девять лет и шестьдесят дней.
— Когда предать огню останки заарина? — спросил Шарменев.
— В три часа двадцать три минуты, в момент начала частных фаз затмения, — ответила Джина. — И еще одно. Как только все завершится, вы должны покинуть это место и никогда сюда не возвращаться. Впрочем, это будет невозможно: пространство вокруг белой юрты свернется окончательно. Ты понял меня, шаман?
Тот склонил голову.
— Все будет так, как должно, повелительница, Мать Хищная Птица!
— И последнее, — удовлетворенно кивнув, продолжила Джина. — Артем, прямо сейчас ты поедешь к заброшенной ферме. Там тебя встретит твой друг, он знает, что делать.
Артем не смог заставить себя ответить мистическому существу так, как подобает. Перед ним же стояла девчонка, Джина Лунева, он ее десять лет уже знал как облупленную! Юноша, усмехнувшись, провозгласил с деланым поклоном:
— Слушаю и повинуюсь, о облупленная!
Девушка рассмеялась в ответ и растаяла в воздухе, а наглецу, к слову, ничего за его дерзость не было, напротив. Умащиваясь за рулем внедорожника, он обнаружил на пассажирском сиденье маркер для пейнтбола. Повертев в руках, положил на прежнее место.
— На кой он мне сдался?
— Скоро узнаешь, ухажер!
И снова, как у Чеширского Кота его улыбка, в отсутствие Джины прозвучал ее смех.
— Джина Чеширская, — констатировал Артем, запуская двигатель джипа.
Гомбо Хандагуров отыскался там, где девушка-Птица видела его в последний раз, — на пологой вершине обезлюдевшего холма. Двадцатипятилетний бурят стоял на краю могилы, узкой, глубокой ямы, вырытой для его погребения. Глаза его были закрыты, но губы беззвучно шевелились.
— Что ты шепчешь, Гомбо? — спросила Джина.
— Молитву, — ответил тот, открывая глаза, — христианскую молитву.
— Какую именно? Я хочу знать.
— «Боже, дай мне силы и душевный покой, — процитировал он нараспев, — принять как должное то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличать одно от другого»-.
Гомбо смолк.
— Молитва святого Франциска Ассизского, — констатировала Джина. — Она помогает тебе?
