Юрий Волузнев - Черное зеркало
— Тебе эта харя знакома?
Он сразу узнал тот самый шарж, сделанный Петькой во время своеобразных поминок.
— Да. Это Бирюков, — кивнул Гоша. — Могу с полной уверенностью утверждать, что это именно он, потому что рисунок был сделан при мне. В их квартире. После того как провожали Ларису в последний путь…
— Весело провожали, как я погляжу, — хмыкнул парень.
Убрал листок. Снова обратился к Гоше:
— Короче. Если это даже не он. И если она — это не она… В любом случае этого хмыря надо достать. И потрясти как следует… А впрочем, любопытно все складывается. Ты его ищешь. Мы его ищем… А он прячется… Значит, имеется у него на сей счет веская причина. Согласен? Короче, говори, где искать. Если он ни при чем — можешь забирать себе и делать с ним что хочешь.
— Мне одна дама его адрес сообщила. Точнее, даже не адрес… — замялся Гоша. — Дело в том, что ей он тоже нужен…
— Значит, он и есть! — жестким голосом резюмировал обожженный амбал. Обратился к своим: — На него еще и баба какая-то зуб имеет!.. Срочно брать надо! Не глядя. Пока опять не слинял. И мочить к чертовой матери!.. Да не просто мочить, а так, чтобы он каждой клеткой своего тела прочувствовал, как его мочат!.. Жаль, что люком теперь не воспользоваться!.. Короче, кончай базар! — злобно бросил он Гоше. — Колись быстрей и проваливай на хрен!..
— Позвольте, — заерзал Гоша. — Но я хотел бы встретиться с ним, чтобы потребовать… кое-какие документы… И потом… Та женщина, которая сообщила мне о его местонахождении, желала бы получить этого Бирюкова… в живом виде…
— Перебьется!
— Но мне-то он тоже нужен…
— Слушай, Жора… или как там тебя… Не дергайся!.. — зыркнул на него парень в пальто. — У нас к этому хмырю свои претензии. Так что выкладывай адресок и усохни!.. Получишь ты своего Бирюкова. Так уж и быть, позволим тебе с ним пообщаться перед тем, как сами с ним беседовать начнем…
— Если довезем… — усмехнулся обожженный.
— Хорошо… — смирился Гоша. — Но как же я…
— Скажи себе спасибо, что вовремя нам позвонить догадался. Мы тебе это в актив запишем…
Диктуя бандитам адрес, по которому следовало искать Игоря, и объясняя, как удобнее добраться до этой скрытой в лесах убогой деревушки, Гоша успокаивал себя тем, что в принципе живой Игорь ему как-то и на самом деле ни к чему. Меньше будет мороки с оформлением документов на права владения Ларисиным антиквариатом, поскольку прямой наследник, которым по злой иронии судьбы оказался совершенно посторонний человек, будет попросту убит. Гораздо важнее теперь было, чтобы эта смерть была официально зарегистрирована и чтобы роль самого Гоши в этой гибели никому не бросалась в глаза…
Получив сообщение Гоши о том, что он с трудом, но все-таки договорился с какими-то своими людьми, согласившимися выковырять Игоря из его лесной берлоги и в целости и сохранности доставить в Петербург, Хильда удовлетворенно улыбнулась. Конечно, можно было бы послать и своих девочек, но жаль было рисковать такими ценными кадрами, которые неизвестно с чем могли бы столкнуться в глубине этих труднопроходимых лесов. Рокеров было еще рано привлекать к подобного рода делам, и поэтому вариант использовать постороннюю силу, которую в любом случае было бы не жаль, Хильду устраивал.
Но прежде необходимо было предпринять еще кое-какие меры. А именно: «запереть» Игоря в одном определенном месте, чтобы он не смог по своему усмотрению выйти из обозначенного круга. Именно то, что в свое время успешно проделывала с ним Лариса.
Хильда взяла карту Ленинградской области, разложила ее на столе и решительно, одним резким движением очертила кругом местонахождение Игоря. Причем с такой силой надавила на карандаш, что грифель с треском переломился и острый деревянный срез карандаша прорвал карту, продолжив линию рваной, сморщившейся полоской бумаги…
Глава 4
Положа руку на сердце, в глуши лодейнопольских лесов Игорю жилось неплохо. Мужики работали, как это водится на Руси, ни шатко ни валко. Квасили каждый день, но с работой справлялись. Валили лес, рубили сучья. Распиливали бревна в стандартный размер или пускали на доски. Затем отправляли в город. Случалось, что и налево гнали. Несмотря на все старания пресечь подобные попытки, последние нередко увенчивались успехом, и ничего не оставалось делать, как сокрушенно разводить руками, оправдывая ситуацию тем, что никогда никакое дело у нас традиционно не обходится без хотя бы и мелкого, но воровства.
Изредка возникавшие шероховатости в отношении с хитроумными мужиками быстро разрешались буквально на месте, после распития бутылки-другой самого что ни на есть примирительного средства. Своеобразной трубкой мира в таких случаях служил привычный граненый стакан, пущенный по кругу, а также задушевная беседа, в результате которой обычно выяснялось, что все друг друга уважают и не имеют ни к кому никаких принципиальных претензий.
Частенько на огонек захаживал знакомый Барину егерь, да и сам Барин, прихватив Маришку, не далее как в прошлые выходные заезжал к Игорю, затарив его всем необходимым и с пользой для тела и души проведя время на свежем воздухе. Чистый, не изгаженный смогом воздух, напоенный запахом хвои и хранящий стойкие ароматы минувшего лета, прогулки по лесу, где можно было еще встретить недобитые утренними заморозками поздние грибы, рыбалка, обильные застолья с соленьями, с моченой клюквой и брусникой создавали гармоническое сочетание всех прелестей жизни на природе.
Антонина, крупногрудая белобрысая вепшенка, поддерживала в доме образцовый порядок и всячески ублажала красивого городского парня на свой манер. Развешанные кружевные занавесочки, старые фотографии на стене, потемневшие иконы в красном углу — от всего веяло покоем и умиротворенностью.
Ничего экстраординарного не случалось. И поэтому Игорь все более и более втягивался в эту безмятежную, размеренную деревенскую жизнь. Постепенно отпускал бороду, привыкал к ватнику и резиновым сапогам.
Ежедневные застолья не были столь утомительны, как в городе. Утреннее похмелье быстро проходило после хорошей деревенской баньки с березовым, а еще лучше с дубовым веничком, когда пышнотелая Антонина, хлестко отстегав его по всему телу, сама же окачивала холодной водой и угощала кваском собственного приготовления.
Тут же, в баньке, просто невозможно было удержаться от того, чтобы шутя не притиснуть ее и либо встоячка, либо каким другим способом не снять последние остатки душевного напряжения…
Видения больше не тревожили Игоря. Голова была чиста, и тело на свежем лесном воздухе, усиленно и добротно питаемое различными кулинарными изощрениями прямо из русской печки, наливалось новыми силами…
Все это, казалось, предполагало и дальнейшую до бесконечности безмятежную жизнь.
Но получилось иначе.
Этим утром отпустившие его на некоторое время и давшие немного перевести дух проблемы некоей запоздалой волной вновь накатились на Игоря.
Во-первых, ночью был хотя и начисто забытый, но какой-то тревожный сон.
Во-вторых, звонок Барина.
И в-третьих, — внезапно нагрянувшие нежданные гости…
Они прибыли на большом черном «джипе», почти таком же, какой гнался за Игорем по городу всего каких-то пару недель назад. И хотя теперь и казалось, что все это происходило в какие-то доисторические времена, подобные ассоциации не вызывали ни малейшего восторга.
Игорь как раз собирался уезжать в город и только ждал, когда погрузится лесовоз, чтобы, оформив необходимые документы, отправить его заказчику.
Суть дела заключалась в том, что утром примчался на мотоцикле Колька, обычно в свободное время ошивавшийся у стрелочницы Надьки. А его, в свою очередь, послала Ленка, телефонистка со станции, чтобы передать Игорю всего несколько Бариновых слов, а именно: «Срочно приезжай. Получены сведения по твоему запросу. Номер „сорок четыре — пятьдесят два“»…
Колька с особенным нажимом повторил Игорю, чтобы он не забыл этот номер, потому что на этом настаивал Алексей Кириллыч, всеобщий в округе любимец и благодетель. Колька совал под нос Игорю мятую пачку «Примы», на которой для памяти в спешке был накарябан этот номер.
Игорь усмехнулся, зная Бариновы причуды и любовь ко всякого рода конспирациям, и переписал этот номер на свою левую ладонь. Затем вернулся в избу и засобирался.
Антонина удивленно вскинула светло-рыжие брови и с нескрываемым сожалением смотрела на него.
— Уже все? Съезжаешь?.. — обреченно вздохнула она.
Игорь улыбнулся.
— Да я ненадолго. Завтра-послезавтра вернусь, — пообещал он.
Антонина воспрянула и кинулась помогать ему собираться в дорогу, запихивая в сумку неисчислимое количество всякой снеди — пирожки, сало, картошку, лук и прочее и прочее…
