Алексей Шаманов - Заарин
Единственная комната с русской печкой посередине. Два окна с переднего торца, выходящего на берег, четыре слева, два с торца, где дверь, ну а справа, там, где печь, глухая стена. Окна зияли провалами — рамы вместе с коробками местные разворовали.
На полу мусор, по углам человеческие экскременты, у стены стояла фанерная тумбочка, которая, видимо, использовалась как стол. На ней — порожняя бутылка водки, импровизированная пепельница — баночка из-под кильки в томате с окурком «беломора» и объедки на газете, не поддающиеся идентификации.
Справа в дальнем углу — сколоченный из обрезной доски широкий настил полметра высотой. На него Клавдия Дмитриевна и вывалила небрежно из коляски немощную старуху. Вывалила и принялась торопливо сдирать с нее одежду.
Глаза Клавдии Дмитриевны поменяли вдруг свое водянистое бесцветие на насыщенно-рубиновый цвет, а единственный почерневший, но острый зуб на нижней челюсти вырос до размера мизинца, едва не касаясь кончика ее носа. Руки, снимающие одежду, ходили ходуном, дыхание участилось.
Когда тело Забазновой, безжалостно деформированное старостью, оказалось полностью обнажено, Клавдия Дмитриевна, шумно выдохнув, припала щекой к впалому животу, а руками принялась поглаживать бесформенные груди и сморщенное лицо выжившей из ума женщины.
— О, как ты хороша, моя красавица, — шептала Клавдия Дмитриевна, — а будешь еще краше… я сделаю тебя такой же, как стала сама, ты будешь дахабари, любовь моя…
И она вонзила свой черный, длинный зуб в живот чуть выше лобка. Забазнова, вскрикнув, пробормотала что-то неразборчивое, и в этот момент старуха-дахабари, оторвавшись от тела беззащитной жертвы, поднялась в воздух и впечаталась со страшной силой в стену напротив. Одновременно с этим событием около русской печки материализовалась высокая девушка с правильными чертами лица, теперь искаженными гневом.
— Опять?! — воскликнула она. — Сколько можно?! Вы все как с цепи сорвались, мелкая нечисть! Следующий, кто тронет постояльца отеля, отправится в ад! Достойную встречу подручных Эрлен-хана я гарантирую! Ты поняла меня, дахабари?
— Да, хозяин…
Его поняли правильно, и больше нападения не повторялись. Его вообще боялись панически…
Наталья Лунева успокоилась сразу после того, как, приехав в отель, его директор Петр Кириллович рассказал ей и про многомиллионное наследство, и про грядущее оглашение завещания Гомбо Хандагурова. Узнав, что стодвадцатилетний дедушка, которого она и не видела никогда, скоропостижно скончался, чувствительная женщина всплакнула и, пожелав позвонить родным, дабы поделиться горечью утраты, попросила обратно свой телефон. Участливый полицейский бурятской национальности вернул ей конфискованный сотовый, не забыв, впрочем, извлечь из него сим-карту. Наталья говорила с дочерью, мужем и братом, покуда на ее счету не осталось ни копейки. Потом она снова всплакнула и подумала, что после получения миллионов горячо любимого дедушки стоит, наверно, выстроить двухэтажный коттедж в поселке Олха. Там, она слышала, еще оставались свободные участки.
Кроме пребывающей в эйфории Нины Павловны и немощной старухи Забазновой, оставленной в ее номере, остальные отдыхающие по приглашению администрации собрались в просторном холле отеля. Симпатичная девушка, которую таллинские Хандагуровы уже знали как Татьяну Трапезникову, представителя адвокатской конторы, предложила всем желающим поучаствовать следующей ночью в древнем шаманском ритуале. Пожелали все без исключения, энтузиазм прямо-таки искрился в воздухе, что было небезопасно с пожарной точки зрения.
Дабы унять пыл, Татьяна Трапезникова сию же минуту призвала присутствующих поучаствовать в подготовке действа. Младшие Хандагуровы, Виктор Григорьевич и его сын Дмитрий, были отправлены на земляные работы под руководством инструктора по туризму Николая Зуева на округлую вершину ближней сопки, все остальные направились в ближний лес заготавливать дрова и собирать хворост для ритуального костра во главе с двумя блюстителями порядка местного отделения полиции.
Разместившиеся в двухэтажном, британского вида автобусе туристы, не в силах сдержать эмоций, хором запели:
«Мы едем, едем, едем в далекие края…»
Марина Младич выдохнула табачный дым в небеса и с улыбкой проводила взглядом отъезжающий с автостоянки перед отелем автобус с задорными туристами.
Все шло так, как должно…
Девушка выбила пепел из трубки с длинным, изящно изогнутым мундштуком и убрала ее в сумочку, затем прошла к стоянке и села за руль своей красной спортивной машины.
У нее оставалось одно, может быть, самое важное дело, впрочем, никаких осложнений она не предвидела.
— Эльфы! — сказал Стас Кузнечихин, увидев проезжающий мимо КамАЗ без кабины и водителя, но с полным кузовом одетых по-пляжному людей.
— Судя по купальникам на девицах, хуже, они — цвёльфы! — догадался Артем Беликов. — Прячемся!
Парни залегли в высокой траве. Они играли в индейцев, эльфов и цвёльфов считали самыми страшными своими бледнолицыми врагами.
— У тебя есть ручка и бумага? — шепотом спросил Стас.
— Конечно, я всегда их с собой ношу, — ответил Артем, протягивая другу письменные принадлежности, — на случай, если придет в голову что-нибудь гениальное.
— Сейчас именно такой случай!
— Да ты что?!
— Не ты один тут поэт. Я решил написать стишок, после которого Винни-Пух сядет на диету, Карлсон упадет с крыши, а Чебурашка чебурахнется!
— Какой смысл ты вкладываешь в слово «чебурахнуться»? — уточнил Артем.
— Нечто среднее между «свихнуться» и «навернуться».
— Ясно, — кивнул Артем, хотя, если по-честному, ничего не понял, но зауважал друга пуще прежнего.
Степан Юрьевич Есько, наблюдающий за событиями, происходящими на заброшенной ферме, сперва позвонил напарнику и сообщил, что Тот, кто выглядит как Марина Младич, отъехал от фермы в северном направлении, затем, убрав телефон, задумался: что ему, собственно, делать? Ну не бегом же бежать за спортивной машиной! Тем паче на вершину холма, на котором «аномальщик» прятался, поднимались отец и сын Хандагуровы, люди без гражданства, но с одной на двоих штыковой лопатой.
У фермы к тому времени не осталось никого, лишь Нина Павловна на берегу возлежала в шезлонге, предаваясь мечтаниям, так что помешать замыслам Степана Юрьевича не могла. Оценив сложившуюся ситуацию, он поднялся с земли и неторопливо стал спускаться с холма. Встретившись с Хандагуровыми, не забыл поздороваться с жизнерадостной улыбкой. Без пяти минут миллионеры заулыбались в ответ не менее приветливо.
Внедорожник Артема, к счастью, оказался не заперт. Сев за руль, Степан Юрьевич направил машину вверх по холму к дороге, но, увидев выскочивших прямо под колеса парней, остановился.
— Быстро садитесь! — крикнул он им в открытое окно.
Парни вид имели очумелый и, похоже, вообще не понимали, что происходит. Переглянулись.
— Кажется, это твой джип, Артем, — сказал Стас.
— Вроде мой… — кивнул тот, — А за рулем кто? Ты этого дядьку знаешь?
— Видел как-то намедни с братом твоим. Он ему друган, что ли, не в курсе.
Они медленно приходили в себя, слишком медленно. Спортивная машина Младич уже четверть часа как отъехала от фермы.
— Хватит болтать, садитесь! — прикрикнул Есько, и парим подчинились, влезли на заднее сиденье.
Внедорожник тронулся.
— Я вспомнил, как дядьку зовут! — заявил просиявший Стас. — Степан Юрьевич, «аномальщик»!
— Точно, — согласился Артем. — Если ты такой умный, может, вспомнишь еще, как он за рулем моей тачки оказался, а мы с тобой, как собаки, в степи?
— Собаки… собаки со свиными рылами… — пробормотал Стас. — Ночью они напали, но мы отбились и утром повезли мать Джины на Ольхон…
Внедорожник выехал на грунтовку и, свернув на север, стал набирать скорость.
— Вспоминайте, парни, что по дороге произошло? — велел Есько. — Как вы Наталью Луневу потеряли?
— Мы ее потеряли? — переспросил удивленный Артем.
— Ё-мое, а ведь точно потеряли, — пробормотал Стас. — Убьет, Тёмка, нас с тобой Джина, не помилует…
Глава 48
НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ
16.16. Остров Ольхон
Передавая мешок с костями, Юрий Беликов огорчил шамана, так и не снявшего одежду для камланий, рассказом о том, что Наталья Лунева тоже, вероятно, попала в заложники. Впрочем, видели они с Есько только джип Артема, припаркованный возле заброшенной фермы, а ни сами парни, ни сестра шамана на глаза им не попадались.
Впрочем, мешку Василий Шарменев порадовался, точно ребенок подарку Деда Мороза. Очистив стол в кабинете, он застелил столешницу чистой простыней и аккуратно, по одной косточке выложил на нее содержимое грязного мешка. Причем, отметил следователь, работал шаман, как опытный криминалист, разложив кости на столе именно в той последовательности, в которой они составляли человеческий скелет. Череп крупной кошки он положил отдельно.
