Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия
Я двинулась вдоль полок, высматривая очередные буквы греческого алфавита. На блекло-синем коленкоровом корешке в разделе девятнадцатого века стояла рогатая «пси». Внутри меня снова встретили астрономические суммы — как они, например, умудрились тайно скупить чуть ли не все фабрики Манчестера? Знакомые имена, обозначенные в соседней графе, принадлежали августейшим особам, аристократам, президентам, генералам времен Гражданской войны в США. Попадались, впрочем, и более мелкие отчисления: плата за образование, лечение, одежду и книги, просроченные платежи. Рядом со всеми незнакомыми мне именами неизменно значилось «MLB» или «FMLB».
Недостаточно хорошо владея латынью, я все же была уверена, что это обозначает Рыцарей Лазаря Вифанийского — militie Lazari a Bethania, — а также filia militie или filius militie — сыновей и дочерей этих рыцарей. Если орден продолжал функционировать в середине девятнадцатого века, то и теперь, возможно, функционирует. Очень возможно, что на каких-нибудь купчих и других документах еще оттискивается в черном воске большая печать… и делает это не кто иной, как Мэтью.
Час спустя я, вернувшись в средневековую секцию, открыла свою последнюю счетную книгу — с конца тринадцатого века по первую половину четырнадцатого. Немыслимые суммы больше не шокировали меня, но в районе 1310 года как выплаты, так и поступления значительно возросли, а некоторые имена были помечены красным крестиком. В1313-м рядом с одним таким крестиком я прочитала «Жак де Молэ». Последний великий магистр тамплиеров.
Его сожгли на костре за ересь в 1314-м, а за год до казни он передал все свое имущество Рыцарям Лазаря.
Крестиков было несколько сотен. Может, ими метили тамплиеров? Если так, то их тайна разгадана. Рыцари и их деньги никуда не пропали — те и другие попросту влились в орден Лазаря.
Нет, невозможно. Такую операцию надо очень долго готовить — секретность неминуемо будет нарушена. В это так же трудно поверить, как… как в истории о вампирах и чародеях.
Рыцари Лазаря столь же неправдоподобны, как я сама.
Главная слабость теорий заговора — это масштабность задачи. Никакой жизни не хватит, чтобы собрать нужную информацию, установить связи между отдельными компонентами и запустить всю систему — если, конечно, заговорщики не вампиры. Имея вампира — или, еще лучше, целое семейство вампиров, — о времени можно не беспокоиться. Я это уже поняла, когда исследовала научную карьеру Мэтью.
Возвращая гроссбух на полку, я заново осознавала, что значит любить вампира. Дело не в его возрасте или режиме питания, не в том, что он убивал людей и способен убивать в будущем. Все дело в тайнах.
Мэтью копил их добрую тысячу лет — важные, наподобие Рыцарей Лазаря или своего сына Люка, и второстепенные, вроде знакомства с Уильямом Гарвеем и Чарльзом Дарвином. Мне за всю жизнь их не выслушать.
Впрочем, не одни вампиры хранят секреты. Все иные так делают, боясь разоблачения или желая сберечь что-то исключительно для себя в нашем клановом, чуть ли не родовом, мире. Мэтью не просто охотник, убийца, ученый, вампир — он, как и я, представляет собой целую паутину тайн. Если мы хотим быть вместе, нам надо решить, какими из них поделиться, а какие похоронить навсегда.
Выключенный компьютер проиграл свои несколько нот. Чай остыл, сандвичи засохли. Я надкусила парочку, чтобы не обижать Марту, села и уставилась на огонь.
Рыцари Лазаря взбудоражили меня как историка, а ведьминские инстинкты шептали, что через них я могу понять Мэтью. Хотя орден — не главный его секрет. Ревнивее всего он охраняет свое тайное «я».
Каким сложным и тонким делом будет любовь к нему. Мы, персонажи сказок — вампиры, чародеи, рыцари в блестящих доспехах, — живем в непростой реальности. В Бодли иные следили за мной, желая заполучить книгу, о которой никто ничего не знает. Лабораторию Мэтью пытались взломать. Наши с ним отношения угрожают нарушить непрочное, хотя и долгое перемирие между людьми, вампирами, демонами и чародеями. Передо мной открывался новый мир, где иных стравливают с иными, а оттиск бронзовой печати на черном воске может привести в действие тайную армию. Неудивительно, что Мэтью держит меня на расстоянии.
Я задула свечи, поднялась в спальню и скоро заснула. Мне снились рыцари, печати и кипы бухгалтерских книг.
Проснулась я от прикосновения к плечу тонких холодных пальцев.
— Мэтью? — Я рывком села. В темноте белело лицо Изабо.
— Тебя к телефону. — Она протянула мне свой красный мобильник и вышла.
— Сара? — Уж не случилось ли чего с ними, в ужасе подумала я.
— Нет, это я. — Мэтью.
— В чем дело? — Мой голос дрожал. — Ты заключил сделку с Ноксом?
— Нет, с этим не вышло. В Оксфорде мне больше нечего делать — через несколько часов буду дома, с тобой. — Он говорил как-то странно, точно охрип.
— Может, я еще сплю?
— Нет, не спишь. И знаешь что? Я люблю тебя.
Эти слова мне хотелось услышать больше всего на свете. Забытая цепь завела внутри нежный звон.
— Скажешь это снова, когда приедешь. — Мои глаза увлажнились от радостных слез.
— Значит, не разлюбила пока?
— Еще чего! — возмутилась я.
— Опасность грозит и тебе, и твоим родным. Ты готова пойти на это ради меня?
— Я уже сделала выбор.
Мы нехотя простились, боясь тишины, которая неизбежно следует за признаниями.
Все время, проведенное без него, я стояла на распутье, не различая дороги.
Моя мать была знаменита своим пророческим даром. Достало бы у нее силы увидеть, что ждет нас на первых порах?
ГЛАВА 26
Едва закончив разговор, я стала прислушиваться, не зашуршат ли колеса по гравию.
Выйдя из ванной с мобильником Изабо, которого не оставляла ни на минуту, я нашла на столе свежезаваренный чай и рогалики. Быстренько все умяла, напялила первое, что попалось мне под руку, и с мокрой головой побежала вниз. Для Мэтью было еще слишком рано, но я намеревалась встретить его, когда он приедет.
Для начала я села на диван у камина, гадая, что могло заставить Мэтью так скоро уехать из Оксфорда. Марта принесла полотенце и бесцеремонно вытерла мне волосы, видя, что сама я этого делать не стану.
Когда прибытие стало более вероятным, я вскочила и начала метаться по холлу. Изабо, подбоченившись, стояла там же, но я не обращала на нее внимания и продолжала ходить. В конце концов Марта поставила у входной двери стул и уговорила меня присесть, а Изабо удалилась в библиотеку. Резное сиденье явно придумали для того, чтобы доставлять людям адские муки.
Я ринулась наружу, как только «рейнджровер» въехал во двор. Мэтью, впервые за все наше знакомство, не оказался у двери первым — он еще разминал свои длинные ноги, когда я повисла у него на шее, едва касаясь носками земли.
— Больше никогда так не делай, — шептала я, жмурясь от подступивших слез. — Никогда-никогда.
Он обнял меня, уткнулся в мою шею. Потом осторожно поставил на ноги, и снеговые ладони снова охватили мое лицо. Я вбирала в себя то, что замечала впервые — легкие морщинки в уголках глаз, впадинку под нижней губой.
— Dieu, — произнес он. — Как же я ошибался.
— Ошибался? — запаниковала я.
— Я думал, что знаю, как сильно соскучился по тебе. Ничего я не знал.
— Скажи это снова. То, что по телефону сказал.
— Я люблю тебя, Диана. Я боролся с собой и проиграл, да поможет мне Бог.
Мое лицо в его ладонях стало мягким, как воск.
— Я тоже люблю тебя, Мэтью. Всем сердцем.
Его тело откликнулось мне. Пульс, конечно, не участился, и кожа не утратила своего палящего холода, но в горле возник звук, слабый рокот, пронизавший меня желанием. Мэтью, все замечавший, впился в меня ледяным поцелуем.
Я вся вспыхнула, как костер, руки скользнули вниз по его спине. Он хотел отстраниться, но я притянула его к себе. В горле у него зарокотало чуть громче.
— Диана, — предостерегающе сказал он.
«Что не так?» — невинно осведомился мой поцелуй.
В ответ он снова приник ко мне губами, нежно потрогал пульс на шее и стал поглаживать левую грудь, где билось сердце.
— Теперь ты моя, — сказал он, немного ослабив объятия.
Губы у меня онемели — я только кивнула, крепко держа его ниже поясницы.
— И никаких сомнений? — уточнил он.
— Ни малейших.
— С этого момента мы с тобой одно, понимаешь?
— Кажется, да. — Я понимала это так, что никто и ничто не сможет оторвать меня от него.
— Она понятия не имеет, о чем ты толкуешь, — заявила Изабо. — Этот ваш поцелуй нарушил все законы, которые не дают развалиться нашему миру и обеспечивают нам безопасность. Ты, Мэтью, пометил эту ведьму как свою, а ты, Диана, предложила свою кровь и свою силу вампиру. Вы оба повернулись спиной к своим родичам и дали клятву иному враждебной расы.
— Мы всего лишь целовались, — испуганно возразила я.
