Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия
Стараясь не ежиться при мысли о яростном, бунтующем Мэтью, я смотрела на его мать. «Вот чего он боялся, — поняла я. — Что я приду к пониманию его подлинной сущности и почувствую к нему отвращение».
— Как же вы его успокоили? — спросила я.
— Положившись на то, что Мэтью не будет убивать каждого встречного, Филипп взял его на охоту. Это захватило сына целиком, как телесно, так и духовно. Вскоре охота стала ему нужна больше, чем кровь — хороший признак для молодого вампира. Это означает, что новичок руководствуется не одним только голодом и вновь начинает мыслить. Со временем и совесть в нем пробудилась — он стал думать, прежде чем убивать. После этого мы боялись только тех черных полос, когда он вспоминал о своей потере и принимался охотиться на людей.
— Что помогало ему в таких случаях?
— Иногда я пела ему — и ту песню, что сегодня пела тебе, и другие. Это смягчало его горе. Иногда он просто уходил — Филипп запрещал мне следить за ним и расспрашивать его, когда он возвращался назад. — Черный взгляд Изабо подтвердил мое подозрение: Мэтью искал утешения в крови и ласках других женщин, которые не были ему ни матерью, ни женой.
— Он так хорошо владеет собой, — заметила я, — трудно представить, что он на это способен.
— Мэтью очень глубоко чувствует. Это и достоинство, и тяжкое бремя — уметь любить так, что утрата любви превращает тебя в жестокого монстра.
Расслышав угрозу в этих словах, я вскинула подбородок и ощутила зуд в пальцах.
— Постараюсь, чтобы мою любовь он никогда не утратил.
— Это каким же образом? Хочешь стать вампиром и ходить с нами на охоту? — В смехе Изабо не было ни радости, ни веселья. — Не сомневаюсь, что Доменико именно это и предлагал. Убрать твою кровь, заменить ее нашей — и у Конгрегации больше не будет повода вмешиваться в ваши с Мэтью дела.
— Что ты такое говоришь? — пролепетала я.
— А ты не понимаешь? — рыкнула Изабо. — Если тебе непременно нужно быть с Мэтью, стань одной из нас. Выведи из-под удара и его, и себя. Чародеи, возможно, не захотят тебя отпускать, но против отношений между двумя вампирами и они ничего возразить не смогут.
Марта сопровождала речь хозяйки тихим рычанием.
— Мэтью из-за этого уехал? Конгрегация приказала ему сделать меня вампиром?
— Он ни за что не сделал бы тебя manjasang, — с яростью заявила Марта.
— Верно, — подтвердила Изабо с легким ехидством. — Я же говорила, он всегда любил хрупких женщин.
Вот, значит, что от меня скрывал Мэтью. Если я стану вампиром, запрет Конгрегации больше не будет касаться нас.
Эту перспективу я, как ни странно, рассматривала без особой паники или страха. Мы с Мэтью будем вместе, и у меня появится шанс стать выше ростом. Изабо охотно меня обратит — вон как сверкнули ее глаза, когда моя рука потянулась к шее.
Но как же быть с видениями? С водой? С ветром? Я еще не осознала полностью свой магический потенциал — в качестве вампира мне никогда не разгадать тайну «Ашмола-782».
— Я обещала ему, что Диана останется тем, кто она есть — ведьмой, — твердо сказала Марта.
Изабо, слегка оскалив зубы, кивнула.
— Что на самом деле произошло в Оксфорде? Он ведь не брал с вас обещания об этом молчать?
— Спроси его самого, когда он вернется, — ответила Изабо. — Не мое это дело.
У меня имелись еще вопросы — вдруг не все они подпали под вето Мэтью.
— Почему вас так взволновало, что в лабораторию пытался проникнуть иной, а не человек?
— Умница, — после довольно долгой паузы похвалила меня Изабо. — Правила этикета, в конце концов, не секрет. Среди иных такие поступки считаются недопустимыми — остается надеяться, что это был шаловливый демон, не сознающий всей серьезности подобного шага. И что Мэтью его простит.
— Демонам он всегда все прощал, — мрачно пробормотала Марта.
— А если не демон?
— Со стороны вампира это тягчайшее оскорбление. Мы существа территориальные. Вампир не вторгается без разрешения в дом или на землю другого вампира.
— Смог бы Мэтью простить такое? — Я сомневалась в этом, помня, как он стукнул кулаком по крыше машины.
— Возможно, — с не меньшим сомнением ответила Изабо. — Ничего не пропало, все в целости… но Мэтью, мне думается, все же потребует удовлетворения.
Меня снова отбросило в средневековье, когда честь и репутация имели первостепенную важность.
— А если это был чародей?
Изабо отвернулась.
— Со стороны чародея это было бы актом агрессии. Здесь никакие извинения не помогут.
Восприняв это как сигнал тревоги, я откинула одеяло.
— Это сделали специально, чтобы спровоцировать Мэтью, а он надеется на честную сделку с Ноксом. Его надо предупредить.
Изабо удержала меня за плечо и колено, не дав спрыгнуть с кровати.
— Он уже знает, Диана.
— Вот оно что. Мэтью не взял меня в Оксфорд, потому что он сам в опасности?
— Конечно, он в опасности, — отрезала Изабо, — но сделает все, чтобы с нею покончить. — Она закинула мои ноги обратно и плотно укутала меня одеялом.
— Я должна быть с ним.
— Ты ему только помешаешь. Он велел тебе оставаться здесь.
— А меня что, не спрашивают? — раз в сотый осведомилась я.
— Нет, — хором ответили обе женщины, а Изабо с легким раскаянием добавила:
— Ты в самом деле не знаешь еще многого о вампирах.
Да, не знаю… но кто меня просветит? И когда?
ГЛАВА 24
«И узрел я вдали черную тучу, укрывшую землю. И душу мою покрыла она, и омрачилась душа в преддверии смерти и ада, и буря разразилась надо мною».
Прочитав вслух это место из «Авроры», я сделала запись в компьютере. Так мой анонимный автор описывал нигредо — одну из стадий алхимической трансформации, когда ртуть и свинец испускают пары, опасные для здоровья алхимика. Горгулья с рисунка Бурго Ле Нуар весьма кстати зажала нос.
— Одевайся, поедем верхом.
Я подняла голову от рукописи.
— Я обещала Мэтью тебя выгуливать. Он сказал, что твое здоровье этого требует.
— Ты не обязана, Изабо. Доменико и колдовская вода вывели из меня весь адреналин, если ты об этом.
— Мэтью наверняка тебе говорил, как взвинчивает вампира запах паники.
— Маркус говорил, — уточнила я. — С его слов я знаю, какой у паники вкус — а запах какой?
— Такой же, как и вкус, — пожала плечами Изабо. — Может быть, чуть экзотичней, с оттенком мускуса. Я не особенно обращала на это внимание, потому что предпочитаю убивать на охоте — но склонности у всех разные.
— Приступы паники у меня теперь случаются редко. Тебе совсем не обязательно ездить со мной верхом.
— А почему, ты думаешь, они стали реже?
— Если честно, не знаю, — вздохнула я.
— Как давно они у тебя?
— С семи лет.
— Причина тебе известна?
— Смерть родителей. Их убили в Нигерии.
— Ты получила фотографию… из-за нее Мэтью тебя и привез сюда.
Я кивнула, и губы Изабо сжались в знакомую жесткую линию.
— Свиньи.
Их можно было обозвать и похуже, но «свиньи» тоже годились. Хорошо бы и Доменико Микеле включить в эту рубрику.
— Паника паникой, — решительно добавила Изабо, — но гулять мы с тобой будем, потому что так хочет Мэтью.
Я выключила компьютер и пошла переодеваться. Бриджи, аккуратно сложенные Мартой, лежали в ванной, камзол, сапоги и шлем я оставила на конюшне. Надев теплые носки, мокасины, бриджи и водолазку, я сошла вниз.
— Я здесь, — сказала Изабо из небольшой комнаты, окрашенной в теплый терракотовый цвет. На стенах висели рога и тарелки, в старинном буфете могла поместиться вся посуда какой-нибудь сельской гостиницы. Изабо, читавшая «Монд», оглядела меня с головы до ног. — Марта говорит, ты спала хорошо.
— Да, спасибо. — Я переминалась с ноги на ногу, как в кабинете директора школы. Марта, очень вовремя подоспевшая с чайником, тоже проинспектировала меня.
— Так-то лучше, — изрекла она, протягивая мне кружку, и удалилась, лишь когда Изабо отложила свою газету.
На конюшне Изабо помогла мне натянуть сапоги и стояла рядом, пока я надевала шлем и камзол. Мэтью, видимо, оставил ей четкие инструкции по технике безопасности. На ней самой была только стеганая куртка — для вампиров с их относительной несокрушимостью все куда проще.
В паддоке бок о бок стояли Фиддат и Ракаса — совершенно одинаковые, включая дамские седла.
— Жорж неправильно заседлал Ракасу, — сказала я. — Я боком не езжу.
— Что, страшно? — поддразнила Изабо.
— Нет, — я подавила гнев, — просто мужские седла мне больше нравятся.
— Откуда ты можешь знать? — Изумрудные глаза светились откровенным лукавством.
Ракаса топнула и посмотрела через плечо — поедем, мол, или лясы будем точить?
Потерпи, мысленно ответила я, вскинув себе на колено ее переднюю ногу.
