Борис Хантаев - Никто не умрет
Когда же я вновь выбежал во двор, то увидел, что тень уже закончила и убегает прочь, от нашего дома, но на этот раз мне удалось отчетливей ее разглядеть. Это был Григорий, это он убил всех детей и мою жену.
Я вернулся в дом убитый горем, ненависть прожигала мою душу, но что я мог, мне было слишком много лет. Похоронив жену во дворе, я увидел, как город идет на меня с вилами, увидел ненависть в глазах людей, которых так любил, и это было хуже всего. Впереди всех шел Григорий, и он был хуже остальных, не только потому, что был причастен ко всем убийствам, а потом что улыбался, ему все нравилось.
Мне ничего не оставалось, как укрыться в доме, и ожидать своей скорой смерти. Меня утешала мысль, что скоро мы увидимся с женой, и все будет хорошо.
— Монстр! Чудовище! Каннибал! — доносились крики мужчин и женщин, убитых горем отцов и матерей. Во всем городе не было не единого человека, кто бы ни поверил Григорию, который сказал, что монстр это я. Кровавая баня у меня во дворе лишь доказывала его слова.
Когда дверь в моем доме распахнулась, я вздохнул с облегчением, так как не мог больше терпеть этих криков, которые все еще продолжали звучать.
— Монстр! Убийца детей! Каннибал!
У меня на пороге стоял Григорий, в его руках был топор и он перекидывал его с одной руки на другую.
— Ты хочешь знать, почему я все это сделал старик.
Мне не хотелось знать, мне хотелось, чтобы крики закончились.
— Чудовище! Кровопийца! Каннибал!
— Я хотел чтобы все испытали то горе, что испытал я, когда потерял своего мальчика — продолжил Григорий. — Черный Человек мог вернуть его к жизни, но ты и твоя проклятая жена, пошли против него.
— Но он же был монстром — взмолился я, затыкая свои уши.
— Как странно, а город считает, что монстр это ты старик — со смехом в голосе произнес обезумивший человек, а город вторил ему, как бы подтверждая его слова.
— Монстр! Каннибал! Каннибал!
— Я предлагал жителям этого славного города, расправиться с тобой и твоей шлюхой-женой, сжечь ваш дом, пока вы оба спали. Но никто не поддержал меня, никто не хотел брать на душу грех. Тогда я решил показать, этим жалким людишкам, каково это, потерять собственное дитя.
— Пожалуйста, убей меня — взмолился я, так как больше не мог этого терпеть, эти голоса, эти крики разрывали мою душу.
— Убить тебя — Григорий стал хохотать, но его смех ни на секунду не приглушил орущую толпу. — Это было бы слишком просто, ты не заслуживаешь быстрой смерти. Ты будешь умирать медленно, мы похороним здесь тебя заживо. Ты умрешь от голода, либо начнешь поедать детей, которых в обилии в твоем чертовом подвале.
Григорий подошел ко мне и со всей силы ударил меня по лицу, я даже потерял сознание, понадеялся, что умер. Но смерти, как я уже говорил, нет. Очнувшись, первым, что я услышал, было слово, повторяющиеся много раз, оно до сих пор звучит у меня в голове.
— Каннибал! Каннибал! Каннибал!
А еще я слышал звук досок, что забивали снаружи. Я кричал людям, чтобы они остановились, но никто не слышал моей мольбы. Меня похоронили здесь заживо, оставив наедине с бедными детьми.
* * *Старик замолчал, и мне еще больше стало не по себе. Я не верил ни единому слову, что слетело с его уст, мой разум отказывался верить в такое безумие. Мертвые дети, Черный Человек, история была потрясающей, но эта была всего лишь история, и она закончилась. Как закончился и град, его дробь больше не била по крыше, и я наконец-то мог покинуть это проклятое место.
— Пожалуй, мы уже можем идти — обратился я к старику, но тот и не пошевелился.
— А ты разве не хочешь дослушать историю до конца?
6
— Ты придурок Борис бритва — сказала София, а после достала из своего рюкзака маску и вручила ее мне. — Это был подарок моей племяннице, но раз ты хочешь влезть на сцену «Лиги», то тебе она нужней.
Все четверо моих друзей и девушка, что уже не выходила у меня из головы скрылись за дверью, оставив меня наедине с охранником и маской. Маской «Человека-паука».
Я все-таки проденфицировал свой язык и горло от песни Стаса Михайлова водкой, которая сейчас заходила как вода. Ожидая друзей на улице, так как с быком-охранником мне стоять, совсем не хотелось, я выпил около полбутылки сорокаградусного напитка, ведь моя банда не торопилась, им явно в гримерке было весело. Тем временем до концерта оставалось меньше часа, и я уже начинал бояться, а не забыли ли они про меня.
Но мои страхи были напрасными.
— Водочку тут без нас пьешь — произнес Денис, и, подойдя ко мне, выхватил бутылку, немного отпил, а после передал ее Гоголю. Все просто сияли от счастья, даже Катя и София, которым на своих шеях пришлось ощутить коварные руки короля безумной музыки. И я был рад, что у всех все хорошо.
— Держи, это твой плакат — сказала Вика, вручив мне изображение всех музыкантов группы с их автографами. Теперь счастлив был и я.
— Ну, значит осталось сфотографироваться с музыкантами и моя миссия будет закончена. — С улыбкой произнес я.
— А мы уже сфотографировались — сказала Катя, показав мне язык, и мне вдруг так стало смешно, что я даже забыл о Софии, которая стояла в сторонке с Денисом и о чем-то с ним мило беседовала.
— А давайте я вас сфоткаю всех вместе — вдруг сказал Гоголь, и это действительно была хорошая идея.
Мы стали спиной к клубу, из которого недавно вышли, и в который вот-вот собирались зайти. Я обнял Катю и Вику, а Денис обнял Софию, в тот момент мне показалось, что две девушки, лучше, чем одна.
— Ну, что внимание, на счет три, кричите Хой! — приказал Гоголь. — Раз, два, три.
— Хой — крикнули мы дружно.
На фотографии все были счастливы, мы стояли в свой полный рост, и казалось, что сегодня нам все по плечу, казалось, что вместе мы совсем справимся. Эта фотография явно удалась.
— А теперь в клуб, на концерт! — громко крикнул я, и мы ринулись к входу.
Пробираясь через длинную очередь, я представлял как влезу на сцену к музыкантам, сфотографируюсь с ними, а после прыгну в зал. Я представлял, как после всего этого, найду Софию, и скажу ей:
— Я же говорил, что сделаю прыжок.
Черт, даже после полбутылки водки, она все еще была в моей голове. Будь у меня опухоль, я бы назвал ее Софи.
Наконец мы оказались в клубе, и мне вдруг стало ясно, значение маски, что подарила мне моя новая знакомая. Сцена, на которой должны были выступать музыканты находилась на втором этаже, в то время, как танцпол был на первом. И влезть на нее, наверное, мог действительно только «Человек-паук».
— Ну что ты все еще собираешься залезть на сцену — ехидно мне на ухо произнесла София.
Я был уже слишком пьян, и не очень понимал, что делаю. Схватив девушку за талию, я прижал ее к себе, наши лица были так близко, что кто-то вполне мог подумать, что я хочу ее поцеловать, но это было не так. Точнее я хотел ее поцеловать, но точно не собирался этого делать, во всяком случаи сейчас.
— А ты во мне сомневаешься — с улыбкой на лице прошептал ее на ухо я.
Видимо Софии не понравилась мое поведение, она оттолкнула меня в сторону и зашагала прочь. Теперь мне было просто необходимо покорить эту сцену.
Если бы меня попросили описать схему зала, в котором вот-вот должен был начаться концерт нашей любимой группы. То я бы описал его так. Два острова, а между ними расщелина. Один остров это бар, а второй сцена, и вот если стоять у бара, то музыканты будут как на ладони, но если хочется потанцевать, то тогда спускайся в расщелину и забудь о группе, на которую пришел, ведь ты их не увидишь, зато звук в расщелине должен был быть крутой.
— Ты действительно собираешься залезть на сцену — спросил у меня Денис, когда мы стояли на баре и покупали нашим друзьям пива.
— Да — спокойно ответил я, хоть спокойствие и начинало меня постепенно покидать.
— И как же ты собираешься это сделать?
— Не волнуйся, ты уже должен был, кажется понять, у меня всегда есть план.
План у меня действительно был. В расщелине была лестница, специальное металлическое сооружение для быков-охранников. Эта лестница вела на заветный остров под номером два. Конечно, возле нее весь концерт будет стоять какой-нибудь «шкаф», но вот если кто-то из моих друзей его толкнет, то он наверняка побежит за нарушителем, открыв мне проход к заветной сцене. Сам же нарушитель легко скроется в толпе, и тогда охранник вернется на свой пост. Он тут же заметит меня, поднимающегося по лестнице, и кинется следом за мной, но я успею залезть на сцену. Успею встать рядом с музыкантами, и Гоголь, который в это время будет на баре, легко меня сфотографирует. Дальше все будет сложней. У меня окажется два варианта, первый отдаться в руки быку-охраннику, и безопасно покинуть остров номер два. И второй, не смотря ни на что, спрыгнуть вниз, и будь что будет. Второй вариант нравился мне куда больше.
