Александр Киричек - Водоем. Часть 1. Погасшая звезда
— Постараюсь…
Квартира Александра Васильевича была, конечно, поменьше и обставлена не так богато, как «владения» покойного генерала Кострова, но все же было ясно, что занимаемая им должность позволяет обеспечивать себя и семью всем необходимым, и даже много более того. Компьютер, видеодвойка «Sony», дорогостоящий ремонт, импортная мебель — все говорило о том, что хозяин — далеко не рядовой офицер ФСБ. Но свой искренний интерес к поприщу и области компетенции Саши Сергей удовлетворить не мог — это было табу, которое не обсуждалось. Потому темой разговора — уже не в первый раз за последнюю неделю — стала жизнь Кострова-младшего. И это Сергея не особенно радовало — казалось, опять будут мусолить одни и те же темы и вопросы… Тем не менее, он с радостью, хотя только в общих чертах, рассказал и о своей мистической встрече с Ариадной, и о Светлане, умолчав лишь об их утренней ссоре, равно как и о предсказании Анфисы… Беседа, проходившая на уютной и просторной кухне, текла спокойно и размеренно пока неожиданно, после третьей рюмки коньяка, Саша вдруг задал вопрос, который не столько поверг Кострова в тупик, сколько напомнил недавний разговор с бабушкой:
— Ты знаешь, что тебе, Сережа, угрожает опасность?
— В смысле? — немного опешил юноша.
— В смысле, что твоя жизнь висит на волоске…
— Но почему? — Сергей снова удивился: «Неужели, он знает о предсказании Анфисы?», — но постарался не подать виду.
— Да разве не ясно? Потому что началась охота за наследством твоих родителей, точнее, твоего отца, а тебе, кажется, и невдомек.
— И кто же охотники?
— Подумай сам — даю тебе пять минут на размышление — как раз успеем выкурить по сигаретке, — предложил Саша, приглашая пройти на балкон.
В эти минуты Сергей, конечно, только и думал о пророчестве своей прабабки, согласно которому он умрет в ночь на Купалу и погубит его красивая молодая девушка, прибывшая из Иномирья. Но пока решил немного поиграть с фсбэшником в кошки-мышки:
— Может, это полковник Свешников? — наигранно-неуверенно предложил Сергей.
— Ну, блин, да он то тут при чем! Вот помнишь, ты рассказывал странную историю про Ариадну!? Вот она и есть охотница!
— Точно! — согласился Костров, поражаясь прозорливости собеседника. — Иначе, зачем же ей надо было ко мне заявляться! Как же я сразу не понял! Но, постой, она ничего не говорила про наследство…
— Понятно, кто же будет сразу раскрывать карты. А теперь подумай, кто станет наследником, если тебя и твою бабушку уберут? Я имею в виду по закону? Ведь почти все имущество записано на твоего отца, не так ли?
— Да… И кто?… У отца есть брат…
— Вот-вот!
— Но мы с ним никогда не общались!
— Почему?
— Ну, это длинная и жуткая история… Я сам в подробностях ее только несколько дней назад узнал от бабушки… Если говорить коротко, то его брат жестоко изнасиловал первую жену отца, у нее случился выкидыш, а сама она, похоже, покончила с собой…
— А у брата есть дети?
— Кажется, у него дочь… Нет, точно дочь, Еленой зовут…
— Которую ты никогда не видел, даже на фотографиях, верно?
— Ну, да! — подтвердил ничего не подозревающий Сергей. — Мы с ними не общались! Отец вообще ничего не говорил о брате, а бабушка его прокляла…
— Так вот, — тут Саша взял многозначительную паузу и самодовольно улыбнулся, а потом тихо, но торжественно произнес: — Твоя Ариадна и твоя двоюродная сестра — одно лицо!
— Неужели?
— Сто процентов! — подтвердил бывалый фээсбэшник.
— Но почему она меня сразу не… убрала? — едва выдавив последнее слово, спросил Сергей, хотя прекрасно знал ответ.
— Все просто! Если ей тебя убрать, то тогда сразу начнут с того, кому было выгодно убийство — с мотива. А тут все ясно — и след приведет прямехонько к ней или к ее папочке, или к ее дружкам. Так что убивать ей тебя, возможно, и не нужно, а вот подстроить несчастный случай — это как раз то, что надо. Но это сложно сделать, поверь мне. Тем не менее, советую быть осторожнее с машиной, ну, и следить за замками в квартире — чтобы никто не прокрался и чего в еду не подсыпал или, что вероятнее, не выкинул с балкона. Так понятно: парень на фоне гибели родителей тронулся умом, выпил лишнего и вот — самоубийство…
— А если, — продолжая скрывать главное, предложил Сергей, — если я предложу ей часть наследства, сам? Как ты думаешь, она согласится?
— Ты хочешь с ней поделиться? В самом деле? — заинтриговался наивной щедростью своего визави Александр.
— А почему бы нет? — не понимая удивления собеседника, отвечал Сергей.
— А как же твоя будущая семья? Ее интересы?
— Да, мне и половины хватит! Зачем мне все? Зачем такая квартира, дача, столько денег, наконец, отцовский бизнес…
— Ты имеешь в виду сеть палаток в училище и вокруг него?
— Ну, не только… Есть еще охранное предприятие, где наши офицеры подрабатывают. И еще кое-что по мелочи…
— Бизнес придется продать, к сожалению…
— Я понимаю, торговля и охрана — это не для меня…
— Нет, все проще — мафия… Еще никто не приходил от них?
— Нет пока…
— Что ж, скоро пожалуют… Лучше с ними особо не торговаться — себе дороже.
— Понимаю: против лома нет приема! — понуро согласился Сергей.
— А если ей не нужна половина, а нужно все? — не унимался фээсбэшник.
— Неужели? Надо с ней поговорить… позвонить, ведь телефон можно найти в справочной…
— Попробуй, только я не думаю, что ты поступаешь верно, отдавая половину нажитого родителями их врагам, пусть и единокровным.
— Но ведь мне они не сделали ничего плохого?
— Пока, только пока, Сереженька! Ну, давай еще по одной.
— Давай…
Саша поглядел задумчиво в окно, но, заприметив нечто интересное, промолвил полушепотом:
— Какая красивая барышня! И, кажется, в наш подъезд спешит!
Сергей бросил взгляд за окно и обомлел — это была Света, каких-то несколько часов назад обещавшая уйти навсегда, и вот — возвращается!
— Какая-то она невеселая, не находишь? — спросил фээсбэшник, заметив, что глаза юноши смотрят в ту же сторону. — Это и есть твоя Светлана? Хороша девочка — ничего не скажешь!
Но Сергей ничего уже не слышал. По слегка шатающейся походке девушки, по ее безжизненно-удрученно болтающимся рукам, по зареванному лицу он понял, что случилось что-то ужасное.
— Это ко мне, — заверил Сергей гостеприимного хозяина и добавил: — Что-то случилось — мне надо идти.
— Понимаю, — ответил Саша, — если что — заходи. Всем, чем смогу — помогу.
Но Сергей, к сожалению, пропустил эти слова мимо ушей — душой он уже был со Светой, и, кажется, в сердце его снова заискрились огоньки любви.
Глава 25. Беда
Открыв дверь на улицу, Сергей увидел всё. Перед ним стояла Света, это была именно она, но похожа на себя прежнюю была весьма и весьма смутно. Теперь она больше походила на воскового истукана — лицо белое как ноябрьский снег, тело недвижно и сковано чем-то злым, жестоким и ужасным, идущим из самого нутра души, и только в ее прелестных лазуревых глазах теплилась жизнь — если таковой можно назвать смесь непонимания, отчаяния, гнева и мольбы.
— Что случилось, Светик? — робко, вполголоса вымолвил Сергей, хотя и без того уже понимал, что произошло действительно нечто страшное, скорее даже ужасное, а может и самое худшее.
Но Света молчала, губы ее трепетали словно крылья раненой бабочки, будто силились что-то сказать, но не находили сил, а потому им оставалось дрожать мелкой, едва различимой дрожью. Наконец, рот ее задвигался, однако ни слов, ни даже невнятных звуков Костров не услышал. И тогда… и тогда он сделал шаг вперед, притянул легкое тело девушки к себе, прижал его к груди, обхватил стройный стан как можно сильнее, едва ли не до хруста ребер… И все же ему казалось, что в руках у него не тело, а твердый камень, неподвластный его рукам, не чувствующий его силы, не воспринимающий боль… Света покорно положила голову на плечо и медленно начала оживать… Наконец, Сергей услышал ее тихое всхлипывание… И чем сильнее оно становилось, тем крепче он прижимал ее к себе, словно стараясь удержать от распада, стараясь не потерять, не отпустить, а слить с собой, более сильным и крепким, вдавить в себя, вдавить вместе со слезами и болью, которую она ему так доверчиво принесла…
«Так странно, — думал Сергей, — еще недели не прошло, как она меня успокаивала, приводила в себя, была такая веселая, бодрая, светлая, а сейчас все наоборот — уже мне надо приводить ее в чувства, помогать и поддерживать…»
Тем временем рыдания девушки достигли апогея, и юноше приходилось напрягать все свои тренированные мускулы, чтобы выдержать напор страдающего девичьего тела, чтобы не выпустить его, не расцепить руки… Но слаб человек, и тело его немощно, особенно хрупкое, легкое тело юной девушки, а потому вскоре рыдания переросли снова в плач, плач обратился во всхлипывания, а они, становясь все реже и реже, медленно катились к молчанию, но не к изначальному молчанию шока и оцепенения, а к молчанию умиротворения и покоя. Трудно сказать, сколько времени они так стояли, слившись телами, — может 15 минут, а может и все полчаса, пока тело Светы не обмякло, не стало снова послушным и податливым как пластилин…
