Александр Бруссуев - Радуга 1
Это была уже настоящая пещера. Ваньша крутил головой и умилялся простором. Вдруг из-под куртки заорал голос «Are you afraid of ghosts?», сопровождаемый энергичной музыкой Рэя Паркера младшего, что из «Ловцов привидений». Иван вздрогнул всем телом и очень захотел в туалет. Антенна работала, телефон послушно откликнулся на звонок супруги. В тишине подземелья эти звуки были оглушительны и даже как-то кощунственны.
Достать трубку тоже удалось не сразу, назойливая мелодия успела выесть все незадействованные нервные окончания. Людмила интересовалась планами мужа.
— Люда! Я тут немного осмотрюсь, может быть даже слегка подзадержусь, — зловещим шепотом, прикрывая рот свободной рукой, проговорил Иван. — Все так интересно, надеюсь найти подземный ход.
— Но ты же не собираешься в него лезть один? — спросила жена.
— Я с Сусловым полезу — ты же знаешь! — крайне уклончиво ответил он.
Закончив разговор, Иван пробормотал в пустоту «извините» и трясущимися пальцами попытался справиться с ширинкой, временами поочередно поднимая ноги, словно танцуя на месте. Отложенный в сторону фонарь безразлично освещал набегающую лужицу, Иван дышал широко открытым ртом и смотрел в темноту, откинув назад голову до предела.
So close no matter how far, could be much from the heart. Forever trusting who we are, and nothing else matters, — пропел он, наконец почувствовав себя гораздо лучше прежнего. Настоящие диггеры под землей поют только «Метлу», иное название которой — Metallica.
Иван двинулся дальше, освещая себе дорогу движениями заторможенного косаря. Ничего заслуживающего внимания на пути не попадалось, разве что с левой стороны на стене иногда виднелись еле различимые следы, будто кто-то ладонью пытался счистить несуществующую пыль. Он тоже прислонил руку к одному из этих мест и поводил ею взад-вперед. Пожал плечами и двинулся дальше.
Иногда попадались слабо светящиеся грибы, скорее, даже — разросшаяся плесень. Местами сквозь каменную кладку свода пробивался хилый, словно волос, одинокий корень какого-нибудь дерева, возвышающегося где-то сверху. Ни оброненной монетки, достоинством в килограмм золота, ни обычных спутников человеческих стойбищ — черепков битой посуды, ни «шкелетов» в ржавых доспехах — ничего. Время летело незаметно, как бы съедалось веками былой тишины и безмолвия, Иван вытащил телефон, чтобы свериться и подивился: прошел уже час его блужданий здесь, к тому же, несмотря на тянущуюся сзади антенну, сеть пропала. Ну что же, делать нечего, пора двигать обратно и надеяться на скорое возвращение коллеги Суслова.
Иван повернул назад и стал идти вдоль стены, на которой не было следов касаний загадочного незнакомца. Не продвинувшись и десяти метров, он внезапно ощутил вопрос к самому себе. Что-то было не так, что-то было неправильно. Ваньша, не разворачиваясь, двинулся снова вглубь, спиной вперед. Долго идти ему не пришлось, потому что он обнаружил под ногами то, чего здесь быть не должно.
Пятно слежавшегося песка, площадью в полтора квадрата, было таким плотным, что даже не продавливалось подошвами. Песком в такой близи к Ладожскому побережью никого не удивить. Но этот отличался от прочего некоторыми своими характеристиками. В частности, похожий Ивану доводилось видеть только в двух местах: на Капа-кабана, пляже Рио-де-Жанейро, и острове Барбадос. Он был кварцевый, мелкий и почти совсем белый по цвету. Вот такой же лежал и здесь, под ногами.
Иван опустился на колени и попробовал песок пошевелить — тот не поддавался и, похоже, за все пролетевшие мимо миллионы лет трансформировался в сплошную массу, подобную стеклу. Под ударами верного альпенштока песок не рассыпался, а кололся, но крайне неохотно. Однако желанию человека познать непознанное может помешать только желание другого человека, имеющего свою, оппозитную точку зрения. Ваньша, как он смел надеяться, в пещере был один, поэтому изрядно помахав своим молоточком, добрался до предмета поисков: грубую массивную медную рукоять, крепящуюся куда-то вниз.
Любители острых ощущений без промедления дернули бы за нее и провалились бы куда-нибудь к центру Земли. Или приняли бы на голову десятитонную глыбу, или порадовали бы себя еще каким сюрпризом. Иван эту рукоять старательно и осторожно изучил, освободив от лишнего песка, и пришел к выводу: одним концом эта штучка крепится к чему-то, что должно открываться.
Плотно уперев спину в противоположную стену, широко расставив ноги в сидячем положении, он вздохнул, перекрестился и потянул за веревку, которую предварительно привязал к рукояти. На удивление она подалась легко, словно сдвинул всего лишь пустой паровоз без присоединенных к нему вагонов с блеющим и мычащим скотом. Ивану показалось даже, что от усилия у него позвонки высыпались в трусы. На деле же столь удивительные ощущения были созданы стеной за спиной — она сдвинулась! Причем, не куда-то в сторону, а вниз, образовав щель.
Иван быстро на карачках отполз в сторону и затаился. Не успели капли пота с кончика носа два раза впитаться в пол, как он решил «растаиться». Ваньша вернул рукоять в прежнее положение — щель исчезла, он перевел дыхание.
Стена при детальном исследовании наличие в себе подвижной составляющей никак не обнаруживала. Рукоять играла роль «качельного стопора»: дернул — через скрытый под полом блок камень в стене просел, вернул в прежнее положение — камень тоже встает на место. Вдоволь наигравшись и даже проголодавшись, Иван оставил в стене щель, даже больше — выкатил на себя камень квадратного сечения. Образовалась еще одна дырка, за которой было что-то.
Ваньша перекусил шоколадом с минералкой и продолжил изыскания. Бросить все и уйти было решительно невозможно.
Лаз уходил вниз, но, вероятно, не очень глубоко. Смысл делать сверхглубокую скважину, чтобы потом ее так маскировать, отсутствовал. Иван потратил еще немного времени, чтобы добыть из вспученного пола камень, свободно проходящий в дыру и, сосредоточившись, толкнул его внутрь. Булыжник глухо упал на дно, сверху на него сразу же свалилось еще что-то, явно не подушка из лебяжьего пуха. Все правильно: пытая рукоять, он слышал посторонний звук, объяснить который можно было только активацией самой примитивной защиты от нежелательных посетителей — валун на голову.
Однако лезть внутрь Иван не торопился, засунув, сколько позволял телескопический щуп, анализатор воздуха. Сразу с легким шипением и тупым ударом внутри задействовалось еще что-то. Это было удивительно, он на вторую ловушку не рассчитывал. Посветив фонарем, он заметил темный силуэт кола, воткнувшегося как раз чуть повыше сверзившегося камня.
— Мда, — почесал Иван в затылке. — Будто фараона охраняют.
Звук собственного голоса несколько ободрил. Если индикатор не соврал от испугу, то воздух там был, причем вполне пригодный для дыхания.
Все-таки Ваньша полез. Или остальные смертоносные ловушки от времени утратили свой убийственный статус, или их просто не было. Его глазам послушный луч света выхватывал из темноты и плошки светильников, установленных по стенам, и некогда резные лавки под ними, и надписи. Они вот, как раз, были замечательны тем, что выделялись своей разноязычностью. Он углядывал и готические буквы, складывающиеся в слово Valge, и, наверно, иврит, и совсем непонятные значки. Также везде был нарисован равносторонний крест. Иван начал осторожно двигаться по кругу, пока не обнаружил еще одну совсем невеликую размером комнату. Вход в нее не просматривался ни с какого места, узкий, в ширину плеч, он терялся в тенях вертикальных перегородок.
Он, пытаясь бессмысленно контролировать каждый свой шаг, вошел внутрь и первое, что увидел — было кантеле. Оно покоилось на каменном выступе, изящное и, на беглый взгляд, хрупкое. Скорее всего так оно и было, время не щадит. Если бы оно было сделано из челюсти гигантской щуки, то, может быть, до него можно было докоснуться. Но то кантеле сгинуло то ли в водах Балтики, то ли в Ладоге, или Онеге.
Едва подумав так, Иван увидел и гроб. Он не был на колесиках, не был он также и зловеще черного цвета, вообще на гроб он не походил. Скорее, это была усыпальница. Она стояла на каменном изваянии и давала блики в свете фонаря. В воздухе, как ни странно, ощущался аромат цветов. У Ивана от внезапно нахлынувшей радости заслезились глаза, и он опустился на колени.
Издавна существовала легенда, что где-то на берегах Ладоги похоронен в золотом гробу сам Рюрик, его искали все, кому не лень. Может быть, конечно, есть еще одно место, где покоится неведомый, непонятный и нечеловеческий первый родоначальник русских царей, но здесь лежит гораздо более значительная фигура. Иван перекрестился и больше не знал, что делать. Моисей, старый Вяйнемёйсен, человек, избранный Богом — это слишком ответственно для простого «бялорусского» парня, чтобы становиться доморощенным «Генри Шлиманом». Иван осторожно поднялся и, неловко пятясь, вышел из склепа.
