Лэйни Тейлор - Дочь дыма и костей
— Дар? — недоверчиво переспросила она. — Не ценишь ты его, раз явился сюда, на верную смерть.
— Умирать я не собираюсь, — сказал он. — Во всяком случае, не сегодня. Передо мной стояли тысячи преград, но, вопреки всему, я здесь. Все сложилось как по писаному. Я легко их преодолел, словно мы предназначены…
— Мы! — Она резко обернулась, и ее тотчас прижало к его груди. Мадригал отпрянула. — Кто это мы?
— Ты, — сказал он. — И я.
От его слов перехватило дыхание. Он и она? Серафим и химера? Это неслыханно.
— Безумец! — только и могла вымолвить она.
— Ты тоже. Ты спасла мне жизнь. Зачем?
Мадригал не ответила. Два года ее не отпускало чувство, что защитить его, умирающего, должна была именно она. Она. И вот он жив, и он здесь. В голове не укладывалось, что там, за маской, его лицо — каждую черточку которого она так ясно помнила.
— А сегодня, — продолжал он, — в городе среди миллионов душ я мог и вовсе не найти тебя. Искать всю ночь и так и не наткнуться на тебя. А ты оказалась прямо передо мной, одна в толпе, словно ждала меня…
Он говорил и говорил, но Мадригал уже не слушала. Она вспомнила, почему шла в толпе в одиночестве. Тьяго! Издалека собравшиеся на дворцовом балконе едва просматривались: Воитель, стайка его рогатых жен, массивная фигура Бримстоуна. Тьяго среди них не было.
Значит, он здесь, внизу. Нервная дрожь пробила от копыт до рогов.
— Ты не понимаешь, — сказала она, вглядываясь в толпу. — Никто со мной не танцевал не просто так. Была причина. Я не знала, что ты сумасшедший. Думала, что смелый…
— Что за причина? — спросил ангел, все еще такой близкий.
— Поверь, здесь для тебя небезопасно. Хочешь остаться в живых — уходи.
— Я проделал долгий путь, чтобы тебя найти…
— Я… помолвлена, — с отвращением выпалила она, оборвав его на полуслове.
— Помолвлена? Обручена?
«Занята», — подумала она, но сказала:
— Почти. А теперь беги. Если Тьяго увидит…
— Тьяго? — При звуке этого имени ангел отпрянул. — Ты помолвлена с Волком?
Когда он произнес слово «Волк», чьи-то руки обняли Мадригал сзади за талию, и она задохнулась от испуга.
Мгновенно она представила, что произойдет, если Тьяго обнаружит ангела: он не просто его убьет, а устроит целый спектакль. Лазутчик-серафим на балу Воителя — такого еще не случалось! Его будут пытать. Он пожалеет, что появился на свет. Картинка промелькнула перед глазами, и ужас горьким комом застыл в горле. До слуха донеслось хихиканье, и от внезапного облегчения у нее едва не подкосились ноги.
Это была Чиро.
— Вот ты где! — воскликнула сестра. — А мы тебя потеряли!
У Мадригал в ушах шумела кровь. Чиро перевела взгляд на незнакомца, и внезапно Мадригал поняла, что жар выдает его с головой.
— Привет! — сказала Чиро, с любопытством глядя на маску коня, сквозь которую Мадригал отчетливо видела янтарное пламя тигриных глаз.
Ее вновь охватил ужас при мысли о том, что его, явившегося в логово врага за ней, так легко распознать. Два года она вспоминала о случившемся в Буллфинче как о кратковременном помешательстве, хотя тогда — и сейчас тоже — ей вовсе не казалось безумством сохранить жизнь этому серафиму. Она взяла себя в руки и обернулась к Чиро, рядом с которой стояла Нуэлла.
— Хороши подруги! — вскинулась она. — Так нарядить меня и бросить на Серпантине. Меня же могли растерзать!
— Мы думали, ты идешь за нами, — сказала запыхавшаяся после танцев Нуэлла.
— Я и шла, — отозвалась Мадригал.
Повернувшись к ангелу спиной, она уводила их в толпу, подальше от него.
— Кто это? — спросила Чиро.
— О ком ты?
— Тот, в маске коня, с которым ты танцевала.
— Ни с кем я не танцевала. Или ты не заметила? Со мной никто не танцует. Я — пария.
— Пария! — фыркнула Чиро. — Скажешь тоже. Скорее принцесса. — Она обернулась, а Мадригал так и подмывало спросить, что там. Наблюдал ли за ними ангел, или все-таки чувство самосохранения заставило его исчезнуть?
— Ты уже видела Тьяго? — поинтересовалась Нуэлла. — Или лучше так: он тебя видел?
— Нет… — начала было Мадригал, но Чиро крикнула: «Вот он!» — и все похолодело внутри.
Точно — он!
Его ни с кем не спутать. Водруженная на голову отрубленная волчья башка — нелепая версия маски. Изогнутые клыки нависли надо лбом, пасть ощерилась. И белоснежные волосы, причесанные и уложенные по плечам, и атласный жилет цвета слоновой кости — тоже невероятно светлый — так контрастировали с бронзовым загаром на мужественном прекрасном лице, что бледные глаза казались мертвыми.
Ее он пока не заметил. Величаво выступал со своей свитой — тоже состоящей из особей волчьего вида, — и толпа словно съеживалась. Народ рассыпался в стороны, и даже самые пьяные из гуляк его узнавали и уступали дорогу.
Мадригал вновь вспомнила о том, что значит этот вечер для нее, для ее будущего.
— Он великолепен, — выдохнула Нуэлла.
Мадригал ничего не оставалось, как согласиться, однако она знала, кому должен быть благодарен надменный Тьяго за прекрасное тело, которое считал своей собственностью, — Бримстоуну, искусно его сотворившему.
— Ищет тебя! — шепнула Чиро и была права.
Неторопливо шествуя, генерал оглядывал публику, в светлых глазах читалась уверенность, присущая тем, кто всегда добивается желаемого. Его взгляд упал на нее. Пронзил ее. В испуге она сделала шаг назад.
— Пойдемте танцевать, — выпалила она к удивлению подруг.
— Но… — попыталась было возразить Чиро.
— Слышите? — Вновь грянула музыка. — Фуриант! Я его обожаю, — соврала Мадригал.
Мужчины и женщины встали друг против друга, и не успели Чиро с Нуэллой и словом обмолвиться, как Мадригал оказалась среди танцоров. Взгляд Тьяго будто когтями царапал затылок.
«А что же те, другие глаза?» — думала она.
Пляска понеслась, Чиро и Нуэлла влились в ряды танцующих. Легко, с изяществом отсчитывала шаги Мадригал, ни разу не сбившись, хотя думала совсем не о танце. Сердце оглушительно стучало, а в голове, как кружащие у фонарей мотыльки-колибри, роились мысли о том, куда исчез ангел.
53
Любовь — стихия
Во время фурианта никто не отказывался танцевать с Мадригал, как на Серпантине, — это было бы слишком заметно, — но все-таки в ее партнерах ощущалась скованность. Некоторые едва держали ее за кончики пальцев.
Под тяжелым взглядом Тьяго веселость танца постепенно угасала. Так он действовал на народ, но Мадригал знала, что в этом есть и ее вина, ведь она пыталась убежать от него, спрятаться среди танцующих, будто это возможно.
Она лишь оттягивала время, а фуриант вполне подходил для этого, так как длился целую четверть часа, и партнеры при этом постоянно менялись. От учтивого пожилого солдата с носорожьим рогом Мадригал перешла к кентавру, потом к представителю человеческого вида в драконьей маске, который лишь слегка ее коснулся. Тьяго не спускал с нее глаз. Следующим партнером стал тигр; он взял ее за руку… и решительно сжал затянутой в перчатку ладонью. Мадригал вздрогнула. Ей не понадобилось смотреть в лицо, чтобы узнать, кто прячется под маской.
Он все еще был здесь — в такой близости от Тьяго. «Безумец», — мелькнула мысль. Через мгновение, немного успокоившись, она сказала:
— На мой взгляд, маска тигра идет вам больше.
— Не понимаю, о чем вы, сударыня. Это мое настоящее лицо.
— Да, разумеется.
— Было бы глупо с моей стороны оставаться здесь, будь я тем, кем вы меня считаете.
— Еще бы. Такое впечатление, что вы хотите умереть.
— Нет, — серьезно произнес он. — Совсем наоборот. Я хочу жить. Но другой жизнью.
Жить другой жизнью. Если бы. Мадригал подумала о том, как невелик ее выбор.
— Вы хотите присоединиться к нам? Простите, но мы не нуждаемся в перебежчиках.
Он рассмеялся.
— Даже если и так, мы все — заложники одной жизни. Одной войны.
Ни разу Мадригал не думала о том, что серафимы живут той же жизнью, что и она, но слова ангела прозвучали правдиво. Все они были заложниками одной войны. И втянули в нее весь мир.
— Нет другой жизни, — отрезала она и замерла — они приближались к тому месту, где стоял Тьяго.
Ангел едва заметно сжал ее руку, и это помогло выдержать буравящий взгляд генерала, пока она вновь не отвернулась и не перевела дух.
— Тебе нужно уходить, — тихо сказала она. — Если тебя заметят…
Проведя один проход в молчании, ангел так же тихо спросил:
— Ты ведь на самом деле не собираешься за него замуж?
— Я… не знаю.
Он поднял руку, чтобы она могла пройти под сложенным из рук мостиком, — это было частью танца, — но помешали рога, и им пришлось на миг расцепить пальцы.
