Грэм Джойс - Темная сестра
Де Санг вывел ее из состояния гипноза.
Мэгги была расстроена и смущена из-за того, что случилось. Она настояла на том, чтобы Алекс ничего не узнал о ее малом припадке. Он бы мигом вышвырнул Де Санга на улицу.
— Вы что-нибудь помните?
— Бирюзовый свет, — сказала Мэгги. — Это все.
— Я общался с Беллой.
— А с А.?
— Пожалуй, но совсем недолго. Но это нечто более неуловимое.
— Что я вам говорила?
— Ничего такого, что вы не могли бы мне сказать, прочитав дневник. Но дело не в этом. Белла — это попросту ширма. Преграда на моем — или вашем — пути к А.
— Но я же не специально ее загораживаю.
— Все дело в вашем подсознании, Мэгги. Боюсь, я слишком поторопился. Можно взглянуть на ваш язык?
Он рассмотрел укус.
— Это след от уздечки, — сказала Мэгги.
— Что?
— Не имеет значения. Иногда я говорю какие-то вещи и сама не знаю, что они значат. Обещайте мне попробовать еще раз, что бы ни случилось.
И Де Санг попробовал.
Он использовал тот же метод: помогал Мэгги расслабиться, заставлял ее вспомнить ключевое слово, применял силу внушения, вытаскивал на свет персону, которую они называли Беллой. Но Белла не очень-то шла на контакт.
— Белла, ты сегодня не хочешь со мной говорить?
Она помотала головой.
— Ты больше не веришь мне, Белла? Может, кто-то не велел тебе со мной говорить?
Она отвернулась.
— Это она? Она не велела тебе со мной говорить? Это она, правда же? Твоя темная сестра. Она сказала тебе, чтобы ты не имела со мной дел, верно?
— Нет.
Она оттопырила нижнюю губу с видом ребенка, хотя лицо ее сморщилось от боли и страдания.
— Но почему это так? Почему твоей темной сестре не хочется, чтобы ты имела со мной дело? Неужели она меня боится, а?
— ТЕБЯ она не боится.
— Могу я с ней поговорить?
— Она пошлет тебя к черту.
— Я бы хотел с ней поговорить. Она тебе что-нибудь обо мне рассказывала?
Нет ответа. Она отказывалась даже на него смотреть.
— Она тоже целительница, да? Целительница, как и ты, Белла?
— Была.
— Я хочу, чтобы ты передала ей мое послание, Белла. В следующий раз, когда она будет с тобой говорить. Скажи ей, что меня зовут Де Санг. Скажи, что я тоже целитель.
— Она плюнет тебе в глаза.
— Скажи ей. Скажи ей, что я могу ей помочь.
Внезапно она обернулась и посмотрела на него — впервые за весь день. Ее лицо изменилось. Оно уже не было детским лицом с надутыми губками. Оно снова стало насмешливым, живым, куда более энергичным, чем унылая мина Беллы, в глазах блеснула холодная искорка. Это была совсем другая личность. Она откинула голову назад и воскликнула:
— ХА!
Де Санг долго на нее смотрел.
— Спасибо, что пришла, — наконец произнес он.
42
У Алекса возникали серьезные подозрения относительно лечебной методики Де Санга. Он устранился, насколько это было возможно, но поскольку психолог настоял на том, чтобы проводить сеансы у них дома, держаться совсем уж в стороне Алексу не удавалось. Его бесила безоговорочная вера Мэгги в Де Санга. Кроме того, его раздражало, что Де Санг позволяет Сэму любые вольности. А еще он был уверен, что эти сеансы еще больше отдаляют Мэгги от семьи, если такое возможно. И все же он сумел заглушить эти опасения при помощи суховатой вежливости. Он даже предложил Де Сангу стаканчик водки.
— А кто эта другая... личность, к которой вы пытаетесь пробиться? — поинтересовался Алекс.
— А. из дневника. Это все, что я могу вам сказать. Мэгги одержима Беллой, а Белла одержима А. Эта А. манипулирует Мэгги с помощью Беллы, используя Беллу как щит, чтобы я не добрался до самой А.
— Но они... они были настоящими людьми?
— Единственный настоящий человек — Мэгги.
Похоже, это взбесило Алекса.
— Это выше моего понимания.
— Ну почему же? Вспомните археологию. Руины поверх более древних руин.
Де Санг допил водку и отказался от следующей порции.
— Если бы только у меня было что-то на А., уж я бы до нее добрался. Спровоцировал бы ее. Знать бы мне, к примеру, ее имя.
— А когда мамочка снова будет со мной играть? — спросил Сэм.
Они с Эми сидели за обеденным столом и рисовали разноцветными ручками. Их поведение всегда отличалось безупречностью, когда рядом был Де Санг, словно они осознавали, как важно ему помогать.
Де Санг сел рядом с детьми, взял листок бумаги и начал рисовать вместе с ними.
— Когда ей станет лучше.
— Она устала?
— Она очень устала, — ответил Де Санг. — А что это ты пишешь, Эми?
— Это секретные записи.
— Покажи-ка.
Эми показала Де Сангу свою специальную ручку:
— Вы пишете, но ничего не видно. Но если потом приложить к батарее, то все увидите.
Она продемонстрировала ему листок бумаги, на котором написала свое имя.
— Это ручка для шпионов.
— Резонно. А где ты ее взяла?
— Мамочка купила ее в магазине игрушек.
Де Санг рассматривал записи Эми, точно это были письмена, вырезанные на мраморе Дельфийского оракула.
— А можно я у тебя возьму эту ручку? Я верну, обещаю.
И вправду, иногда на сеансах Де Санга Мэгги делалась еще более отстраненной и необщительной. Моменты просветления сменялись приступами меланхолии. Де Санг не решался одолевать Беллу вопросами о темной сестре: ее первоначальная истерическая реакция, малый эпилептический припадок, заставляла его тревожиться о хрупком душевном состоянии Мэгги. Он очень боялся, что ее собственная личность погрузится в пучину мрака. Говоря психологическим языком, существовала опасность спровоцировать настоящий психоз.
И Мэгги все еще чувствовала себя из рук вон плохо. Ее физическое состояние было настолько неудовлетворительным, что Де Санг счел необходимым прописать ей курс стероидов.
Спустя несколько дней психолог решил сделать свой ход.
— Здравствуй, Белла, — сказал он.
С каждым сеансом Мэгги все лучше поддавалась внушению.
— Я снова пришел поговорить с тобой. Ты опять играешь в молчанку?
Ответа не последовало. Она моргнула и отвернулась.
— Я тревожусь за Мэгги.
Как доктор и ожидал, при этом имени вид у пациентки сделался удивленный, растерянный. Он решил не отступать.
— Вероятно, нам придется ее увести.
Белла оттопырила нижнюю губу. Ее подбородок уткнулся в шею, а глаза наполнились влагой.
— Ты же этого не хочешь, правда, Белла? Ты никому этого не пожелаешь. Нельзя, чтобы это повторилось.
— Они сделали мне больно, — пролепетала она детским голоском.
— Больше никто не сделает тебе больно. И Мэгги тоже. Если ты мне поможешь. Поможешь мне?
— Как?
— Белла, не притворяйся, что не знаешь. Есть кто-то, с кем я должен поговорить. При условии, что ты ее впустишь.
Белла яростно замотала головой.
— Если ты не поможешь мне, Мэгги уведут. И это произойдет у тебя на глазах. Потому что ты и есть Мэгги, правда, Белла?
Она продолжала яростно трясти головой. Де Санг опасался еще одного припадка. Но он знал, что ему нужно подобраться к раздвоению личности.
— Может, мне называть тебя Мэгги, а, Белла? Или звать тебя Беллой? А может, называть тебя другим именем?
Она все еще мотала головой. Доктор сунул руку в карман и достал клочок бумаги. В свое время этот клочок явно был скатан в крепкий шарик, но Де Санг разгладил и аккуратно сложил его. Когда психолог оставлял этот листок на ночь у изголовья Мэгги, тот был девственно чист. В придачу к нему Де Санг положил ручку, позаимствованную у Эми.
— Кое-кто был так любезен, что подсказал мне имя, — проговорил Де Санг. — Взгляни, что тут написано. Это твое имя? Может, мне называть тебя Аннис?[2]
Женщина перестала трясти головой, она резко откинулась в кресле, раскинув руки. И потеряла сознание.
С доктора градом катился пот. Прежде чем продолжать, он вытер лицо носовым платком.
— Белла. Белла, я знаю, ты меня слышишь. Пожалуйста, слушай мой голос. Ты знаешь — я здесь, чтобы помочь. Белла, я сосчитаю до пяти, а когда сосчитаю до пяти, то прикоснусь к тебе, и ты расслабишься. Один, два, три, четыре, пять.
Де Санг дотронулся до лба женщины, и она испустила глубокий-глубокий вздох, по-прежнему не открывая глаз.
— Это хорошо, Белла, это очень хорошо. Теперь следуй за моим голосом. Я собираюсь погрузить тебя еще глубже. Глубже. Надо, чтобы ты вспомнила. Наверное, все это было еще до тебя, Белла, задолго до тебя. Вспомни, что было до тебя. Как это было. И когда я верну тебя назад, то ты будешь уже не Беллой и не Мэгги. Ты вспомнишь.
— Да.
Внезапный ответ застал психолога врасплох. Она почти перешла на шепот. Глаза ее были закрыты, но голова слегка изменила свое положение на подушке. Женщина облизала губы и судорожно сглотнула.
— Аннис?
Она не ответила, продолжая облизывать губы и судорожно, как будто через силу, сглатывать. А потом:
