Джессика Спотсвуд - Дар или проклятье
Я хочу, чтобы Мама была тут, со мной. Она нужна мне. Не только для того, чтобы рассказать, как хранить нашу колдовскую силу в тайне от Отца, Братьев, новой гувернантки и всех соседей. Лишь она могла научить нас тому, как можно ухитриться быть ведьмой, оставаясь при этом леди, и как взращивать в себе колдовство, не теряя при этом самых лучших своих качеств. Не теряя себя.
Но Мамы со мной нет. Я одна. И сейчас моя задача — спасти нашу репутацию, а значит, мне придется приглашать в дом жен членов Братства. И покупать более модные платья. Улыбаться, кивать головой и смеяться. Сделать все от меня зависящее, чтобы новая гувернантка уверилась — сестры Кэхилл самые обычные пустоголовые девчонки, которые не представляют ни для кого ни малейшей угрозы.
Я не сломалась, когда умерла Мама, и я не могу позволить себе сделать это сейчас.
Novo, шепчу я, и на этот раз розы наливаются яркими сочными красками.
В саду постепенно темнеет, и очертания статуи за моей спиной становятся все более смутными и призрачными. Я неохотно подымаюсь и иду к дому. Его построил еще дед моего отца, когда поселился здесь вместе со своей супругой, моей прабабкой. Маура хотела бы, чтоб мы жили в городе, в одном из этих новых домов с башенкой, «вдовьей дорожкой»[2] и деревянными завитками над входной дверью, но мне нравится наш сельский дом: он надежен и прочен. Пусть его стены облупились и нуждаются в побелке, пусть одна из ставен окон второго этажа держится на честном слове, пусть на крыше после августовских бурь недостает черепиц — это всего лишь значит, что Джон был занят, а мальчишка Каррутерсов уволился в середине лета. Дом выглядит несколько обветшалым, но кому какое до этого дело? В любом случае, к нам никто не ездит.
Свернув в основную честь сада, я с кем-то сталкиваюсь.
Я так удивлена, что невольно отступаю. Иногда, когда требуется что-то починить или исправить, сюда приходит Джон, наш мастер на все руки, но это случается крайне редко. Больше тут, в саду, никого не бывает, и мне это нравится. Тэсс уютно в кухне, Маура предпочитает цветам свои книги, а Отец покидает свой кабинет только для трапезы и сна. Сад принадлежит мне.
Я чувствую всплеск раздражения.
Незваный гость делает движение поддержать меня, при этом из его рук выпадает книга, и тут я его узнаю. Это Финн Беластра. Конечно, он, как всегда, шел, уткнувшись носом в книгу, хотя я не понимаю, как можно читать в стремительно сгущающихся сумерках. Не иначе как у него кошачье зрение.
— Прошу прощения, мисс Кэхилл. — Финн указательным пальцем сдвигает вверх очки.
Его щеки усеяны веснушками коричного цвета, а лицо… вообще он как-то вырос с тех пор, как я видела его в последний раз. Еще вроде бы недавно он был тощим долговязым мальчишкой, но теперь вдруг оказался абсолютно нормального телосложения юношей.
— Ты что тут делаешь? — невежливо и напористо спрашиваю я.
Финн как-то странно одет. Меня сложно заподозрить в неукоснительном соблюдении всех требований этикета, но поношенные коричневые вельветовые брюки на подтяжках и рубаха с закатанными до локтей рукавами — это даже на мой вкус немного чересчур. Финн в знак приветствия снимает свою бесформенную шляпу, под которой топорщатся во все стороны густые медные волосы:
— Я ваш новый садовник.
Должно быть, он шутит. Вот только в руке у него ведро, доверху наполненное сорняками.
— Ох, — только и могу сказать я.
А что тут еще скажешь? Сказать «добро пожаловать» значило бы солгать, потому что в саду нам совершенно не нужны посторонние люди. После Маминой смерти я смогла убедить Отца, что с нашим хозяйством вполне справятся миссис О'Хара, Джон и Лили. Отец позволил мне вести дом, но настоял, чтобы мы нанимали садовников. Его последней идеей было построить возле пруда беседку с видом на кладбище.
Мама любила сад. Отец никогда особенно не распространялся на эту тему, но я думаю, что сад был устроен ради нее. Сам он никогда сюда не приходил.
— Ты хоть знаешь, что должен делать садовник? — спрашиваю я, не пытаясь скрыть сомнения в голосе. Я не знаю никого, кто меньше, чем Финн, подходил бы на роль садовника. В других садах работают загорелые, мускулистые парни с окрестных ферм, совсем не похожие на этого бледного заучку, сынка хозяина книжной лавки.
— Я научусь, — отвечает Финн, протягивая мне книгу. Это энциклопедия растений.
Все это не внушает доверия. Я сама работаю в саду, пропалываю, сажаю… и мне это нравится. При этом я совершенно не нуждаюсь ни в каких книгах по садоводству, потому что годами наблюдала за Мамой и Джоном. Только бы Финн не начал внедрять новые методы орошения и оптимального грунта! В воскресной школе он был самым невыносимым всезнайкой.
Финн раскачивает ведро из стороны в сторону; у него худые, жилистые руки.
— Твой Отец узнал, что я ищу работу, и любезно предложил мне это место. У нас возникли некоторые сложности с нашим книжным бизнесом.
Теперь понятно, почему Отец вдруг проявил такую отзывчивость — ведь речь шла о его любимых книгах. Я никогда не слышала о том, чтобы Отец как-то возражал, когда Братья развязывали охоту на ведьм, но, когда дело касается цензуры, он приходит в ярость. Я засовываю руки поглубже в карманы плаща:
— А вы… я имею в виду… ваша лавка — не закрывается?
— Пока нет, — Финн распрямляет плечи.
Надо заметить, что с момента нашей последней встречи он прямо-таки окреп. Может быть, я просто не обращала на это внимания? Сколько же времени прошло с тех пор, как я по-настоящему смотрела на него? Он стал таким невероятным красавчиком! Не могли же такие перемены произойти за одну ночь?
— Хорошо! Это правда хорошо.
Финн кажется удивленным, что мне есть дело до их семейного бизнеса, но Мама любила книжную лавку. Она была большая любительница чтения. Маура и Тэсс тоже очень любят читать. И Отец.
Я медлю, чувствуя, что мне следует сказать что-то еще.
— Смотри не поубивай мои цветы, — бормочу я, ограждающим жестом протягивая руку к кусту чайной розы.
Финн смеется.
— Все будет наилучшим образом. Хорошего дня, мисс Кэхилл.
Я волком смотрю на него.
— Хорошего дня, мистер Беластра.
К обеду мое настроение нисколько не улучшилось.
Как я и предполагала, рыбная похлебка миссис О'Хара просто ужасна — она пересолена и в ней недостаточно приправ. Миссис О'Хара прекрасная экономка, но вот повар из нее неважный. Не обращая внимания на стоящую передо мной тарелку, я намазываю кусок ароматного хлеба толстым слоем сливочного масла. Тэсс устремляет взгляд на тарелку Отца, и мгновение спустя тот объявляет похлебку превосходной. Я неодобрительно смотрю на младшую сестру, а Маура тем временем пинает меня ногой под столом. В ответ я пинаю ее еще сильнее, да так, что она подскакивает на своем месте; хлеб у меня во рту немедленно приобретает вкус сильно наперченного пепла. Подавившись, я тянусь к своему стакану с водой.
— Что такое, Кейт? — Отец смотрит на меня поверх своей заколдованной похлебки.
— Все в порядке, — отвечаю я, с трудом сглотнув, а Маура дарит мне ангельскую улыбку. Она прекрасно знает, что я не отвечу ей колдовским ударом, однако я с трудом сдерживаюсь, чтобы не перегнуться через стол и не отвесить ей удар физический.
— Я уверен, вы уже слышали о гувернантке?
Отец восседает во главе стола красного дерева; с одной стороны от него Тэсс и Маура, а с другой — я. Конечно, я должна бы сидеть на месте хозяйки дома, но я до сих пор считаю, что это место принадлежит Маме.
Тэсс и Маура кивают головами, и Отец, продолжает:
— Она приедет в понедельник. Я останусь до вторника, чтобы проследить, как она устроится, но потом мне придется уехать на несколько недель. Возможно, я не смогу вернуться до Дня Всех Святых.[3]
Тэсс со звоном роняет свою ложку.
— Но это же больше месяца! А как же наш Овидий?[4]
Они с Отцом собирались вместе читать «Метаморфозы».[5] Эта книга запрещена Братством — слишком уж много в ней странных вещей и событий, — но у Отца есть собственный экземпляр.
Мое сердце сжимается. После смерти Мамы, когда стало очевидно, что сыновей уже не будет, Отец стал заниматься с Тэсс латынью и читать с ней свои любимые книги на этом мертвом языке. А Тэсс, словно голодный котенок, восторженно поглощает любые крохи знаний и любви, которые он между делом роняет во время этих уроков.
Отец смотрит на пустое место на стене:
— Мне жаль откладывать наши занятия.
То, что он говорит, — неправда. Маура права — на первом месте для Отца его книги и его бизнес. Во мне поднимается волна гнева. Неужели он не замечает, как обожает его Тэсс? Жаль, что он не видит, как тоскливо бродит она по дому после его отъездов. Мне приходится подбадривать ее бедное сердечко, развлекая сестренку уроками волшебства в саду и любительскими спектаклями. Эта миссия всегда достается мне.
