Жанна Лебедева - Очень босоногая история: Маньяк на свободе!
— Сколько? — не веря, переспросила она.
— Да уж, немного, — тон Джи — Джи был каким–то извиняющимся, и Алена не могла понять отчего. Ведь названная сумма была более чем достаточной, ее хватило бы не только на съем недорогой квартирки, не только на нормальную еду, но еще бы осталось даже на нормальные шмотки, и даже, возможно, на посещение салона красоты… Особенно если снять квартирку напополам с кем–то из девчонок, тогда можно вообще как сыр в масле кататься!
— Согласна! — прошептала девушка, не веря своему счастью.
Наконец, они доехали до клуба, тусклого и невзрачного днем, однако с наступлением вечера расцвечивающегося яркими огнями. Они прошли через залы с репетирующими девушками и, углубившись в подсобные помещения, оказались в небольшой гримерке.
— Теперь это твое, — палец Джи — Джи с длинным вишневым ноготком ткнул в аккуратное вертящееся кресло, пустующее перед большим, обрамленным лампами подсветки зеркалом, — косметику и костюмы займешь пока у девушек, туфли, так! У тебя их, похоже, нет совсем… Размер какой? Ладно, туфли найдем, потом съезди в «Голливуд», не пугайся, это такой магазин, и выбери там себе чего–нибудь подходящее…
…Когда Алена вышла на сцену, все мужчины в зале обернулись. Они смотрели на нее, пожирая глазами, а не косились с удивлением, как обычно бывало, когда она прохаживалась босой по городским улицам. Это робкое покашливание и удивленные взгляды Борис выдавал обычно за необычаемое эротическое влечение, испытываемое всеми без исключения мужчинами при виде босых женских ног. Теперь Алена поняла, как была наивна. И только сейчас, грациозно извиваясь на столбе в непривычных и странных сетчатых чулках и закрывающих каждый пальчик лакированных шпильках, она ловила на себе пожирающие взгляды матерых, респектабельных мужиков, сытых, уверенных в себе, с карманами, оттянутыми дорогими кошельками, с лоснящимися породистыми автомобилями, покорно ждущими хозяев у входа… И все они смотрели на нее — не на ее пятки, а на большую грудь, подтянутый живот и стройные, но округлые и широкие бедра — туда, куда повелевала им смотреть мать–природа, подсознательно отыскивая в женщине мать детей своих! И у матери этой должна была быть грудь — способная дать молоко своим детям, широкие бедра, позволяющие им легко выйти на белый свет и тонкая талия, показывающая, что еще не беременна, не занята другим…
Избавившись от назойливого, не терпящего чужих мнений Бориса, Алена взглянула на мир по–новому, и хотя она давно уже перестала думать сама, перекладывая эту сложную и, как ей казалось раньше, не нужную работу на других, однако, вспомнив свое прошлое, она вдруг поняла, что, в общем–то, тратила время зря. Ведь Борис не дал ей по большому счету ничего: ни денег, ни достатка, ни мужа, ни профессии, ни даже уверенности в себе, пытаясь внушить, что от уродливого, по его мнению, шрама, спасет каким–то образом босоножие… А обещанный успех у мужчин? Какие мужчины! Их так и не появилось, был только Борис с Катей, этой неуверенной в себе неудачницей. И сколько они не таскались втроем по городам и весям, ни одно из перечисленных выше и совершенно необходимых Алене благ так и не материализовалось. Ну да, ей признался в любви один из Борисовых приятелей, матерый фут–фетишист, убогий и затюканный «мальчик» лет под сорок. Да в общем–то все «настоящие мужики, а не эти самцы», которых показывал им Борис, были подобными товарищами, закомплексованными лузерами с неудавшейся личной жизнью или вообще с отсутствием таковой… Алена, конечно, молчала, но обо всех этих субъектах она точно могла сказать — не вариант. Они точно не катили на роль хваткого и обеспеченного мужа, эдакой «каменной стены», за которым бы Алена была как у Христа за пазухой…
Самым странным было то, что все желания Алены, которые казались ей почти неисполнимыми, стали вполне реальными и досягаемыми — стоило ей пообщаться с Аллой, Джи — Джи и другими.
Тверь, Заволжский район.
Катя в отчаянии присела на лавку и заплакала. Она снова и снова пыталась дозвониться Борису, но абонент был заблокирован. Неужели он сменил номер? Он же не мог их кинуть, ведь они столько вместе пережили!
Девушка была в растерянности. Около ста рублей в кармане да сумка с вещами — куда ей податься? Она в отчаянии вертела в руках телефон. Даже позвонить некому — в записной книжке совсем мало номеров, за время скитаний с Борисом Катя потеряла всех своих друзей. Алена? Ни за что! Пусть катится на все четыре стороны! Борис? Катя снова набрала номер, но упрямый бездушный женский голос в двадцатый, наверное, раз проговорил: «Абонент временно недоступен, или находится вне зоны действия сети». Максим? О, а это идея! Тем более, он уже один раз помог ей… спас от гопников. Правда, у него вроде бы есть девушка… Катя все же собралась с духом и позвонила.
— Алло, это кто? — раздался в трубке вопросительный голос Макса.
— Максим, это Катя. Которая… — голос ее дрогнул. — Которая босиком ходит…
— А-а. Привет, — Макс подождал ответной реплики, но не дождавшись, спросил, — с тобой все нормально?
— Н..нет… Максим, я… — Катя расплакалась.
— Катя, Катя, не плачь. Ты где сейчас? Я сейчас к тебе приеду, подожди меня. Я через полчасика, жди, никуда не уходи, — засуетился Макс.
Катя объяснила Максу, где она находится и принялась ждать. Действительно, через минут двадцать около нее притормозила знакомая белая «Лагуна», из окна которой выглядывала морда стаффа.
— Садись, — Макс открыл ей дверцу. — Что случилось?
Катя, опасливо косясь на Бакса, поведала парню о своем горе.
— Да уж… Найдется твой Борис, — без особой, впрочем, надежды протянул Макс. — Ну что ж, поехали пока ко мне, что ли, раз тебе ночевать негде, а завтра придумаем, как тебе помочь.
Максим припарковал машину во дворике своего дома, поставил на сигнализацию. Парень, девушка и собака поднялись на второй этаж и остановились у одной из дверей.
Макс открыл дверь и пропустил Катю вперед, она оказалась в полутемной прихожей. Бакс помчался на кухню. Щелкнул выключатель и коридор осветился. На вешалке висела пара джинсовок и ветровка, вдоль стены выстроились в ряд кеды, кроссовки и босоножки. На старомодном трюмо стояли, кроме одеколона, женские духи, пара флакончиков и тюбиков.
— Разувайся, проходи, ой… — Макс замялся и смущенно улыбнулся. — Ой, прости, я по привычке. Ко мне не часто ходят босоногие девушки. Хотел даже сказать, что тапки под трюмо…
— Ты… ты живешь не один? — спросила Катя, поглядывая на зеркало.
— Да, Рита скоро с йоги вернется. У нее сегодня две группы. Ванная там, — Макс показал на дверь, а сам прошел на кухню и пустил воду.
Катя осторожно прошла в ванную мыть ноги. Она подумала о том, что в квартире очень чистый пол, а чтобы дойти до ванной, надо было пройти пыльными ногами через весь коридор. Катя мысленно пообещала себе, что подметет квартиру, и ожесточенно стала тереть въевшуюся в пятки грязь.
Макс тем временем засунул в микроволновку тарелку с курицей и рисом.
— Сейчас будет ужин, — весело подмигнул он Кате, осторожно присевшей на самый краешек стула. — Ты с хлебом ешь? — Макс поставил на стол корзинку с нарезанными ломтиками, положил перед девушкой вилку, достал из холодильника соевый соус.
Катя ошалело смотрела на Макса. Она давно не привыкла, чтобы о ней кто–то заботился, тем более посторонний, в сущности, человек…
— Это твоя квартира, да?
— Да, мы с Ритой снимаем. Я своих родителей очень люблю, но на шее у них сидеть не хочется — сам большой уже.
Катя вспомнила свою бабушку Лукерью, которую она не видела уже так давно. Борис ворвался в ее жизнь и по–хозяйски стал ей распоряжаться: она общалась только с его знакомыми, одевалась так, как нравилось ему, бросила учебу… Вдруг Катя остро пожалела о своем минутном порыве — подумать только, не разуйся она в тот жаркий день, все было бы по–другому! Она бы досдала «хвосты», поехала бы к бабушке, самому близкому и родному для нее человеку. Как она, наверное, переживала, что ее любимая внучка исчезла вместе с человеком, которого подозревали в убийствах босоногих девушек! И учебу бросила, а ведь бабушка мечтала, чтобы она получила образование, вышла замуж… Кате нестерпимо захотелось вернуться в Академгородок, к бабушке, домой! Хватит скитаться по чужим углам!..
Тем временем еда разогрелась и Макс поставил одну тарелку перед собой, другую — перед Катей.
— Потрясающе вкусно! — воскликнула она, попробовав еду. — Это… Рита тебе готовит?
— Сам, — рассмеялся Макс. — Курицу — сам. А вообще, мы не заморачиваемся, кто готовит. Кто первый пришел, тот и готовит, или вместе, а если некогда, всегда полуфабрикаты в холодильнике лежат.
— А… — Катя запнулась, — один мой… знакомый считал, что женщина должна всегда готовить.
