Лэйни Тейлор - Дни крови и света
— Дети?! — глухо оборвала Кэроу.
Она была такой отстраненной… и такой красивой. Акива не мог ничего с собой поделать, он смотрел и не мог наглядеться — задыхаясь от боли, что никогда снова не прикоснется к Кэроу, никогда не увидит улыбку на ее измученном лице.
— Когда убивают детей, о торжестве жизни говорить не стоит.
Акива недоуменно взглянул на нее.
— Не волнуйся, скоро узнаешь, — мрачно заметила она.
Ангел похолодел.
— Тьяго? Что он сделал?
— То же, что и ты.
— Я никогда не убивал детей.
— Ты виновен в смертях тысяч детей, Истребитель Тварей, — прошипела она.
Акива вздрогнул, услышав свое прозвище. Да, сам он не убивал детей, но открыл дорогу другим. Чудовищные воспоминания замелькали, раздирая изнутри, как сдавленный крик, — ужасающие, непростительные. Акива закрыл глаза. Он стал для Кэроу извергом, детоубийцей. Она — заодно с Белым Волком?! Мир перевернулся.
Если бы Тьяго не выследил их в реквиемной роще, добились бы они чего-нибудь?
Наверное, нет. Все равно погибли бы, ничего не изменив.
Их мечты остались незапятнанными, но Акива с отчаянием осознавал, что Кэроу больше не видела их чистоты. Отступив, он исподлобья взглянул на нее. Опустошенная, надломленная, она сникла, сокрушенно обхватив себя за плечи. Он — виновник краха ее надежд.
— Прости меня. Я не хотел причинить тебе боль, не собирался никого убивать. Я думал, что ты погибла…
Акива протянул ей кадильницу с биркой «Кэроу». Чья в ней душа?
— Я нашел это в Киринских пещерах, — объяснил он. — По-видимому, ее оставили там для тебя.
Кэроу побледнела и замерла в нерешительности, не желая приближаться к нему.
— Вот почему я искал смерти, — вздохнул Акива, показывая надпись на листке. — Я думал, что здесь твоя душа.
Кэроу выхватила кадильницу из рук Акивы и, не дыша, прочла свое имя.
Точно такие же записки, со следами когтей Кишмиша, она получала в Праге. Знакомая бумага, до боли знакомый почерк…
Бримстоун.
В оцепенении она не сводила глаз с надписи. Вспыхнула и погасла россыпь искр — Акива ушел. Она ощутила его отсутствие — тягостную пустоту, которую заполняет холод. Сердце учащенно билось. Прижав кадильницу к груди, Кэроу тщетно пыталась почувствовать заключенную в сосуде душу. Это наверняка он…
Бримстоун.
У нее задрожали руки. Если отвернуть крышку, то их души соприкоснутся — и она узнает точно.
Кэроу застыла в нерешительности: а вдруг это не он?
В голове царил хаос, мысли возникали и тут же забывались, но одна из них возвращалась снова и снова: кадильницу принес Акива. Тьяго обманывал ее, окружив стеной одиночества. Акива вручил ей кадильницу с душой… Бримстоуна?
Возможно ли это?
Она дрожащей рукой отвернула крышку — и ощутила знакомое прикосновение.
55
Подвиги императора
Изящная стопа, тонкая щиколотка, золотые браслеты.
Нево не подглядывал, но перезвон ножных браслетов манил и притягивал взор. Нево увидел запретное.
Его отряд сопровождал в покои императора наложницу, как обычно, закутанную в плащ с капюшоном, скрывающий все, даже крылья. Если бы не браслеты, Нево вообще бы ее не заметил и не запомнил. Его охватило неуемное желание спасти ее.
Помочь сбежать? Он в ответе за то, чтобы наложницы даже не помышляли о возможности побега. Нево нес службу в эскорте Серебряных Мечей: шесть воинов в парадных мундирах сопровождали императорских наложниц через мостик, соединяющий две высокие башни — женскую половину и покои повелителя.
Двери гарема захлопнулись, девушка застыла на месте. Она казалась совсем юной. Ей было очень страшно. Вуаль трепетала от учащённого дыхания, наложница испуганно вздрагивала. Видно, это ее первый раз.
Нево пронзила боль.
За время службы в эскорте он повидал самых разных наложниц: одни ступали медленно и уверенно, другие поспешно семенили; одни дерзко вздергивали подбородок, другие украдкой озирались, пытаясь через вуаль разглядеть мир за пределами гарема. Нево замечал унылую покорность, гордость, усталость, но ни одна наложница прежде вот так не замирала. Нево напряженно подобрался, решив, что она хочет спрыгнуть с моста.
Стеклянный мост переливался в небесной вышине над городом. Иногда женщины из гарема пытались избежать своей участи, прыгая в бездну. Улететь им не позволяли связанные крылья. Стражники бросались вслед: спасенную беглянку ожидало страшное наказание, а за гибель наложницы расплачивался весь эскорт.
Такое случалось не часто. Двадцатилетний Нево получил серебряный меч всего два года назад, а в личной охране императора провел всего два месяца и не знал, что предписывал протокол в подобных ситуациях.
Эскорт застыл в мучительном ожидании. Наконец наложница медленно двинулась по мосту. Раньше Нево считал, что шесть воинов для сопровождения слабой женщины — нарочитое излишество, чрезмерное свидетельство мужской силы императора, наглядное напоминание о его «подвигах» на ложе.
Внезапно Нево осознал, что вряд ли исполнил бы свой долг, не окружай его соратники: стремление защитить слабых оказалось сильнее верности императору…
Поговаривали, что маги Иорама умеют читать мысли. Нево вздохнул, поспешно отгоняя невероятные видения: он спасает девушку, уводит в безопасное место. Божественные звезды, он даже представил себе приют влюбленных — домик, сад, высокое синее небо без единого шпиля, ни Башни Завоеваний, ни Астрэ, ни Империи.
И все это геройство — из-за того, что он увидел стопу наложницы?
Сослуживцы правы, ему давно пора посетить дом утех. Нево пообещал себе, что обязательно сходит. Он шел средним в тройке арьергарда, глядя наложнице в спину. Стражники двигались медленным маршем, сдерживаемые неуверенными шагами девушки. Рядом с огромными воинами она выглядела совсем крошечной. В тишине слабо звучало ее прерывистое дыхание, сдавленные всхлипы. Волна жара сорвалась с ее крыльев, накрыла стражников, неся с собой нежный и слабый аромат духов.
Нево попытался представить себе цвет волос и глаз наложницы, но быстро отринул фантазии: ему никогда не узнать об этом.
Астрэ исчезла из виду. Мостик закончился, перед эскортом высились Врата Алеф. У входа наложницу ждал мажордом, и она покорно последовала за ним.
Нево подавил разочарование и невольно вздохнул — его сочувствие осталась незамеченным.
Мундир императорского стражника обезличивал не хуже покрывал наложницы: дурацкий плюмаж на шлеме, серебряная кираса, длинные пышные рукава, мешающие выхватить клинок из ножен… Серебряные Мечи обнажают клинки только во время учебных боев, больше похожих на фигуры манерного танца, чем на обычное сражение. Служба в личной охране императора не оправдала ожиданий Нево. Его избрали за высокий рост, а вовсе не за исключительное владение оружием. Среди остальных Серебряных Мечей Нево не выделялся, испуганная наложница его никогда не вспомнит.
Да и какая ему разница?
Никакой.
Врата Алеф закрылись, аромат наложницы растворился в воздухе. Ее долг — ублажать императора, а Нево пора нести службу.
Его пост — охрана Врат Алеф. Нево с одним из стражников сменили охрану у входа, остальные заняли посты внутри стеклянной башни, где Нево еще не доводилось нести караул. По слухам, личные покои императора, расположенные в самом центре Башни Завоеваний, охраняют специально подобранные воины. От Врат Алеф начинался запутанный лабиринт, в котором нужно еще пройти Врата Бет, Гимел, Далет и так далее. Дальше Врат Бет Нево пока не допускали. Путь в лабиринте запомнить сложно, стены из дымчатого стекла рассеивали свет, не позволяли сосредоточиться. Прочное стекло не расцарапать, не расколоть, не разбить ни ногой, ни мечом. Только посвященные знали, как пройти через многослойную стеклянную пелену. Убийцу или злоумышленника, подосланных к императору, ждали тупики, ложные двери и легион бесстрашных бойцов.
Десятки охраняемых врат отделяли Нево от императорских покоев. Поговаривали, что стражники у Врат Самех иногда слышали рыдания.
Рыдания.
В доме утех женщины не рыдали, но Нево идти туда не собирался. Главное в его службе — не задумываться, что происходило внутри. Два месяца он старательно не обращал внимания на наложниц, а сегодняшняя девушка отчего-то стала для него настоящей, живой. Напрасно он ее заметил. Нево попытался занять себя другими, не столь досадными мыслями и вообразил, что его не отобрали в Серебряные Мечи.
Солдатская участь лучше. Солдаты воевали, защищали страну от тварей, жили и погибали не зря, ради чести и славы… Впрочем, от славы Нево с радостью отказался бы, а вот честь, уважение к любимому делу, осознание своей значимости…
