Либба Брэй - Прекрасное далеко
— Меня зовут Лилит Троцки, с Орчад-стрит, в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк, — сухо произносит мисс Тримбл. — Просто было решено, что «Тримбл» — более подходящее для сцены имя… для сцены и для хорошо воспитанных покровителей, которые приходят повидать прославленную актрису.
— Так вы их всех обманываете, — говорит Фелисити с вызовом.
— Каждый из нас пытается быть кем-то другим, мисс Ворти Как Вас Там. Мне повезло, я действительно стала другой.
— Меня зовут мисс Уортингтон, — стиснув зубы, цедит Фелисити.
— Ворти, Уортингтон… Честно говоря, не вижу разницы. Все вы для меня на одно лицо. Будь ангелом, малышка, подай-ка мне вон те чулки, а?
Энн, девушка, которая не в силах даже выговорить слово «чулки», потому что это уж слишком интимно, тут же спешит подать Лили Тримбл упомянутую деталь туалета. Она опускает чулки в руки актрисы с почтением, какого достойны только короли и боги.
— Вот, мисс Тримбл, — говорит она.
— Спасибо, милая. А теперь вам лучше уйти. Меня ждет поклонник. Я дам знать, когда будет назначена встреча. Значит, говорите, Академия Спенс?
— Да, мисс Тримбл.
— Отлично. А до тех пор не лезьте на рожон.
Брови Энн недоуменно сдвигаются к переносице, и Лили поясняет:
— Будьте поосторожнее, заботьтесь о себе.
Она бросает на меня и Фелисити испепеляющий взгляд.
— Мне почему-то кажется, вам тоже следует быть поосторожней.
Когда мы спешим обратно, к матери Фелисити, двое мужчин тащат мимо нас расписной задник. На таком малом расстоянии он совсем не похож на Бирнамский лес, это просто пятна цвета, мазки широкой кистью. Энн говорит без умолку с того самого момента, как мы вышли из гримерной Лили Тримбл.
— Она пугающе умна, вы так не считаете? «Каждый старается быть кем-то другим…»
Она подражает сильному американскому акценту мисс Тримбл. Я никак не могу понять, раздражает меня привычка Энн всех передразнивать или, наоборот, кажется весьма милой.
— По-моему, она вполне заурядна, — фыркает Фелисити. — И держится чересчур драматично.
— Но она актриса! — возражает Энн. — Это ее натура — быть драматичной!
— Очень надеюсь, что ты не станешь такой же, — насмешничает Фелисити. — Это невыносимо. Энн, ты ведь не горишь желанием попасть на сцену?
— Почему нет? — неуверенно произносит Энн, и в ее голосе слышится угрюмость, оживление оставляет ее.
— Потому что это не для приличных девушек. Она — актриса!
Фелисити язвительно подчеркивает последнее слово.
— А что мне остается? Стать гувернанткой на всю оставшуюся жизнь?
— Конечно, нет, — говорю я, бросая на Фелисити бешеный взгляд.
При всех добрых намерениях Фелисити совершенно не понимает вставшую перед Энн необходимость выбора. Она не понимает, что жизнь Энн — нечто вроде ловушки, из которой ей не выбраться так просто.
Мы выходим в фойе, до сих пор полное народу. Далеко впереди я вижу миссис Уортингтон, она ищет нас.
— И, в любом случае, у тебя есть проблема посерьезнее, малышка, — говорит Фелисити, намеренно повторяя словечко мисс Тримбл. — Ты пришла к ней с чужим лицом… с лицом Нэн Уошбрэд. И она ожидает увидеть именно эту девушку, а не Энн Брэдшоу. Как ты предполагаешь с этим справиться?
У Энн дрожат губы.
— Наверное, они не захотят взять на сцену девушку вроде меня… настоящей меня.
Уверенность Энн исчезает, и иллюзия Нэн Уошбрэд дрожит, готовая рассыпаться.
— Энн! — предостерегающе говорю я.
Но это не помогает. Энн захлестывает осознание того, что она сделала, она понимает наконец порожденную ее поступком путаницу. Иллюзия быстро тает. Но ей нельзя превращаться в Энн — не здесь, не сейчас! Это было бы полной катастрофой!
— Энн, ты теряешь маску, — настойчиво шепчу я, затаскивая ее за бархатный занавес.
Глаза Энн округляются от ужаса.
— Ох! Ох, нет…
Ее волосы меняют цвет, из блестящих, черных они снова превращаются в тусклые светло-каштановые. Платье, которое она для себя придумала, становится скучным, шерстяным, серым. Мы с ужасом смотрим, как оно словно стекает с Энн, начиная от рукавов, потом перемены скользят на лиф…
— Если моя мать увидит тебя вот такой, с нами всеми покончено, — злится Фелисити.
— Энн, ты должна снова преобразиться! — говорю я.
Сердце колотится все быстрее.
— Я не могу! Я ничего не могу увидеть мысленно!
Энн чересчур испугана. Магия не откликается на ее зов. Платье приобретает свой истинный вид. Шляпка исчезает. Я должна сделать что-то, я должна это остановить. И очень быстро. Не говоря ни слова, я хватаю Энн за руки и с силой бросаю в нее магию, представляя Нэн Уошбрэд.
— Действует… — шепчет Энн.
То, что я начала, она завершает сама, и через несколько секунд Нэн возвращается к нам, и кокетливая шляпка сливочного цвета снова уверенно сидит на ее голове.
— Спасибо, Джемма, — говорит Энн, дрожа, и мы выходим из-за занавеса.
— Вот вы где! — мурлычет миссис Уортингтон. — Я уж боялась, что потеряла вас. Знаете, это очень странно… я была совершенно уверена, что видела мадам Лакрус, но когда я догнала ту женщину, оказалось, что она ничуть не похожа на мою подругу! Ну что, идем?
На улице мимо нас проходит мужчина, несущий на себе рекламу-«сэндвич»; реклама сообщает о какой-то выставке в Египетском зале. При этом мужчина выкрикивает:
— Изумительно и ошеломляюще! Взгляните на представление века! Только что из Парижа, всего на одну неделю — потрясающий спектакль магического фонаря братьев Вольфсон, движущиеся картины! Будьте готовы изумляться! Это зрелище превзойдет ваши самые фантастические мечты! Да, мисс, вы уж точно не захотите это пропустить!
Он вкладывает мне в руку маленькую афишку: «Братья Вольфсон представляют: Волшебство весны. Фантасмагория».
— Да, спасибо, — говорю я, сжимая афишку.
— Ох, нет!
Фелисити внезапно останавливается.
— Что такое? — спрашиваю я.
— Там леди Денби и леди Маркхэм, — шепчет она.
Я замечаю дам в толпе. Леди Денби, мать Саймона Миддлтона, — весьма внушительная женщина, и внешне, и по положению в свете. Сегодня на ней одна из ее прославленных шляп — с полями настолько широкими, что они могли бы затмить собой солнце, и леди Денби шагает с властным видом военного героя. Леди Маркхэм — тощая, как прутик, и ей нелегко угнаться за подругой. Она кивает в ответ на слова леди Денби.
Энн судорожно вздыхает. Именно леди Денби раскрыла тот обман, который мы с Энн затеяли на Рождество, и постаралась она в основном ради того, чтобы унизить миссис Уортингтон. Я поддерживаю Энн под руку, стараясь подбодрить. Я не хочу снова рисковать и потерпеть неудачу с магией.
— Леди Маркхэм, леди Денби, — произносит миссис Уортингтон, сияя улыбкой. — Как приятно вас увидеть! Чудесный сюрприз!
— Да. Очень мило.
Леди Маркхэм не подает руки миссис Уортингтон. Вместо того она смотрит на мать Саймона.
— Добрый день, миссис Уортингтон, — без улыбки здоровается леди Денби.
— Мы только что из театра и собираемся выпить чая. Может, и вы к нам присоединитесь? — спрашивает миссис Уортингтон, слегка розовея.
— Ну… — неуверенно произносит леди Маркхэм, поглядывая на Фелисити.
— Боюсь, мы не сможем, — отвечает за нее леди Денби. — Моя дорогая кузина, мисс Люси Фэрчайлд, только что приехала из Америки.
— Да-да, конечно.
Улыбка миссис Уортингтон увядает. В ее голосе слышится отчаяние.
— Леди Маркхэм, я думала, возможно, мы с Фелисити посетили бы вас на Пасху, если вы будете так любезны, чтобы нас принять.
Леди Маркхэм мнется, снова бросая взгляд на подругу.
— Да… ну, я буду очень занята, так что посмотрим…
В мою голову врываются мысли леди Денби: «Вот что получается, когда нарушаешь правила приличия. Вашей дочери придется заплатить за это сполна. Никто не захочет представить ее ко двору, и наследство будет для нее потеряно!»
Мне хочется дать леди Денби по физиономии. Да как я вообще могла когда-то думать, что она — добрая женщина? Она мелочная и властная, но я не позволю ей разрушить жизнь моей подруги.
Я набираюсь храбрости и закрываю глаза, посылая леди Маркхэм внушение: «Фелисити Уортингтон — самая замечательная девушка в мире. Вы хотите… нет, вы настаиваете на том, чтобы представить ее ко двору. И неплохо будет, я думаю, устроить чудесный прием в ее честь».
— Но я с удовольствием приму вас, — вдруг говорит леди Маркхэм, сияя. — А как поживает наша прелестная Фелисити? О, вы просто красавица, дорогая моя!
У Фелисити такой вид, словно ей на голову обрушилась гора книг. Она неуверенно улыбается.
— У меня все прекрасно, благодарю вас, леди Маркхэм.
— Ну конечно же. Я буду ждать вас на Пасху, и мы обсудим ваш светский дебют… и небольшой прием по этому поводу!
