Инна Александрова - Колдунья
– Замолчи! – закричала на неё Кэрри. – Мне нужно её увидеть. Понимаешь? В какой келье она сидит?
– Не кричи на меня, – огрызнулась Милли. – Тебе нужно умыться и переодеться. Полюбуйся, на кого ты похожа!
– Мне нужно её увидеть, – упрямо повторила Кэрри. – Ты видела, куда её повели?
– Направо по коридору. Да подожди! Куда же ты?!
Не дослушав девочку, Кэрри опрометью выскочила из комнаты. Коридор был извилистый и длинный. Кэрри пробежала уже половину пути, как вдруг увидела сестру Агату, медленно и чинно идущую ей навстречу.
– Кэти?! Гадкая девчонка! – ужаснулась монахиня, увидев её. – На кого ты похожа?! Что ты сделала с платьем? Ты провалилась в болото? Иначе откуда эта болотная грязь?
Не слушая объяснений, сестра Агата схватила Кэрри за руку и поволокла назад.
– Пустите! Мне нужно туда! – Кэрри показала рукой в глубину монастырского коридора.
– Что?! Что ты там забыла? Не иначе как хочешь повидаться с ведьмой! Но ты её не застанешь. Слышишь? За ней приехали стражники, их повозка ждёт её во дворе. Сестра Матильда и сестра Мириам уже вывели её из кельи.
Сестра Агата остановилась на миг, чтобы перевести дух.
– Отведите эту девочку в подвал и заприте там, – сказала она идущей навстречу монахине. – Пусть подумает о своём поведении. И пусть её не выпускают, пока я не разрешу. Ты поняла меня?
Девушка повиновалась, и они с Кэрри спустились вниз по крутой тёмной лестнице…
II
– Кэти Марлоу! Поднимайся и выходи, – услышала Кэрри металлический голос сестры Агаты. Она просидела в подвале почти трое суток. За всё это время к ней приходила только одна из послушниц, которая приносила ей еду, состоявшую только из воды и чёрствого хлеба. Настоятельнице, конечно же, стала известна проделка с ключами, и она решила как следует наказать лгунью.
Усталая и голодная, Кэрри поднялась со своей соломенной подстилки.
– Кэти! Ты слышишь меня? – кричала сестра Агата. – Немедленно умойся и переоденься. Мы едем в город через полчаса.
«Интересно, для чего», – подумала Кэрри, но вслух ничего не спросила. Сестра Агата была не намерена что-либо объяснять.
– Кэрри, ты уже знаешь новость? – затараторила Милли, подбегая к ней. – Быстрее бери свою одежду и собирайся. Повозка ждёт у забора. Мы едем на суд.
– На суд?..
– Ну да. Разве тебе не сказали? Сегодня будет суд над колдуньей, и нас сейчас отвезут в город. Осталось мало времени. Поторопись.
– Нас?.. – недоумённо переспросила Кэрри. – Почему нас? Ты хочешь сказать, меня отвезут в город?
– Да нет же. Я тоже поеду туда. Всех нас отвезут в город: и Мартина, и Лиу, и Джеймса, и даже маленькая Анита тоже будет там на суде.
– Все дети из приюта поедут на суд? Но почему? – удивилась Кэрри. – Ведь Анита даже и разговаривать толком не умеет.
– Это совсем не важно, – авторитетно заявила Милли. – Ты никогда не слышала легенду о проклятом ребёнке, который разрушит этот монастырь? Ну вот. Говорят, этот ребёнок уже среди нас. И ведьма сможет опознать его. Ты меня понимаешь?
– Ты веришь, что этот ребёнок действительно среди нас?
– Не знаю. Но так сказала сестра Агата. Все говорят об этом пророчестве. Так ты идёшь или нет?
– Да, я иду, подожди ещё минутку…
Кэрри поспешно оделась, и вместе с Милли они вышли в монастырский двор…
В повозке уже сидели сестра Агата и сестра Мириам. Сироты, умытые и причёсанные, тоже сидели рядом с ними. Их было много, и там почти не осталось места. Кэрри и Милли с трудом втиснулись где-то у края.
– Ох уж эта девчонка, вечно её приходится ждать, – недовольно проворчала сестра Агата. Повозка тронулась, подняв за собой облако пыли…
III
…Суд длился уже несколько часов. Кэрри сидела вместе с другими детьми на длинной деревянной скамье в конце зала. Здесь же была и сестра Агата. К тому времени, как процесс начался, в зале почти не осталось свободных мест.
– Предавалась ли ты искусству колдования в течение десяти лет? – спросил один из судей, высокий худой старик в длинном чёрном одеянии.
– Да, – ответила Элли, не поднимая глаз. Девушка была худой и бледной, Кэрри заметила тёмные круги под глазами и спутанные светлые волосы.
– Посещала ли ты нечестивые сборища, проводимые каждую пятницу в лесу близ Эриенбурга?
– Да, – был ответ.
– Подтверждаешь ли ты, что во время этих собраний ты участвовала в совершении святотатств, совершаемых тобою совместно с другими колдунами и ведьмами, а именно: в оскорблении икон и топтании святого креста, проведении чёрной мессы, что является величайшим оскорблением Создателя и надругательством над церковной службой, преступном сожительстве с демонами – инкубами и суккубами, приготовлении ядов, заклинании мёртвых и вызывании дьявола?
– Да.
– Тебя обвиняют также и в том, что ты состояла в еретическом договоре с дьяволом, которому обязалась подчиняться беспрекословно, по наущению которого ты проникла в святую обитель под именем сестры Эделины, приведя туда ребёнка, рождённого от демона-инкуба и смертной женщины, которого в народе называли «проклятое дитя», с целью разрушить монастырь и учинить тем самым великое бедствие. Ты совершила за это время все эти преступления, в которых ты созналась?
– Да.
– Простите, но она говорит, что эти сборища были многолюдны, – вмешался епископ из какой-то далёкой епархии, специально приехавший сюда, чтобы присутствовать на процессе. – Назвала ли она суду имена всех этих людей?
– Суду известны также имена её сообщников, но сейчас нам ни к чему разглашать их. Пока они находятся на свободе. Но придёт время, и нечестивцы предстанут перед нашим судом, – сказал Сэндерс. Не смотря на небольшой рост, сейчас он выглядел довольно внушительно. – Впрочем, один из этих сообщников всё же предстанет перед вами.
Тишина в зале сделалась зловещей; все словно обратились в слух.
– Ты знаешь проклятое дитя, о котором говорит предсказание. Тебе известно, что это дитя находится здесь. Ты сказала, что покажешь его в день суда. Время пришло. Покажи его нам, – торжественно произнёс Сэндерс, и голос его загремел под сводами зала.
Элли подняла на детей заплаканные глаза. Их взгляды встретились, и девушка слегка улыбнулась, как будто хотела подбодрить Кэрри. Сироты выстроились перед ней в ряд. Кэрри оказалась между Мартином и Анитой. Лиа держала Аниту за руку.
– Это она, – сказала Элли, протянув исхудавшую руку.
Кэрри зажмурилась. Ей казалось, что все обернулись и смотрят на неё. Она представила, что сейчас Сэндерс возьмёт её за руку, выведет на середину зала…
– Которая из них? – переспросил Сэндерс.
– Вот она, – повторила Элли. – Вторая справа, самая маленькая. Та девочка, которую держит за руку Лиа.
– Эта белокурая малышка?! – Сэндерс был явно удивлён. – Лиа, подведи её ко мне.
Анита ничего не понимала. Она доверчиво улыбалась, подняв на Сэндерса свои васильковые глаза.
– Кто это женщина, которая стоит перед тобой? – спросил Сэндерс, указывая на Элли.
– Эделина, – сказала девочка, забавно коверкая почти все звуки.
– Анита только учится говорить, – пояснила Лиа, хотя её ни о чём не спрашивали.
– Эта женщина водила тебя за пределы монастыря?
Анита не поняла и молчала, вопросительно глядя на Сэндерса.
– Вы с Элли ходили куда-нибудь вместе?
– Да. Гулять, – радостно согласилась девочка.
– Как далеко?
– Да-ле-ко-о… – повторила она своим детским голоском.
Сэндерс чувствовал себя круглым идиотом.
– Сэндерс, неужели вы не видите, что девочка слишком мала? – перебил его судья. – Она сама не понимает, что говорит. Отведите её на место.
– Нам стало известно, – продолжал он, – что два года назад, проживая в деревне Жёлтые Пески, Эделина Сэлдри уже подозревалась в колдовстве и ереси. Духовный суд Дэриенкорфа приговорил её к покаянию и каноническому очищению.
– Что значит «каноническое очищение?» – шёпотом спросила Кэрри у молодой монахини, сидевшей позади неё.
– Это значит, что она всенародно, в присутствии епископа поклялась на Евангелии, что отрекается от своих еретических заблуждений.
– Повернись и веди себя как следует, – зашипела на неё сестра Агата.
– И как одного из повторно впавших в ересь, – продолжал чтение судья, – мы отстраняем тебя от нашего духовного суда и передаём тебя светской власти. Но мы нарочито просим о том, чтобы правосудие было милосердным и воздержалось от пролития крови.
– Это всё?.. – шёпотом спросила Кэрри, не обращая внимания на сестру Агату. – Что это значит? Её оставят в живых?
– То, что духовный суд просит о милосердии, ещё ничего не значит, – пояснила одна из монахинь. – Это обычная формальность. Тех, кто уличен в колдовстве повторно, никогда не оставляют в живых.
