Александр Уралов - Первый день Вечности
Фидель… "господа, я ещё не красный, я пока только розовый и от вас зависит, покраснею я, или побелею"… Куба, любовь моя… Маринка… бессаме мучо… целуй меня крепче… любовь… держись, Лёнька, не усни…"
— …а как ты представляешь себе будущее? — спросил Андрей.
— Мне кажется, что это будут свободные, гордые люди! — ответила Яна. — Их чувство собственного достоинства будет практически врождённым! Они будут чётко понимать то, до чего мы доходим своим умом, ободрав к тридцати годам бока и насобирав синяков и шишек.
— Здоровыми будут! — выкрикнула Оксанка и виновато моргнула густыми ресницами. — Ой, я вас перебила… но очень хочется, чтобы не было больных и недужных.
— Нанотехнологии и генная инженерия помогут, — вставил Роальд Вячеславович. — Я тут одну статью прочитал, где говорится, что лет через тридцать не будет ни кариеса, ни аппендицита, ни камней в почках. Нанороботы всё в организме исправят и отрегулируют. Живёшь и не болеешь… красота!
- "Всё говорили — вот изобретём радио… и настанет счастливая жизнь! Радио изобрели, а счастья как не было, так и нет!" — пробормотал Андрей.
— Зря ты так, — заметил Антон. — Для чего и нужен прогресс, — для уменьшения меры страдания людей! Это не я сказал, а Иван Ефремов, между прочим. Сам знаешь, из рук в детстве рвали, друг у друга почитать на время клянчили.
В нескольких километрах от них Ольга прижала к себе плюшевого Потапыча. Ей вдруг показалось, что воздух вокруг задрожал и сгустился в какие-то перепаханные бесконечные и багровые равнины. Из телевизора дохнуло удушливой жарой и резким запахом пропотевшей одежды. Там, в студии, сейчас наверняка, как в бане. Ей ли не знать…
— Антон ваш, между прочим, дело говорит! — заметил вошедший в комнату папа и протянул Ольге плед. — Держи! Мама не видит пока — может, выпьешь грамм пятьдесят? А то у тебя совсем измученный вид…
Сейчас. Яна Полозова после поминок
Сколько людей думало о них в тот день! А там, в студии, всё казалось почти нормальным… хм… если не считать постоянного страха за то, что вот-вот, буквально через секунду, всё превратится в заливаемый свинцом кровавый хаос. Сегодня, когда все сидели за столом, кроме горечи от того, что умерла Ольга, присутствовало ещё и едва уловимое чувство гордыни. Ну, да… вот они, скромные герои давнишней истории, овеянные заслуженной славой. Которая, если разобраться, пошла всем на пользу. Сама Янка, вон, книгу написала, и даже не одну. Её последний роман "Срез ствола" (чего греха таить — весьма неплохо продаваемый) — это, ведь, тоже часть пережитого тогда, в студии, десять лет назад.
А тогда, когда всё кончилось? Похороны под прицелами десятков камер, интервью, бесчисленные предложения эксклюзивных прав, автографы… вся эта страшноватенькая суета… если учесть, что стояло за всем происходящим. Политики, журналисты, зрители, писатели, школьники, студенты… прохожие, запросто узнававшие на улицах — иногда ей хотелось кричать в эти лица: "Вы что, люди?!"
Девчонки замуж повыскакивали… на волне, так сказать. Вон, уже детишек в школы водят… не все же такие, как ты, разборчивые и бестолковые. Мать первым делом спросила, сколько она за книгу о пережитом рассчитывает получить. Как Яна не нагрубила ей тогда, сама не помнит. Проревелась потом, чего уж скрывать…
А самой Яне хотелось понять, что чувствовали, о чём говорили, на что надеялись, что видели люди в этом городе, в этой стране, в этом мире, который — ей не стыдно было признаться в этом — она всегда считала самым лучшим из миров. Она бродила среди толп народа и спрашивала, спрашивала, спрашивала… вот и написалась книга из сплошных диалогов. И в ней не покривила она, Яна Полозова — перед Богом клянусь! — ни в чём.
Ольгу она немного побаивалась. Без Андрея та сторонилась всех — от прессы до родственников. А вот с Яной иногда подолгу говорила по телефону. В основном-то говорила Яна; вспоминала совместную с Андреем работу, рассказывала, как они ездили в Москву по Басовскому делу и тормошили встрёпанных и вечно суетливых деятелей СПС, а те на них смотрели искоса, как на провинциальных недотёп с деревенскими понятиями о справедливости и честности. Яна тогда немного влюбилась в Андрея — он упорно стоял на своём, хотя и был достаточно вежлив. "Знаешь, Яна, за что я терпеть не могу нашу златоглавую? — сказал он как-то, когда они вдвоём сидели неподалёку от Таганки в летнем кафе и завтрако-обедо-ужинали горячими хот-догами с пивом. — Я мотался сюда по нашим делам в самом начале девяностых. И меня всегда просили перво-наперво заглянуть в "Росвооружение". Вот с тех самых пор и не люблю я купеческую, прямо по Гиляровскому, Москву".
Яна тогда постеснялась спросить, что это за зверь такой — "Росвооружение" и тайком позвонила всезнайке Басову. Тот объяснил ей, как предприятия, имеющие право самостоятельно продавать за границу военные изделия и запчасти к ним, клянчат свои деньги у этой конторы. "Понимаешь, Яна, деньги за продукцию того же нашего УОМЗа, который делает прицельные системы для Су-37 и МиГ-29, падают на счёт "Росвооружения". Ну, а дальше эта замечательная контора тянет с тем, чтобы отдать их заводу. Почему? А догадайся с трёх раз. Вот заводские месяцами и выцарапывают свои собственные, заработанные денежки у суровых отставных генералов. Месяцами, Яна! На том стояла и стоит столица наша, город-герой Москва. Именно на этих принципах… сверху донизу".
Вот и приоткрылась Яне одна из страничек жизни Андрея. Сама-то она наш, свердловский университет, — тогда ещё УрГУ, — закончила как раз перед путчем — молодой свежеиспечённой журналисткой. "Романтик ты, Яночка, — сказал ей по окончании поездки Андрей, — неисправимый романтик. Поэтому и мужики от тебя без ума, и женщины, хоть и завидуют немного, и ревнуют, но хорошо к тебе относятся". Вроде, и комплиментом не назовёшь, и роман она тогда со своим Анатолием переживала бурный… а вот — запомнилось, женскую душу согрело. Целую неделю потом, как на крыльях летала, сама к себе прислушивалась и удивлялась: ну, какой же я романтик, Андрюшенька? Ей казалось, что она уже совсем-совсем взрослая, где-то даже и циничная, дама, — как-никак дважды замужем побывала и дочку родила… да только в самую точку угодил Андрей. Тогда-то она это и поняла… после захвата.
Яна вздохнула и достала с полки свою книгу…
Из книги Яны Полозовой "Прямой эфир: хроника захвата в диалогах горожан и документах"
(телефонный разговор, межгород)
— … что? А, смотрим, конечно. И вы тоже?
— Конечно! Что там — час езды до Свердловска — показывает у нас! Рябит только. Ты бы приехал, антенну посмотрел, а то Фарид лазал-лазал, крутил-крутил…
— Мам, ты доски сама не таскай, ладно? Мы в воскресенье подскочим с Нелькой, перетаскаем.
— Да я по чуть-чуть… чего там! Я хоть и пенсионерка…
— И по чуть-чуть не надо! Не таскай, а? Мы на сад пойдём и сложим их с Нелькой сами…
— Ой, смотрю сейчас, ребяток этих жалко как! Вчера Равиль говорит — какие они террористы — сопляки! Выпороть, мол, и по домам. А я говорю, — тебе бы только пороть! Забыл, как сам-то в армии натерпелся? Он же у нас слабенький был, мать всё говорила, что…
(телефонный разговор, межгород)
— Сидят пока. Разговаривают. Там этот… Антон, правильно про ЖКХ говорил.
— Все они там, в госдуме, правильно говорят! Не делают только ни хрена!
— Не, погоди… он хорошо говорил, по-честному…
— По-честному — нечего народ грабить! Вот как по-честному! Вот, смотри, у меня в Синячихе на химкомбинате оклад — три с половиной тысячи рублей. Это ладно ещё, я в своём доме живу, — так вот, если разобраться, то…
(ВВС News, сюжет)
— Well… в эфире! Совершенно неожиданно для властей, ситуация приобрела скандальный и трудно прогнозируемый для них характер. На площади тысяча девятьсот пятого года разворачиваются события, достойные её названия. Напомним, что в 1905 году в России…
(разговор вполголоса)
— Ты думаешь?
— Чёрт, у них ума хватит, не знаешь что ли?
— Ну, значит, на крайняк в воздух будут стрелять и всё. Они там одурели от большого ума, а служивым потом отдувайся…
— А я, чтобы и в воздух — не хочу… ну их нахрен всех! У зятя ни денег, блин, ни почёта, ни льгот… и ещё давай — вперёд! Не-е-е, надо ему как-то сваливать оттуда!
— Может, водомёты подгонят… чтобы мирно…
— Жди, как же! Не-е-е… они там со страху такого тут наприказывают…
(сотовый)
— Привет!
— Здравствуйте, Геннадий Андреевич!
— Слушай, что там у вас?
— Это… ну… захват!
— Это я и без тебя знаю, что захват! Я спрашиваю, почему я не вижу коммунистов на площади?
— Готовимся, Геннадий Андреевич! Мы…
— Плохо готовитесь, медленно! Я гляжу, там уже и яблочники суетятся… и эти… Да вы что там? Не понимаете?!
