Елена Коровина - Черный Дракон
— Значит, это ты убьёшь меня?..
Он схватил её в охапку. Прижал так, словно хотел втиснуть в себя, чтобы спрятать там от любой опасности. Даже от себя самого.
— Что ты говоришь?! Это же я! Да кто посмел сказать тебе такую глупость?!
— Глеб… — прошептала она, всё ещё хватаясь за его майку.
— Идиот! — Доминик поставил её на пол. Заглянул в глаза. — Никогда в жизни я не причиню тебе зла. Не обижу. Не поссорюсь с тобой. Да этот чёртов ловец драконов всё перепутал. Вот придёт в себя, я задам ему трёпку!
— А он придёт в себя? Не умрёт?
— Нет, — буркнул Доминик. — Я и его вылечил.
Рина оторвалась от майки и робко улыбнулась:
— Ты же у нас известный лекарь… Только сними хотя бы куртку с Глеба и подними его с пола. А я принесу одеяло укрыть его. А потом, знаешь, пойдём всё-таки пить чай!
Она съела три бутерброда и потянулась за четвёртым. От волнения ей всегда хотелось есть. Он сидел рядом и прикидывал, как попроще рассказать ей о Самом Главном. А пока рассказал о Глебе. Как увидел чашку. Пошёл искать ловца. Нашёл и приволок сюда.
Рина слушала, а потом вдруг спросила как-то невероятно буднично:
— А Катеньку ты убил?
И тогда Дракон сорвался. Он кричал о том, что не знает никакой Катеньки. Что просто выполняет свою работу. И что уж Рине стоило бы понять — кто он. Прежде чем обвинять в глупостях!
Девчонка сжалась, набрала побольше воздуха и выпалила всё: про свои дикие страхи, ужасные сны, про рукопись директора Орлова, про Катеньку и её неожиданную смерть. Про то, что Глеб сказал: Катеньку убил Дракон. А убить хотели её, Рину. И она, Рина, давно уже почувствовала, что вокруг неё сгущается что-то очень нехорошее. Её не пускают в метро. Она не может доехать до дома. И её… кто-то зовёт. А может, она сходит с ума?
— Ты в полном порядке! — Доминик вскочил. — И никто тебе не угрожает. Твой Глеб всё напутал. Это я искал тебя. Пытался достучаться! Мысленно. Но ты не слышала.
— Ты?! — Рина осеклась. — Так это был ты? Как же ты мог?! Я почти перестала спать. Я умирала от страха. Да если бы это наваждение продлилось ещё чуть-чуть, я бы сошла с ума. Я бы руки на себя наложила!
Доминик поёжился:
— Ну, может, я перестарался…
— Почему ты просто не пришёл? Почему так пугал меня?
— Откуда мне было знать, что так получится? А прийти я не мог. Куда? Ты же живёшь в новой квартире. И тут не прописана. Откуда я мог знать — где это?! Вот и пытался связаться с тобой мысленно. Но ты не отвечала!
— Но я же не умею мысленно…
— Откуда мне было это знать? Я думал, бабушка научила тебя всему. Неужели Варвара Петровна ничего тебе не объяснила? Не сказала обо мне? О том, что я приду и зачем вообще прихожу?
Ответ обескуражил его. Рина ничего не знала. Бабушка не сказала ей ни слова.
— Тогда начнём сначала! — предложил Доминик. — И ставь ещё чайник. Думается, за эту ночь мы опустошим все твои чайные запасы. В общем, слушай ликбез.
И Доминик рассказал про Братство Хранителей Времени. Про то, что на самом деле Время не столь уж и могущественно. И не всегда само может справиться с энтропией. Что в незапамятные времена древнеегипетский бог Тот придумал особые магические предметы и основал Братство Хранителей Времени, которых научил ими пользоваться.
— Понимаешь, — объяснял Домииник, — каждый человек создаёт своё время, из которого слагаются общие времена. Обычно время каждого — это набор своеобразных вех-колышков, которые человек «вбивает» в общую магистраль дороги. Человек живёт в своём времени, отмеряя такие вехи — рождение, свадьба, достижения чего-то, радости, удовольствия, исполнение мечтаний. Это даёт миру устойчивость, а времени — силу. Но может наступить и разброд времени, шатание мира и его устойчивости. Люди вдруг начинают гоняться за химерами, и у них возникают ложные цели и желания.
— Как это?
— Вот смотри. Что важно для человека? Его личная жизнь — любовь, дети, интимные радости. Но вдруг ему начинают внушать, что всё это не важно. Важно иное — какие-то общие цели, счастье будущих поколений. Именно так говорили в XX веке. Но ведь, живя будущим, человек теряет настоящее. Теряет реальное время. Или по-другому — как сейчас, когда главным объявили накопление денег, безудержный карьерный рост, вечные погони за покупками новых вещей. Но такие цели абсолютно размыты. И человек не может отметить ими свою собственную жизнь. А значит, не создаёт отсчётов собственного времени. А нет времени своего — нечего внести в общую копилку. А когда он гонится за деньгами и вещами, за карьерой и обогащением любой ценой, то всегда оказывается, что у кого-то дом больше, вещи дороже, карьера покруче. Человек не находит в жизни никакого довольства. Ему кажется, что его жизнь и его время обманывают его. Обещали гору счастья, а он получил кучку золы. Тогда опять человек не создаёт никаких отсчётов личного времени. Чего считать, если всё пошло прахом? И опять его время расползается, а с ним и общее время. Увеличивается энтропия. Времена начинают проходить друг через друга, смешиваться…
— Знаю! — поняла Рина. — Сама сталкивалась. Вот недавно видела по телевизору актрису, которая уже умерла. То есть времена смешались. И получилось, что сначала она умерла, а потом уже вживую как-то ухитрились заснять её творческий вечер. И ведь никто не заметил!
— Потому что в погоне за наживой и карьерой люди вообще перестали замечать своё время. Нет его у них — они же вечно чем-то заняты. Им кажется, что время идёт так, как развивается их карьера. А на самом деле они просто теряют свою жизнь на бег по кругу. Ведь взобрался на одну вершину — отдыхать некогда, надо лезть на следующую.
— Получается, что время теряется, уходит сквозь пальцы. Перемешивается и путается.
— Умница! Отсюда людям кажется, что прошёл час, а на самом деле прошёл день. Или, наоборот, время тянулось так медленно, а прошло всего пару минут.
— Да, это понятно. Но разве с этим можно что-то поделать? И при чём тут древний бог Египта?
— Бог Тот (а может, он и не был богом, а просто великим изобретателем) понял, что время не всегда может справиться само с энтропией, устраиваемой людьми. И он создал пару простых инструментов, которые помогают времени прийти в себя, — перстень Времени Ал-Наг и закрепу Времени — аграф. В перстне заключены кольца времени. Когда время теряется, энтропия увеличивается, кольца начинают разваливаться. Вот смотри!
Доминик вытащил из-за пазухи кольцо. Рина ахнула. Нет, кольца она ещё не рассмотрела, но ведь ясно видела, что на шее Доминика не висело ничего — ни цепочки, ни ремешка. Да она заметила бы их, когда целовала или когда тыкалась лицом в его грудь. Так откуда же кольцо?
— Я храню его в сердце, — пошутил Доминик. — Но если честно, оно как чип, только я могу его вынуть. Вот!
Быстрым движением он поднёс перстень к груди, приложил к стороне сердца. И тот исчез. Губы Рины скривились. «Сейчас начнётся истерика по поводу моего нечеловечества», — подумал Доминик. Но Рина спросила невероятное:
— Тебе не больно?
— Немножко, но я привык… — Он сбился со своего рассказа. Не знал, как реагировать на её такие вопросы. Мало кто заботился о нём, Драконе. Его же считали зверем.
— Значит, ты — носитель Ал-Нага? — резюмировала Рина.
— Хранитель, — уточнил он.
— Дай взглянуть!
Доминик снова достал кольцо.
Тёмно-алый, не слишком приятный на вид змей, свернувшись в тугие кольца, обвился вокруг белого бутона и пытался удержать в зубах свой хвост. Но выходило у него это как-то вяло. Кончик хвоста уже выпадал из оскаленной пасти.
— Это Уроборус? — спросила Рина. — А почему у него хвост выпадает?
Доминик хмыкнул:
— Ты заметила? Обычно он держит его крепко. Но когда что-то случается со временем, подаёт знак. Показывает, что сил не хватает, чтобы удерживать время. А если хвост вообще выпадет и общее кольцо разовьётся — жди беды.
— Какой?
— Этого никто не знает. Может, человечество по обратному кольцу времён вернётся в каменный век. Может, планета вообще перестанет существовать. Но полного распада времён ещё не случалось. Мы всегда умели ухватить это «начало конца» и исправить. Ведь Ал-Наг, созданный Тотом, — отличный индикатор. По нему видно, когда следует вновь помочь Уроборусу свить тугие кольца и привести Время в порядок.
— Как это?
— Чтобы укрепить время, нужен аграф — заколка, закрепа по-старинному. Твоя бабушка и была Хранительницей аграфа. Теперь это ты.
— Я — Хранительница?! — У Рины чуть глаза на лоб не полезли. — Но бабушка ничего не сказала…
— Думаю, она боялась за тебя. Не хотела пугать, пока ты была маленькая.
— Чем пугать? Хранительница — это же почётно.
— Понимаешь, — Доминик обнял Рину, — не все хотят сохранить привычное время. Наше Братство распалось на Хранителей и Разрушителей ещё перед Французской революцией. А может, брожение началось и раньше. Говорят, уже перед казнью Карла I в Англии кто-то из Братства агитировал за то, чтобы навсегда отринуть старые времена и начать Новое Время.
