Андрей Хуснутдинов - Столовая Гора
— Начинается, — вздохнул Аякс.
— Что начинается?
— В который раз повторяю, лейтенант: я не намерен обсуждать свои отношения с начальством.
— А я вам этого и не предлагаю.
— Что же вы предлагаете?
— Вы хотя бы знаете, что ваше ведомство уже третий день забрасывает Гору требованиями вашего ареста и немедленного этапирования в столицу?
Аякс кашлянул в кулак.
— Что?
Вместо ответа Бунзен выложил перед ним фирменный бланк Управления федерального агентства по безопасности. Это было постановление об аресте, выписанное на имя Аякса и составленное по всей форме, с исходящим номером, визой заместителя начальника Управления и гербовой печатью.
— Прибыло третьего дня с курьером, — пояснил Бунзен.
Аякс, у которого из-за сильного сердцебиения начинало рябить в глазах, старался не выказать своей растерянности и волнения.
— Почему вы сразу не известили меня об этом? — спросил он.
— Не видел такой необходимости.
— Лучше скажите, что выжидали.
Бунзен поправил очки.
— Не без этого.
— Почему же вы до сих пор не арестуете меня?
— Потому что доказательная база, — Следователь щелкнул ногтем по стенке сейфа, — и факты — зачастую разные, противоположные вещи. Нет?
— Я могу сделать звонок в Управление? — спросил Аякс.
— Можете. Хотя это и нарушение, я готов закрыть на него глаза. Только вы сами знаете, чем все кончится.
— Например?
— Вам скажут, что никакого постановления нет, и в то же время предложат срочно выехать в центр. По любому поводу.
— А почему я просто не могу уехать?
— Да можете ехать хоть сейчас. Гоняться за вами я не собираюсь. Однако знайте, что в таком случае, нарушая постановление окружного суда, вы сами ставите себя вне закона. Поймите простую вещь. Вот это, — следователь двумя пальцами поднял за край постановление об аресте, — несмотря на свой безупречный ведомственный наряд, в сравнении с тем судебным решением, которым располагаем мы — ничто. Юридической силы в этом листке не больше, чем физической массы.
— Хотите сказать, — рассудил Аякс, — что окружная прокуратура — моя последняя линия обороны?
— Что-то в этом роде.
— Так я и думал. Можно воспользоваться вашим телефоном?
Бунзен молча выдвинул аппарат на середину стола.
Аякс позвонил в Управление оперативному дежурному и попросил соединить его с Рихтером. Дежурный ответил, что начальника Четвертого отдела нет на месте, однако на его, агента Аякса, имя поступило устное распоряжение начальника штаба о немедленном возвращении в центр. Аякс положил трубку.
— Знаете, — сказал Бунзен, огладив лоб, — у меня такое чувство, что вас пытаются выманить из Горы лишь с одной целью.
Аякс продолжал держать руку на телефоне.
— С какой?
— Чтобы окружная прокуратура объявила вас в федеральный розыск. Ведь мы должны будем сделать это немедленно.
Аякс оттолкнул телефон и подался обратно, закинув локоть за спинку стула.
— Зачем им федеральный розыск?
— Думайте сами, — хмыкнул Бунзен. — Вспоминайте свои грешки.
— У меня только одно служебное взыскание, — сказал Аякс.
— Перестрелка у депозитария? — уточнил лейтенант.
— Да.
— Это, по-моему, не совсем то.
— Почему не то?
— Во-первых, взыскание за банк вы уже заработали. Во-вторых, грешок, за который вас пытаются прижать к ногтю сейчас, настолько особенный, что ведомство ваше не может себе позволить предъявить обвинение напрямую, от своего имени. Думаю, оно хочет сделать это нашими руками.
— Если продолжить вашу замечательную мысль, — Аякс указал взглядом на постановление об аресте, — то получится следующее: мое ведомство застрелило тех несчастных стариков, чтобы подставить меня.
— Ни в коем случае. Вот уж и нет. Эти два огнестрела — чисто нашего, горного, если так можно сказать, происхождения.
— Почему вы в этом так уверены?
Лейтенант Бунзен задумчиво усмехнулся.
— Наверное, потому что все это время не сидели, сложа руки.
— Не скажете, значит…
Следователь откинулся в кресле.
— Забавный вы, ей-богу, человек. О себе и о своих ведомственных дрязгах говорить отказываетесь наотрез и в то же время уверены, что пойти по вашей просьбе на должностное преступление — раскрытие тайны следствия — я могу запросто.
— Извините.
— Лучше займитесь своим непосредственным делом, — посоветовал Бунзен.
— О чем вы?
— Найдите убийц Хассельблада, расковыряйте эту навозную кучу. Взорвите эту столовую гору. Мне кажется, вас и пытаются остановить только потому, что вы чересчур преуспели в своем расследовании.
— Открыть вам тайну? — сказал Аякс. — Тайну следствия?
— Валяйте.
— В своем расследовании я не продвинулся ни на шаг.
— Ну, это вам так кажется. — Бунзен глянул на сейф. — Кто-то на этот счет другого мнения. Мой вам совет: попытайтесь взглянуть на ситуацию свежим взглядом. Начните с чистого листа. Забудьте или отложите в долгий ящик все, что до сих пор казалось вам бесспорным и незыблемым. Посвящайте больше времени горным прогулкам.
— Горным прогулкам? — переспросил Аякс.
— Вы знаете, что получится, если сложить амнезию с геологией? — ответил вопросом следователь.
Аякс сокрушенно почесал в затылке.
— Столовая Гора.
Бунзен улыбчиво поджал рот:
— Получится — всё…
Их беседа прервалась громким шумом и возней в оперативном зале. Со стоянки с воем сирен выехала патрульная машина.
Аякс и Бунзен вышли в дежурную часть.
— Цыгане только что разнесли банковскую контору на вокзале, — сказал следователю Клапрот, взмахнув рацией. — Тяжело ранен начальник вокзала. Это пока все, что известно.
— Вы на колесах? — обратился Бунзен к Аяксу.
— Да.
— Не подбросите?
— Без проблем.
* * *— Зачем цыганам понадобилось громить вокзал? — спросил по пути Аякс.
— В прошлое воскресенье они впервые не смогли отовариться в Горе, как обычно, — ответил следователь.
— Отовариться?
— На той неделе вышло постановление дочернего банка компании. В участке есть это письмо. Банк ограничивает продажи льготных сертификатов. На один паспорт больше ста грамм теперь не выдают.
— Больше ста грамм — чего? — уточнил Аякс. — Сертификатов?
— Золота, которое обеспечивает сертификат.
— Прикрылась, значит, лавочка.
— Лавочка-то прикрылась, — вздохнул Бунзен. — И банк понять можно. Но теперь жди неприятностей от цыган.
— Думаете, вокзалом дело не кончится?
— Наверняка нет.
Аякс высадил лейтенанта возле железнодорожной станции. Развернул машину, чтобы ехать обратно, но притормозил, заметив начальника вокзала — в разодранном мундире, с окровавленным лицом, Зелинский что-то с воодушевлением разъяснял врачу скорой помощи и, хохоча, оттолкнул медицинскую тележку, за которой был вынужден отправиться в погоню капрал Вернер.
Неожиданно в окно джипа с другой стороны громко постучали. Обернувшись, Аякс увидел рядом с машиной Эстер. Довольная произведенным эффектом, она попросила открыть багажник, водрузила туда тяжелую, испачканную землей сумку, потом села рядом с Аяксом и поцеловала его:
— Не подбросите девушку?
* * *Воспоминания — пусть перепутанные, смутные — о содержимом собственного дела преследовали Аякса, как донимающая приступами болезнь. Несколько дней он не находил себе места. Где он ни появлялся, какая картина ни представала перед ним, за всяким фасадом, за всякой улыбкой ему мерещилась Столовая Гора. Эстер сказала, что даже во сне теперь он грезил Столовой Горой.
Поэтому, не столько из служебного рвения, сколько для того, чтобы развлечься, чем-то занять мысли помимо проклятой папки, он решил выяснить, что делает в городе бронированный фургончик-рефрижератор, с какой целью каждый будний день нелюдимые перевозчики мяса проделывают немалый путь в Столовую Гору из столицы и обратно. Буквально в течение одного дня он выяснил, что фургончик вообще ничего не развозил по городу, а наоборот — собирал что-то по дворам. И собирал что-то компактное и тяжелое. И под конец загружался этим компактным и тяжелым до того, что при спуске с горы угрюмые лица ребят за бронированными стеклами кабины горели почти так же, как тормоза. Непонятно было одно: откуда могло поступать столько металла, если рудник не работал. А рудник и в самом деле был заглушен, чтобы убедиться в этом, не требовалось инспекций, достаточно просто прогуляться по обрыву или увидеть начинавшие обрушиваться внутрь ангары промзоны. Что-то происходило у обрыва по ночам. Это правда. Но и тут не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что происходившее имело отношение не к подъему чего-либо на поверхность, а к сбрасыванию чего-то — или кого-то — в прямо противоположном направлении. И если это был новый вид алхимии — человечина в обмен на золото (впрочем, не такой уж и новый), — то раздел, который в этой новой алхимии занимала местная забава с кенотафами, был покрыт мраком абсолютным. Аякс попытался добыть у Бунзена санкцию на задержание и досмотр рефрижератора, но получил ожидаемый и законный отказ — фургончик колесил по Горе не первый год, имел лицензию на развозку продуктов питания и был зарегистрирован в местном налоговом комитете. Если хозяевам приспичило бронировать свое авто, это было их личное дело. Правил дорожного движения развозчики не нарушали, общественного порядка тоже, и будет с них.
