Лафкадио Хирн - Волшебная история о слепом музыканте
— Хотя мы знали заранее, что вы очень хороший музыкант и певец, но даже не могли предположить, что ваше мастерство велико настолько, насколько вы продемонстрировали сегодня. Наш властелин остался очень доволен вами и собирается наградить вас. Но он желает, чтобы вы выступали перед ним в течение следующих шести ночей подряд, — после этого наш господин, скорее всего, отправится восвояси. Следовательно, завтра ночью, в тот же час, вы вновь должны быть здесь. Человек, который привел вас сюда сегодня, придет за вами и завтра… Есть еще одно обстоятельство, о котором я должна вам сообщить. Наш господин путешествует инкогнито, поэтому никто не должен знать о том, что он находится здесь, в Акамагасеки, и вы никому ни под каким предлогом не должны говорить о том, куда вы ходите по ночам. Таков его приказ. А теперь вы можете вернуться обратно.
После того, как Хоичи поблагодарил женщину, она взяла его за руку и отвела к тому месту, где он расстался с самураем. Воин ждал его и отвел обратно домой, где и простился с музыкантом.
Хоичи вернулся почти на рассвете, но его отсутствия никто не заметил, — настоятель храма вернулся поздно и решил, что его подопечный уже спит. Хоичи ничего никому не сказал о своем приключении и, хотя он устал, смог найти время днем, чтобы выспаться.
На следующую ночь, в тот же поздний час за ним вновь прибыл самурай и отвел туда, где музыкант выступал накануне. Новое представление прошло с тем же успехом, что и предыдущее, но его отсутствие было замечено в храме. Утром, вскоре после возвращения, настоятель призвал его к себе и принялся расспрашивать.
— Мы очень беспокоились о вас, друг мой. Выходить одному на улицу в такой поздний час очень опасно, — сказал священник, и голос его был мягок и участлив. — Почему вы ушли, ничего никому не сказав? Я приказал бы слуге сопровождать вас. Где вы были?
Хотя священник говорил доброжелательно, Хоичи ответил уклончиво:
— Простите меня, мой дорогой друг. Я должен был отлучиться по частному делу. Увы, у меня не нашлось иного времени для этого.
Настоятель был скорее удивлен, нежели обижен и раздосадован уклончивостью Хоичи. Он чувствовал — что-то здесь не так. Он боялся, что слепого музыканта околдовали, и был склонен винить в этом злых духов. Более он не задавал вопросов, но приказал слугам наблюдать за передвижениями Хоичи и проследить за ним в том случае, если он оставит храм после наступления темноты.
Уже на следующую ночь Хоичи покинул храм. Слуги заметили, как он выходит, зажгли фонари и бросились вдогонку. Ночь была очень темной и дождливой, и слуги потеряли музыканта. Очевидно, он шел очень быстро, и это было странно, учитывая, что Хоичи слеп, а дорога была мокрой и скользкой. Тем не менее, он исчез, и слуги принялись заходить в каждый дом вдоль дороги, в который мог зайти слепой музыкант. Но поиски ничего не дали — никто не видел Хоичи. Обратно в храм слуги возвращались вдоль берега моря. И вот на пути они услышали звуки бивы, — кто-то играл на инструменте, — и играл так красиво, виртуозно и самозабвенно, что они были поражены. Звуки музыки доносились с кладбища. Как всегда по ночам, там сияли зловещие призрачные огни, и обычно люди боялись туда ходить, но слуг было много, и они решились отправиться туда. Они освещали фонарями путь и, в конце концов, обнаружили Хоичи. Он сидел у могилы императора Антоку Тенно и, полностью погрузившись в свою игру, пел о сражении при Дан-но-ура, аккомпанируя на своем инструменте. Перед ним и позади него, и сбоку, и слева, и справа, и повсюду вокруг горели огни они-би — призрачные огни мертвых, — и было их так много! Никто из слуг никогда — ни прежде, ни потом, — не видел их столько. Поразительно было и то, что они обычно исчезали при приближении к ним живого человека, но на этот раз они горели и не гасли.
Слуги схватили и принялись трясти Хоичи. Но он, казалось, не замечал их и продолжал играть. Они кричали ему прямо в уши:
— Хоичи-сан! Хоичи-сан! Перестаньте! Пойдемте домой! Пойдемте с нами!
Наконец он ответил:
— Нельзя мне мешать! Я играю в присутствии августейших особ… Прервать исполнение сейчас было бы слишком невежливо…
Музыкант говорил странные вещи. Странные настолько, что слуги не могли сдержать смеха. Так, смеясь, они взяли Хоичи под руки, подхватили за ноги и отнесли обратно домой. В храме, по приказу настоятеля, его, прежде всего, переодели — музыкант насквозь промок. После этого священник потребовал объяснений странного поведения своего друга.
Хоичи долго не решался начать говорить. Но затем, видя искреннее расположение и беспокойство своего покровителя, решился и рассказал обо всем без утайки, начиная с первого визита самурая.
Выслушав рассказ, священник сказал:
— Несчастный мой друг! Вы находитесь в большой опасности! Как жаль, что вы не рассказали мне обо всем, что с вами случилось прежде! Ваши поразительные музыкальные и поэтические таланты вовлекли вас в сложную и весьма необычную ситуацию. Прежде всего, вы должны знать, что не было ни дворца, ни приема у августейшей особы, — все ночи вы проводили на кладбище, среди могильных камней и плит, перед обелиском императора Антоку Тенно. Мои люди там вас и обнаружили, — вы играли и пели под проливным дождем. Все, что вам почудилось, было лишь видением. Все, кроме того, что вас действительно призвали мертвые. Но помните, однажды подчинившись им, вы оказались в их власти. После того, что произошло, они не оставят вас в живых. Даже если вы вновь пойдете с ними на кладбище, обратно вам не вернуться — мертвые разорвут вас в клочья. Но, к слову сказать, они все равно погубили бы вас рано или поздно, — смерти вам было не избежать. А сегодня ночью я опять не смогу быть рядом с вами — меня вновь призывают дела духовные. Поэтому прежде, чем уйду, необходимо будет защитить ваше тело, начертав на нем святые письмена и заклинания.
Перед закатом солнца священник и служка раздели Хоичи донага и при помощи туши и кисточек для письма расписали все его тело. Они нанесли священные заклинания против духов умерших всюду, где только смогли: на груди, лице и шее, на руках и ногах, на спине — даже подошвы ног они украсили письменами. Когда дело было сделано, настоятель дал Хоичи последние наставления:
— Сегодня вечером, после захода солнца, как только я уйду, оставайтесь на веранде и ждите. За вами придут и станут окликать по имени. Не отвечайте и не двигайтесь — что бы ни случилось. Сидите, не шелохнувшись, — словно вы погрузились в глубокие раздумья. Если вы пошевелитесь, вас уничтожат. Не пугайтесь и не пытайтесь звать на помощь — никто и ничто не может вас спасти. Но если вы все сделаете в точности так, как я сказал, — опасность минует, и больше вам нечего будет бояться. Духи мертвых уйдут.
Вскоре, по наступлении темноты, священник и его помощник ушли, а Хоичи, согласно наставлениям, остался на веранде. Он положил свой инструмент рядом, а сам погрузился в ожидание. Насколько мог, он расслабился и сидел неподвижно, стараясь не производить никакого шума — он даже дышал неглубоко.
Много часов прошло, и уже давно минула полночь, когда он услышал тяжелые шаги. Вот открылись ворота, некто прошел через сад, поднялся на веранду и, подойдя, остановился перед верандой, где сидел музыкант:
— Хоичи! — грубо и отчетливо прозвучал в ночи голос.
Но слепой не ответил. Он сидел очень тихо, не шевелясь, и даже затаил дыхание.
— Хоичи! — раздался мрачный голос во второй раз.
— Хоичи!!! — подобно раскату грома прогремел в тишине страшный голос.
Хоичи словно окаменел.
Тогда голос озадаченно произнес:
— Не отвечает… Нет, так не должно быть… Где же он? Надо найти…
Тяжелые шаги, от которых вся веранда заходила ходуном, зазвучали все ближе и ближе к несчастному певцу. Вот они стихли: некто стоял совсем рядом. Долго тянулись минуты. Хоичи казалось, что у него так сильно бьется сердце, что от каждого удара ходуном ходит все тело. Повисла мертвая тишина.
Наконец тот же грубый голос произнес — совсем-совсем близко:
— Странно. Вот бива — его инструмент… Но самого музыканта не вижу! Вижу только два его уха! Понятно, почему он не отвечал, — у него нет рта! Вообще ничего нет, кроме ушей! Возьму их — отнесу моему господину… Господин увидит, что хотя бы часть его приказания выполнена, и не будет сильно гневаться на своего слугу…
В тот же момент Хоичи почувствовал, как железные пальцы сомкнулись на ушах, потянули и вырвали их… Боль была чудовищной, но Хоичи не закричал, не издал ни малейшего звука и стона. Лишь на мгновение потерял сознание от боли. А когда очнулся, тяжелые шаги уже удалялись — сначала по настилу веранды, затем спустились в сад, прошли по саду, со скрипом отворились ворота, и… звук шагов исчез — словно растворился в ночи. Слепой чувствовал, как из ран и слева, и справа, по щекам, а затем вниз по шее густыми теплыми волнами стекает кровь, но не решался даже пошевелить рукой…
