Кристофер Мур - На подсосе
Поэтому я такая: «Превосходно, хозяин будет доволен».
А она такая: «Я вам квитанцию выпишу».
И давай после этого мне нотации читать: чтоб я себя как женщину уважала, не позволяла себе идти на поводу у страстей мужчины старше себя, и прочую муть — типа я такая корпоративная кукла для ебли у какого-то бизнесмена-извращенца или типа того. Ну, я не хотела, чтоб она что-то заподозрила и кинулась меня спасать, поэтому такая: «Нет-нет, вы не поняли — я его хозяином зову, потому что он сэнсэй по джиу-джитсу у меня в додзё, он мне не вставляет, ничего такого».
К счастью, у меня обширный опыт по боевым искусствам, мы с Джередом много анимэ смотрели, я же знаю, что с сэнсэем трахаться ни-ни.
Поэтому она такая меня по коленке потрепала и такая: «Да все хорошо, детка».
А я ей такая: «Лапы долой, мандожуйка». В смысле, я ничем не лучше прочих би, но не со стремной же старой хипушкой — мне музыку надо и экса чуток хоть, что ли, да и то лишь если меня какой-нибудь парень отвергнет, сердце мое выкинет в канаву, как недоеденный вегетарианский буррито, — но даже тогда где-то же надо провести черту, кому давать, а кому нет.
В общем, она отдала мне ключи, взяла у меня деньги и типа там оставила. Я позвонила тогда Лили, и она пришла с двумя литрами диетического зеленого чая, пачкой «сырных тритонов» (я ж еще не завтракала) и какой-то книжкой, она ее типа нашла где-то, называется «Великая большая книга смерти». Мы ее поглядели — это такая инструкция, рисунки очень классные, — попили чаю и поели «тритонов», а потом ей стало пора на работу. Я ей хотела рассказать про Вурдалака Хлада, но я ему слово дала, что все будет тайной, поэтому сообщила только, что я себе открыла своего Темного Владыку и он вскоре удовлетворит все мои желания, а пока я ей больше ничего сказать не имею права. Поэтому она такая: «Как скажешь, бля», — вот потому-то мне Лили и нравится, она вся такая tres noir.[13]
Короче, я пошла в «Сони-Метреон» и там втыкала в плоские телики, пока не стало темнеть. Когда дошла до дверей Хлада, я уже так волновалась, что чуть не описалась, а только ключ в замок вставила, подъезжает такой здоровенный лимузин «Хаммер», а оттуда вылезают три типа студента такие и синяя тетка в серебряном платье и с гигантическими фальшивыми сиськами. И все такие: «Где Флад? Нам надо его найти!» А она такая: «Откуда у тебя ключ? Ты должна впустить нас, пока совсем не стемнело».
Ну меня-то не запугать — я же знаю, что у нее сиськи фальшивые. И так очевидно, что они на носферату охотятся, что даже не смешно. И про себя вся такая: «Ха, сосите мой шипастый резиновый страпон, охотники на вампиров!»
А вслух я вся такая тотально крутая. Типа: «Я не знаю, о ком вы говорите. Это моя квартира». Открываю дверь, а внутри на площадке валяется дохлый мужик с огромным бритым котом в красном свитере на груди. Кот на меня как зашипит, я даже чуть-чуть заорала и дверью хлопнула. «Уходите, — говорю, — мой молчел голый, и он очень злится, если чужие видят, какой огромный у него агрегат». И на синюю сучку при этом гляжу, типа: «Да вот так уж, у нас тут некоторым вполне удобно в своем женском начале, и нам не нужны надувные сиськи, чтоб заполучить себе парня с огромным агрегатом».
А черный парняга такой: «Я же вчера вечером тут с Фладом разговаривал».
А я ему: «Ага, он переехал».
Тогда азиат на часы смотрит и типа такой: «Чуваки, слишком поздно, уже официально закат».
И тут как по заказу или как-то кошак на дохлом мужике как взвоет — протяжно и жутко, даже синяя швабра к лимузину попятилась.
«Шли бы вы отсюда», — говорю, вся такая зловещая и вся в предчувствиях и ужасе.
А она такая в ответ: «Мы еще вернемся».
И я ей: «И?»
В общем, они уехали. Но мне-то все равно надо мимо этого кота и дохлого мужика и наверх. Должна признаться, хоть я вся и за покой могилы, роскошный мракъ нежизни и все дела, но совсем иначе, когда надо переступать через натурального дохлого мужика, не говоря уже про очень большого сердитого кота в свитере.
СЕБЕ НА ЗАМЕТКУ: Всегда носить с собой «Нямки для кисок» в целях самообороны (потому что, очевидно, «Скиттлзы» им не нравятся, я пробовала).
* * *Поскольку нямок для кисок у меня никаких не было, я перебралась через этого сверхъестественно толстожопого кота во как: пошире распахнула дверь и заорала: «Эй, киска, пошла вон!» К моему немалому изумлению, кошак выскочил наружу и спрятался под какой-то машиной. У меня уже как будто есть вурдалацкая власть командовать Детьми Ночи. Потом пришлось идти мимо дохлого мужика на площадке — а это как в классики играть с дохлым мужиком, но по лестнице я в итоге поднялась и только на одну руку ему наступила. Я надеялась только, что он на самом деле мертвый, а не какой-нибудь носферату, потому что иначе он ужасно разозлится, когда восстанет. Воняло от него точно дохлятиной, смердящее зловоние крипты исходило от него мерзкими миазмами зла, как в книжках говорят.
В общем, я открываю дверь и такая: «Владыка Хлад, у вас на площадке вонючий дохлый мужик с огромным котом». А сама думаю, сейчас мне за верную службу скаутскую нашивку дадут.
И тут вижу ее — древнюю вурдалацкую госпожу: у нее кожа алебастровая, в смысле, понимаешь, никаких угрей вообще, и вся она, так и кажется, сияет внутренней мощью. Я сразу поняла, что даже такой могучий вурдалак, как Хлад, может оказаться беспомощным пред ее потрясными силами, что веками копились, пока она высасывала жизненную кровь у тысяч беспомощных жертв, вероятно — и детей. И она типа такая пьет кофе из кружки с Гарфилдом, словно выставляет напоказ свое бессмертие нам, мелким незначительным смертным. На ней только халатик был, спереди он распахнулся, поэтому видать, что сиськи у нее отпадные, а сама вся такая древняя тотальная шалава.
Поэтому я такая: «Здрасьте».
А она такая: «Ну что, Среда,[14] ты же знаешь, что Баффи не бывает, правда?»
Сцука.
— В каком смысле — дохлый? — спросил Томми. Подбежал к двери и распахнул ее. — Никого тут нет. — Он сбежал босиком по лестнице, а Джоди осталась напротив Эбби за кухонной стойкой. — Схожу поищу! — крикнул снизу Томми. Нижняя дверь закрылась, щелкнул замок.
Заметив, что Эбби Нормал на нее пялится, Джоди запахнула халатик. Она слышала, как у девчонки колотится сердце, видела, как бьется жилка на шее, чуяла запах нервного пота, гвоздичных сигарет и какой-то сырной закуси.
Они таращились друг на друга.
— Я нашла вам квартиру, госпожа, — произнесла Эбби. Залезла в карман толстовки и вытащила квитанцию.
— Зови меня Джоди, — сказала Джоди.
Эбби заговорщицки ей кивнула, словно признавала: это лишь кодовое имя. Девчонка была миленькая, хоть и пугала своим видом: дескать, вероятно, сначала отравлю вашего песика, а потом надругаюсь над ним. Джоди никогда не считала женщин моложе себя соперницами. Ей-то самой, в конце концов, всего двадцать шесть, а после экстремального курса омоложения, который она прошла, став вампиром, у нее даже мизинчики на ногах выпрямились и стали младенческими, а все до единой веснушки рассосались. Она себя чувствовала выше и лучше Эбби, слегка по-матерински. Та — мосластая и неуклюжая в своей красной пластиковой юбчонке и зеленых кроссовках.
— Я Эбби, — ответила Эбби и сделала книксен.
Джоди поперхнулась, кофе пошел у нее носом, и она быстро отвернулась, чтобы не расхохотаться девчонке в лицо.
— У вас все в порядке, госпожа… то есть, Джоди?
— Да, все прекрасно. — Странно, до чего вампирские синусы чувствительны к горячим жидкостям. Джоди была уверена, что отныне все будет пахнуть чертовой французской обжаркой с кровью. У нее заслезились глаза — по крайней мере, ей так показалось, но стоило снова повернуться к Эбби, как та отскочила шагов на шесть и взвизгнула.
— Срань святая! — Девчонка наткнулась на деревянную раму футона и стала заваливаться назад.
Джоди выскочила из-за стойки и подхватила ее меньше чем за десятую долю секунды, отчего Эбби подпрыгнула фута на три.
Джоди понимала, что она сейчас упадет. Эбби полагалось одной ногой попасть в спинку рамы футона, другая у нее останется в воздухе, она сама опрокинется и плечом и головой ударится о твердый деревянный пол. Джоди видела: все так и будет. Она могла бы поймать Эбби и бережно поставить на ноги, но вместо этого в ней заговорил материнский инстинкт — она осознала, что если на ребенка не просыплется шишка-другая, ребенок ничему так и не научится. Поэтому она снова зашла за стойку, взяла кружку и стала смотреть, как девчонка свалится на пол.
— Ай! — произнесла Эбби, красно-черной кучкой осев за футон.
— Ой, — произнесла Джоди. — Больно, наверное?
Эбби вскочила на ноги, хромая и тря себе голову.
— Какого хуя, графиня? Я думала, вы подстрахуете.
— Н-да, извини, — ответила Джоди. — Чего ты дернулась-то?
