Софья Ролдугина - Кофе с сюрпризом
– Разумеется, – ответила Эмбер, не колеблясь.
«Очередная жертва обаяния Эллиса», – подумала я, вспомнив отчего-то давнишний монолог Зельды о характере несносного детектива, и кивнула:
– Сделаю все возможное, конечно.
Глэдис и герцогиня Дагвортская, хотя и не испытывали особенного воодушевления, однако тоже согласились помочь.
Просьба Эллиса оказалась очень простой – пока не вернулся мистер Фокс, нужно было разбить компанию лорда Уилфилда и развести всех по разным углам, фигурально выражаясь. Леди Абигейл и леди Клэймор взялись за самого Уилфилда, леди Вайтберри – и это даже не обсуждалось – попыталась разлучить мисс Купер и собственного мужа, а мне досталась леди Уилфилд. Мадлен же выполняла крайне ответственное задание – бродила туда и обратно, выглядывая в толпе мистера Фокса.
Пожалуй, в чистом поле или где-нибудь в полупустом салоне на званом ужине мы бы не справились. Но среди множества картин… Право, грех не воспользоваться таким удобным поводом!
Встреча, якобы случайная, и приветствие вышли вполне естественными. Эмбер даже отпустила шпильку в сторону мисс Купер, что-то насчёт туманов, цвета лица и ускользающей молодости. А вскоре после этого леди Абигейл, завязав разговор с лордом Уилфилдом, замедлила шаги, незаметно отделяя его от остальной компании. Затем и мне удалось заманить леди Уилфилд в проулок с забавными карикатурами, якобы разглядев на одной из них крамольное сходство с Его Величеством. А мисс Купер увлеклась пикировкой с леди Вайтберри и, сама того не замечая, последовала точь-в-точь по намеченному Эллисом пути.
Не знаю, впрочем, как у других, а у меня успех явно объяснялся желанием леди Уилфилд на минутку ускользнуть из общества мужа и слишком яркой, говорливой колонианки.
– Да, действительно, – растерянно произнесла графиня, подслеповато щурясь на карикатуру. – Что-то общее с Его Величеством есть. Надеюсь, это случайное сходство.
Художник, богемного вида толстяк в полосатом кепи набекрень, приосанился, всем своим видом показывая, что случайности тут ни при чём, а дёло в его, художника, смелом авторском замысле.
– Неслыханная наглость – делать такое в преддверии свадьбы Его Величества и герцогини Альбийской, – согласилась я, лихорадочно вспоминая последнюю светскую хронику. – В «Бромлинских сплетнях» ведь писали недавно, что радостного события следует ожидать не позднее, чем через полтора года.
– Да, – снова повторила леди Уилфилд, слишком уж пристально глядя на картину. Художник забеспокоился, хотя прозрачно-голубые очи графини не выражали ни грана угрозы, только беспокойство и странную, точно бы застарелую усталость. – Говорят, очень скоро объявят о помолвке, и тогда уже до свадьбы будет недалеко, год или около того. Учитывая возраст Его Величества, это пойдёт только на пользу Короне… И так слишком много слухов бродит о том, что якобы престол после бездетного монарха может унаследовать кто-то из младших принцев. Даже в Парламенте поговаривают о возрастающем влиянии герцога Ширского… Впрочем, не стоит о политике, – спохватилась она запоздало и бросила на меня многозначительный взгляд, давая понять, что этот монолог не был случайной оговоркой.
Пожалуй, впервые я пожалела, что держусь от политики в стороне.
– Не стоит, – послушно согласилась я, чувствуя себя одновременно растерянной, заинтересованной и озадаченной. Мысли перескакивали с одного на другое, и потому становилось ещё тревожнее. Подумалось, например – не приобрести ли для себя другую карикатуру? Может, сходство с Его Величеством на картине, которую мы уже с минуту разглядывали, и было надуманным, но вот персонаж на второй картине совершенно точно напоминал Эллиса, даже волосы были такого же непонятного серо-чёрного цвета, из перемешанных седых и не выцветших ещё прядей. – В такой замечательный день…
– Да, – в третий раз сказала леди Уилфилд, и впалые щёки её отчего-то порозовели. – Знаете ли, леди Виржиния, я всегда хотела сказать вам… а может быть, и не вам… но обязательно сказать, что я не выношу политику. Совершенно не выношу, понимаете?
– Конечно… – начала я было, но графиня продолжила с необычным упорством:
– И не одобряю то, что делает мой муж, хотя по понятным причинам молчу. Я хочу, чтобы мои дети спокойно унаследовали титул, – леди Уилфилд запнулась. – Я лично занималась их воспитанием. Это очень послушные дети.
Тут уже любому стало бы совершенно очевидно, что реплики леди Уилилд имеют двойное дно. Но вот какое именно… Промелькнула мысль посоветоваться с маркизом, раз уж он вплотную занимался связями Уилфилда и покойного Чендлера. Но додумать её я не успела – в отдалении, примерно в той стороне, куда направились супруги Вайтберри и мисс Купер, затянул кто-то песню без складу без ладу. Голос был знакомым – кажется, это пел тот самый художник, который до того жонглировал красными мячиками и зазывал посетителей к своим картинам смешными стишками. Но сейчас в песне речь шла не о картинах, а о несчастной любви – и некоем подлом предателе по имен…
– Бьянки, Бьянки! Ты меня обманул, ты нас всех обманул! Как Рикардо и Фелиппе, как Ромео и Джузеппе, ты такой же, как все эти, нехороший человек! – горланил бесталанный певец.
Я поморщилась – и, взглянув на леди Уилфилд, поняла, что выражения лиц у нас сейчас примерно одинаковые, и мы рассмеялись.
После этого в парке Дейзи-Раунд мы провели ещё около часа. За это время успел возвратиться мистер Фокс, явно не ожидавший встретить меня в компании Уилфилдов, а Эмбер порядком истощила запасы острот. Леди Клэймор тоже развлекалась на свой манер – постоянно обращалась к мисс Купер, пересыпая речь наукообразными словечками и чудовищными конструкциями вроде «Религиозная и светская символика в постимпрессионистских внецикловых картинах Нингена позднейшего периода чудесным образом перемешиваются, вы так не считаете?». Колонианка через некоторое время явно потеряла нить беседы и отвечала абсолютно невпопад, и Глэдис с добрейшей улыбкой воплощённого Терпения поправляла её.
Леди Абигейл и леди Уилфилд явно одобряли это, а вот лорд Уилфилд не на шутку забеспокоился и даже несколько раз попытался прийти своей гостье на помощь – впрочем, безуспешно.
К счастью, начался мелкий дождик и избавил нас от необходимости находиться в обществе друг друга.
Надо ли говорить, что мисс Купер была просто счастлива?
Признаться, я уже почти позабыла о поручении Эллиса, когда он внезапно появился из-за очередного поворота в выставочном лабиринте и сходу увлёк Эмбер в сторону, не обращая внимания на слегка удивлённый взгляд её супруга. Издалека я расслышала только один из вопросов детектива:
– …а в какой именно момент? Вы уверены?
Но ответила Эмбер слишком тихо.
Затем мы тепло распрощались – и разошлись в разные стороны. Эллис наконец забрал у Мадлен корзинку с провизией и направился вперёд по дорожке, весело посвистывая. Войдя в лес, под сень деревьев, он замедлил шаг, позволяя нам с Мэдди нагнать его.
– Вижу, вы удовлетворены результатами вашего маленького опыта, – констатировала я, заглянув в лицо детективу. Он отсалютовал мне своим кепи:
– Не без этого. Хотя мой карман в процессе и полегчал на пять рейнов.
– И вы расстались с ними безропотно? – удивилась я.
– Не просить же у вас денег на глазах всех этих леди, – фыркнул он. – Меня же растерзают. Взглядами. Кроме того, результат действительно оказался… неожиданным, – признался он.
Я сощурилась. У меня засосало под ложечкой – то ли от нехорошего предчувствия, то ли от чувства голода, ведь после завтрака прошло уже порядочно времени.
Спокойнее было думать, что виноват голод.
– Это связано с поручением, которое вы дали Эмбер?
Детектив кивнул:
– Да. Я заплатил тому горластому художнику, чтоб он спел на любой мотив любую ерундовину, какая ему в голову взбредёт. Но чтобы в песне обязательно присутствовали две фразы: «Все романцы – изменники в любви» и…
– О Бьянки-предателе.
– Именно, – подтвердил Эллис и усмехнулся: – Видите ли, в свете некоторых наблюдений мне показалась интересной одна деталь… Помните, Виржиния, как вы рассказывали о первой встрече с мисс Купер и о реакции на романского гувернёра, мистера Бьянки? Так вот, сегодня я вдруг вспомнил о ней и захотел узнать, кто, собственно, обидел нашу колонианку, все романцы скопом или кто-то определённый. Так вот, ваша чудесная подруга, леди Вайтберри, сказала, что мисс Купер дёрнулась в тот момент, когда прозвучало имя «Бьянки». А если учесть, что романских имён тот певец наворотил в своей песенке целую кучу… интересно выходит, правда?
Меня как холодной водой окатило. Эллис был прав. Я тоже услышала из всей песни только эту строчку, о Бьянки-предателе – но лишь потому, что слышала и сама произносила фамилию гувернёра несколько раз в день.
