Боб Рэндолл - Зов
Они позвонили в «Олин» и заказали машину для Сьюзен. Тара набросала чертежик, как проехать к их дому, и наконец они собрались уходить. Тара заедет к родителям, возьмет ключ от дома, а потом встретит из школы Андреа. Сьюзен же заберет машину и поедет домой, чтобы собраться.
В приемной она наткнулась на Моди.
— Сьюзен, детка, ну как ты? — И Моди протянула руку с безупречным маникюром. — Уже уходишь. Тара? — на лице у нее мелькнула улыбка.
— Да, уже ухожу, — парировала Тара, таща Сьюзен к выходу.
Припарковав машину у подъезда, Сьюзен вошла в квартиру. Прошла на кухню за ножницами — белый телефон, по-прежнему мертвый, наблюдал за ней молчаливо, гневно — и быстро перерезала ему шнур.
Теперь главное испытание — работающий телефон в спальне. Пока она медленно шагала по коридору. Безмолвие, таившееся там, еще больше уплотнилось и давило.
Сьюзен перерезала шнур очень быстро, но все равно волна тошноты успела накрыть ее, и ее чуть не вырвало. Власть Существа возрастала.
Поспешно упаковываясь, Сьюзен села в гостиной ждать Андреа. Андреа, которую она не увидит… сколько? Но что толку про это думать? Она поспешно отогнала мрачные мысли. Тара все устроит. С матерью, со школой, с Лу, с вечерами и выходными.
Лу. Нет, решено. Пока она не готова встретиться с ним. Потом, когда вернется. А сейчас Тара все объяснит ему. В 3: 30 приехали Андреа с Тарой.
— А куда ты уезжаешь? — раскапризничалась Андреа, хмуря бровки.
— Родненькая моя, по делу. Всего лишь небольшая деловая поездка. Через недельку-другую вернусь…
— А тебе обязательно ехать?
— К сожалению. — И Сьюзен обняла дочку, беспомощно глядя через плечико девочки на Тару.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Знаю, родная, но надо. С тобой останутся папа, бабушка…
— Хочешь, пойдем в цирк, детка? — пришла на помощь Тара.
Андреа крепче прильнула к матери, противясь соблазнам.
— Не уезжай! Не хочу!
— Я люблю тебя, цыпленок. Очень люблю.
— Тогда не уезжай!
— Надо, сладкая моя. Надо…
Дом прятался в лесу, на скале над рекой. В три этажа, каменный охотничий домик, затейливый дом-фантазия из фильмов, какие она смотрела в детстве. Гостиная находилась на втором этаже, там же две маленькие спаленки, окнами на открытую террасу. Была и крытая терраса, с каменными арками, с видом на реку, и холм за ней. Пейзаж напомнил ей Швейцарию: ели и сосны, вдоль всей реки, насколько видит глаз. По соседству ни одного дома, ни признака цивилизации… кроме… Сьюзен передернуло: вдалеке над рекой чернели линии проводов. Телефонных.
Она вернулась в дом и стала искать телефоны. Один нашелся в спальне с террасой, другой — в гостиной на пианино.
Сьюзен спустилась вниз и прошла на кухню. Тут обнаружился третий телефон: на стене, рядом с холодильником. Она поразмышляла: может, обрезать? Но не решилась: все-таки гостья в чужом доме. Однако ножницы в ящике разыскала и положила наготове. Потом включила свет, принесла с террасы дрова и разожгла в камине огонь. Устроилась в бежевом кресле у огня, разглядывая неброскую деревенскую элегантность комнаты, прикрыла глаза и заснула.
Проснулась Сьюзен поздно, и в солнечном свете дом показался еще красивее. Накануне она даже не разглядела толком всех украшений и мебели и сейчас, с чашечкой кофе в руках, прошлась по комнатам, заново все осматривая. Коллекция деревянных и глиняных уточек, негритенок с удочкой и широкой простодушной улыбкой, оправленные в рамки силуэты и цветы. Все прелестно.
Сьюзен поиграла на пианино, безнадежно расстроенном и почувствовала, что очень проголодалась. Она выехала на ту же дорогу, повернула к Розендейлу и увидела на обочине кафе. Над прилавком висела вывеска: «Специальный завтрак — два яйца, апельсиновый сок, тосты, картофель — 1 доллар 35 центов». Нет, район точно заморозился во времени!
Покончив с едой и послушав жизнерадостные голоса завсегдатаев кафе, Сьюзен вышла, забралась в машину и решила прокатиться по округе. Весь день она разъезжала по земле соседских ферм, по дорогам, где у обочин копались в садах хозяйки, готовясь к весне, мимо рек и водопадов, белых оштукатуренных таверн, деревьев, на вид столетних, полей с пасущимися коровами. Домой она вернулась в четыре. Умиротворенная, радостная, очищенная.
Немножко подремав, Сьюзен проснулась в пять: ей захотелось погулять по лесу. Одевшись, она поняла, что, живя тут, вдали от города, находится в полной безопасности. Леса были такие, как она и ожидала: тихие, нетронутые, коричневые от опавших листьев. Она оглянулась на пронзительный взвизг: высоко над ней перебранивались две синие сойки. Быстро вылезали папоротники, раскручивая зеленые пушистые завитки. От всей этой красоты ей даже захотелось плакать. Вскарабкавшись на невысокий обрыв, Сьюзен с вершины увидела реку и лес на другом берегу. Там что-то мелькнуло. И раздался оглушительный грохот: по крутому лесистому склону другого берега что-то скатывалось, круша на ходу деревья. Застигнутая врасплох и немного напуганная, Сьюзен наконец разглядела — это скользит к реке олениха на разъезжающихся ногах. Всякий раз она проигрывала битву, и наконец ухнула в воду. Потом на подгибающихся ногах олениха выползла из воды и свалилась на каменистый берег, задыхаясь, издавая тихие шуршащие звуки. Никогда раньше Сьюзен не видела, как умирает дикий зверь, зрелище потрясло ее. Приподняв голову, олениха выгнула шею и обернулась, глядя через реку прямо на Сьюзен. Налитые кровью глаза, вывалившийся язык, ноздри, жадно ловящие воздух. А на морде, даже на таком расстоянии, Сьюзен узнала выражение Ласкунчика Уильяма в кладовке, обезумевшего, пока он ждал ее, и поняла — она привезла за собой Это.
17
После обеда Сьюзен села на террасе, закутавшись в покрывало, наблюдая, как гаснущий дневной свет превращает цвет реки в лавандовый. Какое необъятное небо! Живя в городе, она едва замечала его. Что может сделать с человеком отчуждение от природы? Способно ли довести его до сумасшествия? Может, вот она, разгадка? Такая простая?
По террасе скользнул желтый луч. Она подняла глаза, недоумевая, но еще не успев испугаться, и увидела: на дорожку въезжает машина, и из нее выходит Тара.
— О, миленькая! — потянулась к ней Сьюзен, тыкаясь лицом в теплоту между шеей и плечом Тары. — Как я рада тебя видеть!
Они пошли к камину, присели перед ним, видя друг друга в отблесках пламени.
— Что-то случилось? — Сьюзен разглядела страдание в глазах подруги. Тара отвернулась, пряча взгляд.
— Что?
— Тебе придется уехать. — Тара по-прежнему избегала ее глаз.
— Уехать? Но куда?
— Куда-нибудь. — Слова выговаривались медленно, трудно. Взяв Сьюзен за руку. Тара крепко сжала ее. — Из нашего дома.
— Но почему?
Теперь Тара взглянула на подругу, и Сьюзен распознала стыд и страх, открывшие ей все.
— Оно звонило тебе?
— Да.
— Ты слышала Безмолвие?
— Да. — И Тара расплакалась.
— Ну-ну, перестань! Тш-шш, — обняла ее Сьюзен.
— Сьюзен, я напугалась! Так перепугалась…
— Знаю, миленькая! Я-то знаю…
— Все думаю и думаю про Гарриэт… Прости, Сьюзен! Хочу быть храбрее, но так напугалась…
— Не плачь, знаю.
— Оно знает, что ты здесь. Что я тебе помогаю. Иначе не позвонило бы. Боже, Сьюзен, когда я повесила трубку, меня вырвало! Буквально!
— Оно знает все!
Отойдя от камина, Сьюзен налила Таре рюмку белого вина.
Тара залпом проглотила, успокаиваясь, потянулась к Сьюзен и поцеловала ее.
— Но почему — ты. Сьюзен? Почему ему потребовалась ты?
— Без понятия.
— Ты когда-то что-то?.. — Тара подыскивала подходящее слово.
— Нет, не думаю. — Они помолчали с минуту, и Сьюзен добавила: — Может, причины и нет. Может, тыкает наугад.
— Что теперь будешь делать?
— Пока не знаю.
— Боже, Сьюзен, как не хочется, чтобы ты уезжала. — Тара, казалось, вот-вот расплачется снова.
— Я знаю, знаю. Знаю… — Сьюзен потрепала ее по щеке. — Но тут уж мы ничего не можем поделать.
— Я боюсь! — повторила Тара.
— Уеду сегодня же.
— Нет, нет. Завтра. Хоть переночуй здесь.
— Ладно. Спасибо. — Сьюзен выдавила улыбку благодарности. — Закатим с тобой напоследок девичник.
Тара беспокойно смотрела на огонь.
— Нет, — тут же поправилась Сьюзен. — Конечно, нет. Тебе нельзя.
— Но так хочется…
— Нет-нет, возвращайся в город. Со мной все в порядке, и с тобой все будет в порядке.
Тара поднялась, как будто только и ждала разрешения Сьюзен.
— Окажи мне услугу, а? — попросила напоследок Сьюзен.
— Конечно, если сумею.
— Повидай Андреа, как вернешься в город. Помнишь, ты обещала сводить ее в цирк?
Тара отвернулась от двери и снова расплакалась.
