Либба Брэй - Прекрасное далеко
Картик неохотно кивает, и они вместе бегут вперед.
Измученные и злые, мы сидим и ждем, прячась за большим камнем. Энн продолжает жаться к Фелисити. Это, конечно, слабое утешение, но Энн рада и такому. Я, устав от погони, просто сижу на земле и смотрю на истекающий кровью горизонт.
— Почему вы нам не рассказали, что видели все это? — спрашивает мисс Мак-Клити, все еще тяжело дыша.
Но это вопрос риторический. Она и сама знает, почему. Ее темные волосы наполовину выбились из прически. Их раздувает порывистым ветром.
— Мы создали порядок из хаоса. Мы творили красоту и направляли историю. Мы надежно держали в руках магию сфер. Как же все это могло случиться?
— Вы удерживали магию не ради безопасности. Вы придерживали ее для себя.
Мисс Мак-Клити качает головой, отрицая подобное предположение.
— Джемма, вы еще можете использовать свою силу ради добра. С нашей помощью…
— Да что, скажите на милость, вы сделали для других? — спрашиваю я. — Вы называете друг друга сестрами, но разве мы вообще все не сестры? Разве не сестра мне какая-нибудь портниха, теряющая зрение ради того, чтобы накормить своих детей овсянкой? Или сторонница равноправия женщин, которая борется за право голоса? Или девушки, куда моложе меня, которым приходится бороться за существование и чьи условия труда настолько ужасны, что они оказываются запертыми на горящей фабрике? Вот им очень пригодилась бы ваша драгоценная помощь.
Мисс Мак-Клити вскидывает голову.
— Мы бы это и сделали. Со временем.
Я негодующе фыркаю.
— Ужасно быть женщиной, в любом из миров. Какая польза от нашей силы, если ее приходится скрывать?
— Вы бы предпочли иллюзии право открытого высказывания?
— Да.
Мисс Мак-Клити вздыхает.
— Мы вполне можем взять курс и на подобную борьбу. Но сначала мы должны надежно закрепить нашу власть в сферах.
— Да никогда уже здесь не будет никакой надежности! Куда ни посмотри, из-за любого камня выползает что-то совершенно новое, и все рвутся к власти, к силе! Никто не помнит, откуда и почему появилась здесь магия, они хотят лишь обладать ею! Меня уже тошнит от всего этого… мутит до невозможности, слышите?
— Да, — серьезно отвечает мисс Мак-Клити. — И все же нельзя оставить все как есть, вы согласны?
Она права. Даже теперь, когда знаю то, что знаю, видя то, что успела увидеть, я хочу, чтобы все успокоилось.
Мисс Мак-Клити сжимает мою руку; у нее решительное лицо.
— Джемма, вы должны охранять магию любой ценой. Нас только это и заботит. Многие сражались за нее и погибали в течение долгих лет.
Я качаю головой.
— И где же конец?
Мужчины возвращаются с разведки. Картик мрачен.
— Они уже побывали в саду.
— Что ты хочешь сказать?
— Что его больше нет, — отвечает Картик.
Глава 66
Мы идем через сад, но это не прежнее знакомое нам цветущее место. Нас встречает запах опаленной земли. Деревья превратились в золу. Цветы втоптаны в грязь. Серебряная арка перед гротом измята и выдрана из земли. Качели, которые я сплела из серебряных нитей, оборваны.
На глаза мисс Мак-Клити наворачиваются слезы.
— Я так мечтала увидеть его снова… но не таким!
Фоулсон обнимает ее за плечи.
— Что здесь происходит? — спрашивает Энн, подбирая из грязи горсть измятых бутонов.
— Высокая госпожа!
На реке появляется горгона. Она жива и невредима. Я никогда так не радовалась ей.
Фоулсон отступает на шаг.
— Что это за чертовщина?
— Это друг, — говорю я, спеша к реке. — Горгона, можешь ты объяснить, что здесь случилось? Ты что-то видела?
Змеи на голове горгоны шипят и извиваются.
— Безумие, — говорит горгона. — Все это — безумие.
— Значит, война? — спрашивает мисс Мак-Клити.
— Война. — Горгона как будто выплевывает это слово. — Так они это называют, чтобы создать иллюзию благородства и закона. Но это хаос. Безумие и кровь, и жажда победить. Но так было всегда, и всегда так будет.
— Горгона, мы должны добраться до Дерева Всех Душ. Мы намерены уничтожить его. Есть какой-нибудь безопасный путь в Зимние земли?
— Нынче вовсе нет безопасных мест, высокая госпожа. Но я все равно отвезу тебя туда по реке.
Мы все поднимаемся на палубу. Река сегодня не поет потихоньку. То есть она вообще не поет. Кое-какие места вдоль берегов избежали налета тварей Зимних земель. Другим не так повезло. И там обитатели Зимних земель оставили свои визитные карточки — копья с окровавленными флагами на них, напоминание о том, что никому не дождаться милосердия.
Когда мы проплываем мимо Пещеры Вздохов, из укрытий наверху выглядывают неприкасаемые. Аша машет мне рукой с берега.
— Горгона, туда! — прошу я.
Мы подходим к берегу, и горгона опускает борт-крыло, чтобы Аша могла подняться на палубу.
— Они везде, — говорит Аша. — Боюсь, они уже добрались и до лесного народа.
— Что это такое? — спрашивает Картик.
Мы приближаемся к золотой вуали, скрывающей от посторонних глаз обитель лесного народа. Черные облака тянутся поперек реки, как шрамы.
— Дым, — отвечаю я.
Мы пригибаемся к палубе, закрывая ладонями рты и носы, но все равно нас едва не рвет от темного, густого, вонючего дыма. Даже золотая завеса ведет себя необычно — на нас с нее сыплется золотистая сажа. А потом я вижу: прекрасный лес охвачен пламенем. Хижины лесного народа горят, дымятся. Огонь пожирает деревья, они расцветают оранжевыми и алыми языками. Множество лесных жителей оказались в ловушке огня. Они кричат, не зная, куда бежать. Матери спешат к воде, прижимая к себе плачущих детей. Кентавры скачут в глубь леса, подхватывают отставших, забрасывают к себе на спины и мчатся обратно, спасая свои и чужие жизни.
— Они ничего не видят, — говорит Картик, кашляя. — Дым слишком густой. Они растеряны.
— Мы должны им помочь! — кричу я, пытаясь встать.
Жар, исходящий от леса, обжигает меня. И я, задыхаясь, снова падаю на палубу корабля.
— Нет, мы должны добраться до Зимних земель и срубить это проклятое дерево! — возражает мисс Мак-Клити. — Это наша единственная надежда!
— Но не можем же мы бросить их вот так! — в отчаянии восклицаю я.
Блуждающая искра находит мою юбку, и мне приходится яростно гасить вспыхнувшее платье. Я слышу всплеск. Это Аша. Она спрыгнула с корабля и бредет по воде к берегу. В воде полно тел погибших, но Аша не обращает на них внимания.
— Эй! Сюда! — кричит она и машет руками тем, кого еще можно рассмотреть сквозь дым.
Лесные жители бегут на голос, к спасительной реке.
В густых клубах дыма они наконец находят свои маленькие лодки. Набившись в суденышки, лесные жители плывут прочь от руин некогда прекрасного родного мира.
К краю воды приближается Филон, и горгона подвозит нас к нему.
— Пришли жители Зимних земель. Они скачут быстро, они жестоки.
— Как велика их армия? — спрашивает Картик.
— Наверное, их не меньше тысячи, — отвечает Филон. — И среди них есть один воин с силой десятерых.
Картик злобно топает ногой.
— Амар!
Фоулсон щурится, глядя на него.
— Амар сражается на стороне этих тварей? Да я его на куски порву!
— Нет, — бормочет Картик.
— Он больше не один из нас, брат. Он сам это выбрал, — говорит Фоулсон, и в его голосе слышится оттенок сожаления.
Аша вытаскивает кого-то из воды. Существо ранено… это Неела. Мы поднимаем ее на борт, и она извергает из себя воду.
— Отпусти меня, — хрипит Неела, видя, что ее держит Аша.
Она быстро меняет свое пыльно-лиловое тело на облик Аши, потом на мой, потом превращается в Креостуса и снова в себя, без малейших усилий. Как будто ее тело действует самостоятельно, не подчиняясь ей.
Голос Аши звучит твердо:
— Ведь это ты убила кентавра?
Неела кашляет, выплевывая воду.
— Не понимаю, о чем ты. Ты лгунья.
Глаза Филона понимающе вспыхивают.
Аша не намерена отступать.
— Ты вложила ему в руку маковый цветок хаджинов, чтобы во всем обвинили нас.
На этот раз Неела не пытается отрицать.
— Ну и что с того?
— Зачем ты это сделала? — резко спрашивает Филон.
Горящий лес бросает танцующие тени на странные черты его необычного лица.
— Нам нужен был повод для войны! Ты бы не начал ее без этого!
— И потому ты придумала причину?
— Я ничего не придумывала! Причина была всегда! Причина и цель! Сколько мы уже живем без собственной магии? Как долго еще они отказывались бы дать ее нам? Они захватили все! А этих грязных неприкасаемых возвысили над нами! Но ты бы ни за что не ввязался в схватку. Ты всегда был слабаком, Филон!
Глаза Филона загораются.
— И ты так страстно желала этого, что готова была убить своего?
