Либба Брэй - Прекрасное далеко
Какая-то горгулья сцепилась с призрачным всадником. Горгулья одерживает верх, и всадник падает к ее ногам. Я вижу у него вместо лица череп с красно-черными глазами. Горгулья оборачивается ко мне, и в это мгновение тварь Зимних земель стремительным жестоким движением вспарывает живот горгульи острыми, как бритва, когтями. Горгулья падает, заливая кровью мой плащ.
— Поспеши в Зимние земли, — выдыхает она. — Уничтожь Дерево Всех Душ. Другого способа нет…
Огромное каменное существо падает у моих ног. Всадник разевает рот и визжит, пронзая ночь призывом к битве.
Я мчусь вперед, ничего не видя. Я настолько переполнена страхом, что даже не слышу, как кричу, чтобы остальные бежали скорее. Я вне себя.
— Джемма! Джемма!
Это голос Фелисити.
— Фелисити! — откликаюсь я.
— Джемма, сюда!
Из тумана появляется чья-то рука, и я хватаюсь за нее. Фелисити обнимает меня. Мы вместе бежим дальше. И первыми добираемся до башни. Фоулсон, мисс Мак-Клити, Энн и Картик вскоре догоняют нас.
— Вот здесь, — задыхаясь, говорю я. — Тайная дверь.
— Так идем скорее!
Мисс Мак-Клити тоже едва дышит.
Я протягиваю руку — и тут вижу ворону. Ее крик — как адский вопль. Это предупреждение. Боевой клич. И через несколько секунд появляется еще с десяток чудовищных птиц. Они прямо у меня на глазах меняют облик, превращаясь в бродячих актеров, приходивших в нашу школу. Я знаю, кто это: Маковые воины.
Самый высокий снимает шляпу и отвешивает нам поклон, а когда выпрямляется, я вижу темные круги у его глаз. На руках у него — черная татуировка, изображающая цветы мака.
— Привет, куколка. Дивный вечер для принесения жертвы!
Еще несколько птиц взмахивают блестящими крыльями — и становятся знакомыми отвратительными рыцарями, и я содрогаюсь при воспоминании о разрушенном соборе, который они зовут своим домом. И о тех чудовищных играх, которые они затевают со своими жертвами.
— Куда-то собрались? — спрашивает высокий актер, ухмыляясь, как маска смерти.
Его грязные ногти длинны, как когти хищника.
— Я… я… — запинаясь, бормочу я.
Картик держит наготове кинжал, но ему не справиться с этими уродами.
— Черт знает что, — выдыхает Фоулсон. — Из какой адской ямы они вылезли?
Мисс Мак-Клити становится между мной и Маковым воином. Она расставляет руки, как мать, защищающая дитя, но грязные твари лишь хихикают при виде этого.
— Не поможет, милая леди, — скалит один из них три оставшихся у него зуба.
— Леди и джентльмены! — восклицает высокий Маковый воин, как будто стоит на сцене. — Сегодня мы представим ради вашего удовольствия самую впечатляющую пьесу! Это история о девице, которая принесена в жертву ради высокой цели: завоевания свободы Зимних земель и дарования силы ее обитателям! Ради того, чтобы навсегда уничтожить границы между мирами. Найдется ли кто-то, готовый спасти эту нежную деву?
Усмешка Макового воина становится жестокой.
— Нет. Думаю, не сегодня. Потому что сценарий уже написан, и девица должна сыграть предназначенную ей роль.
— Бегите! — кричу я.
И со всех ног бросаюсь к школе, а остальные мчатся за мной. Маковые воины пускаются вдогонку, сбиваясь в беспорядочную толпу. Мы вваливаемся в кухонную дверь, на которой видна еще кровавая метка, и падаем на пол, тяжело дыша.
— Все здесь? — спрашивает Картик. — Джемма, ты не ранена?
— Что это за чертовщина была? — спрашивает Фоулсон.
— Маковые воины, — отвечаю я. — С ними лучше не шутить, мистер Фоулсон, уверяю вас…
— Они… они все знают, — бормочет Энн. — Они идут за нами.
— И как нам теперь добраться до двери? — жалобно спрашивает Фелисити.
Свет в кухне слабый, но я вижу страх в глазах мисс Мак-Клити. Вороньи крылья колотятся в окно. Они сообщают остальным, где мы.
— Мы не можем остаться здесь, — говорю я. — Но если доберемся до башни, сможем прокрасться к двери с той стороны.
Длинный коридор за внутренней дверью кухни — темный и пугающий. Что угодно может прятаться там. Что угодно. Картик крепко сжимает кинжал. Мисс Мак-Клити идет впереди, сразу за ней — Картик и Фоулсон. За ними следуют Фелисити и Энн, держась за руки. Я завершаю процессию, на каждом шагу оглядываясь назад, в темноту.
Мы без происшествий минуем коридор. Но чтобы попасть на лестницу, нам придется пройти через большой холл с его новыми обитателями, обретшими свободу. Одна дверь заперта, но другая открыта. Я не знаю, как нам остаться незамеченными. Мы прижимаемся спинами к стене и прислушиваемся.
Картик кивает в сторону лестницы. Мисс Мак-Клити крадется к ступеням, мы все — за ней. Пригибаясь пониже, мы начинаем подниматься. Сквозь балясины перил я вижу, что устроили в большом холле существа из колонны. Пол сплошь усыпан стеклом разбитых ламп, перьями из подушек, изодранными в клочья страницами книг. Твари разорвали на полоски шали, ограждающие шатер Фелисити. На все это страшно смотреть. Но сейчас не время предаваться сожалениям. Мы должны добраться до сфер, укрыться в них, хотя и там теперь нет безопасности, а только временная передышка.
У восточного крыла мы забываем об осторожности и врываемся в недостроенную часть здания. Мы в наполовину законченной башне, нас прикрывает каменная кладка. Я вижу всадников, рассыпавшихся по другую сторону лужайки, отрезающих все надежды на бегство. Они перекликаются с Маковыми воинами, которые охраняют тайную дверь.
— Они внутри! — кричит Маковый воин.
— Значит, они в ловушке, — яростно шипит кто-то из охотников.
Он скачет к кухонной двери, которую мы недавно открыли. Скоро он нас найдет. И позовет остальных. Мы полностью и окончательно попались.
— Джемма, — шепчет Фелисити, и ее глаза полны страха.
Что-то скребется у входа в восточное крыло. Они ждут за дверью.
Картик берет мою руку и крепко сжимает. Фоулсон держит за руки мисс Мак-Клити.
— Я им тебя не отдам, Сахира, — говорит он.
У Энн от страха прерывается дыхание.
— Если бы у меня был сейчас мой меч, — чуть слышно произносит Фелисити.
И начинает нечто вроде молитвы, произносимой страстным шепотом:
— Пиппа, Пиппа, Пиппа…
— Возьмите меня за руки, — говорю я.
Картик в недоумении.
— Что…
— Быстро возьмите меня за руки и не отпускайте!
— Только не вздумайте сейчас применять магию, мисс Дойл! — говорит мисс Мак-Клити. — Это неумно.
— У нас все равно нет выбора, — отвечаю я. — Я попробую вызвать дверь света.
— Но ты не могла этого сделать уже много месяцев! — удивляется Энн.
— Значит, самое время снова попытаться, — отвечаю я.
Пронзительные крики, доносящиеся с лужайки, заставляют нас содрогаться.
— А вдруг ты не сможешь? — шепчет Фелисити.
Я качаю головой.
— Я не хочу об этом думать. Нужно попробовать все способы. Берите меня за руки.
Я чувствую тяжесть их ладоней, закрываю глаза и сосредотачиваюсь, полностью отдавшись достижению цели.
— Думайте о двери света.
Я слышу шорох у восточного крыла. Когти за дверью, вороны над головами… Они знают, где мы. «Цель, Джемма. Цель. Дверь света, дверь света, дверь света…»
И вскоре я ощущаю знакомое покалывание. Сначала это похоже на едва заметную щекотку, но через мгновение кровь уже гудит, мчится по венам со свистом, и каждая клеточка тела оживает. Меня окатывает мощной волной теплого воздуха, смахивающего волосы, упавшие на лицо.
Когда я открываю глаза, дверь света передо мной, она ждет.
— Ты это сделала, Джемма! — с облегчением восклицает Фелисити.
— Не время для поздравлений, — говорю я. — Вперед!
Я открываю дверь, и мы врываемся в нее чуть ли не все сразу, в то самое мгновение, когда в дверь восточного крыла проскакивают охотники. Они завывают так, что у меня все холодеет внутри.
— Джемма! — визжит Энн.
— Закройся! — кричу я магической двери, и она, слава богам, не предает меня.
Когда дверь света исчезает, последнее, что я вижу, — это всадник в длинном рваном плаще, скалящий зубы в леденящей усмешке.
— Убирайся в ад, жалкая тварь! — выдыхаю я.
— Он уже в аду. А нам надо не позволить этому аду подобраться к нам, — говорит Картик, увлекая меня вперед.
Мы со всех ног мчимся в сферы.
— У нас не слишком много времени, — говорю я, едва дыша. — Они пройдут другой дорогой. Мы должны добраться до сада и найти горгону.
— Погоди! — говорит Картик. — Мы ведь не знаем, что найдем там. Может, мне побежать вперед, проверить?
— Согласна, — киваю я.
Я бы предпочла не задерживаться, но в словах Картика есть своя правда, а я к тому же чуть жива. Корсеты не предназначены для долгого бега.
— Я с тобой, парень, — заявляет Фоулсон, в благоговении оглядываясь по сторонам.
