Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки
– Если хотите, я вам ватерклозет спроектирую и ванную… – в итоге предложила я, но тут же поправилась: – Правда, у вас они и так уже в богатых домах есть…
И замолчала. Но тут подал голос Ковали:
– Миледи, а вы можете просто рассказать нам что-нибудь?
– Что-нибудь – это что? – уточнила я и тут же поспешила предупредить: – Учтите, про оружие я ничего не знаю.
– Расскажите об одном своем дне, – предложил тот.
– О каком именно?
– О любом, – по-прежнему ровным тоном попросил барон.
Я перевела взгляд на короля и после его одобрительного кивка (а тут без его одобрения никуда, монарх – первое лицо во всем) начала:
– Допустим, это был выходной день. Я вставала утром, шла на кухоньку и варила себе кофе. С наслаждением его выпивала, задерживалась на час у телевизора, а потом или готовкой занималась, или уборкой. Могла книжку сесть почитать или в магазин пойти… Так день и проходил. Я ж говорю, ничего особенного в моей жизни не было.
В наступившей тишине я услышала, как вздохнул Ковали, а потом, странно сосредоточившись, произнес:
– Вот вы сказали «на час задерживалась у телефисора». Что это есть за вещь или предмет? Зачем возле него задерживаться на час?
– Телевизора, – поправила я на автомате. – Передачи я по нему смотрела. Ой, только не просите рассказать, как он устроен! Я понятия не имею – это раз, а во-вторых, вашей промышленности до него еще развиваться и развиваться. Вы для начала радио изобретите.
– Радио?
И тут я поняла, что брякнула о том, о чем можно было бы и умолчать. Я была так далека от физики еще в школьное время, а теперь они, поди, ждут, что я подробненько расскажу, как его, родимое, сделать. Придется их разочаровать.
– Радио – это приемник, передающий голоса людей на расстоянии. Только я тоже не знаю, как оно работает. Что-то с волновыми процессами из физики связано… А может, я путаю… Поймите, люди моего времени пользуются огромным количеством вещей, о процессе производства которых не имеют даже понятия. И для меня они будут совершенно обычным явлением, тогда как для вас – едва ли не волшебством.
Его величество и барон обратились в слух.
– Например, машины, телевизоры, телефоны, факсы, компьютеры, самолеты, космические ракеты… Ой, да я еще много о чем знаю, то есть о назначении этих вещей, но как их сделать – даже не подозреваю!
– А нам и не нужно знать, как они сделаны, – попытался успокоить меня Ковали. – Главное – знать, в каком направлении стоит искать, чтобы их изобрести заново.
Но в ответ я лишь покачала головой:
– Но только не в сфере высоких технологий, а все, что я вам перечислила, именно оттуда. У вас элементарно знаний не хватает, даже чтоб двинуться в нужном направлении.
Тогда король озвучил свою следующую просьбу:
– Тогда расскажите о времени после того, как королева Флоренс попала к нам. Мне всегда было ужасно интересно, что же у вас происходило дальше. Прежнюю историю мне бабушка рассказывала… Мы потом сравним воспоминания… А пока поведайте хотя бы бегло.
– Как пожелаете, – послушно ответила я, с удовольствием отходя от щекотливых тем.
Правда, не думаю, что некоторое время спустя мой рассказ оставался таким уж «удовольствием». Поначалу он воспринимался как занимательная история: конец девятнадцатого века, начало двадцатого – великая Британская империя, «Титаник», подъем Америки, Российская империя. А потом присутствующие мигом поскучнели, поскольку повествование пошло о Первой мировой войне, о революции у нас, Великой депрессии в Америке. Далее еще более страшное. Для нас – самое страшное. Нет той семьи, которой бы не коснулась Великая Отечественная война. Брестская крепость, Курская дуга, Сталинград, блокада Ленинграда… Названий оказалось много, и в памяти Родины все они запечатлелись шрамами потерь.
Пробрало всех, даже невозмутимого Ковали. «С нашей стороны погибло приблизительно двадцать шесть с половиной миллионов, а с учетом потерь всех сторон – около пятидесяти» – это сообщение вызвало даже не шок, а ужас пополам с нежеланием верить, что такое на самом деле могло происходить. Про концлагеря – печи Бухенвальда, газовые камеры Дахау – я даже заикаться не стала. Чтобы здесь люди даже не знали, что такое могло существовать. Не приведи господь, такое еще когда-нибудь повторится!
Когда я рассказывала о победе в мае сорок пятого, за окном уже было темно. В горле давно саднило, я, уже не спрашивая разрешения, прикладывалась к стакану с морсом, но продолжала. А меня слушали завороженно, практически со священным трепетом. Наконец, когда я закашлялась, окончательно надсадив связки, леди Иннес хрипло попросила:
– Довольно… Я больше спокойно спать не смогу…
– Я вам это рассказала как предупреждение, чтобы у вас не повторили таких же ошибок, – попыталась оправдаться я, будто совершила что-то нехорошее.
– Ошибки… Да… – Король нехотя поднялся из кресла. – Если такое повторить, это будут страшные ошибки. Но действительно довольно. Теперь я понимаю, откуда в вас несгибаемая воля. Маркиз Коненталь рассказал нам, чего вы смогли достичь в усадьбе… Думаю, мы продолжим в следующий раз.
Это послужило сигналом, я поднялась и на нетвердых ногах покинула королевскую приемную. Увы, для меня память о прошлом тоже была не самой легкой ношей. А уж ворошить ее!.. Только теперь я начала понимать, что жизнь во дворце будет вовсе не столь радужная, как мне хотелось бы.
После этого визита к королю меня не беспокоили целых три дня: то ли приходили в себя, то ли были заняты, однако и мне нужно было хоть как-то отойти от рассказа о войне. Мне две ночи подряд снились то кадры из фильмов, то будто бы я сама в сражении каком-то участвовала. Но через пару дней стало полегче.
А вообще, как извлечь из меня сведения, придумал все тот же Ковали. Не то чтобы я не хотела рассказывать, просто не знала, что именно их интересует. Что-то они уже изобрели, а что-то нет. Да и рассказать подробно я могла не о многом – только по специальности или о быте.
Так вот Ковали придумал, как именно, а его величество оказался двумя руками за подобное изложение. Наступал вечер, я шла в кабинет к его величеству, где по желанию, кроме короля, бывали то ее высочество принцесса Маргарет, то будущий консорт – его высочество Френсис. А уж леди Иннес всегда находилась рядом с его величеством.
Моей главной обязанностью было рассказывать сказки. В смысле, не обыкновенные сказки для детей, а фильмы, истории из жизни, прочитанное в книгах. Причем если его величество с большим удовольствием слушал рассказы о войне, голливудские киношки без элементов фантастики – в общем, все то, что относилось к прошлому и реальности, то ее высочество предпочитала, чтобы я пересказывала дамские романы из серии «Шарм», произведения сестер Бронте и прочие слезливые мелодрамы. «Унесенные ветром» мне пришлось повторять три раза, пока сидящие рядом стенографисты не записали. А еще ее увлекали наши стихи, песни, романсы. В общем, вот так, день за днем, к вечеру я направлялась то к королю, а если он был занят, к их высочествам, ну а днем меня эксплуатировал Ковали.
А происходило это так: я рассказывала что-нибудь королю, а он слушал, запоминал интересующие вещи, а после уже задавал точные вопросы, извлекая из меня всю необходимую информацию.
Так, например, получилось, когда я рассказала его величеству о кинофильме «На безымянной высоте». Уже на следующий день Ковали прилетел ко мне и вцепился как клещ с вопросами: «Что такое снайпер и что такое оптика?»
И как я ни пыталась отнекиваться, что, мол, все может оказаться выдумками и преувеличением сценариста, он заставил меня не только рассказать, но и показать в меру моего разумения, что играла Виктория Толстоганова.
Задумчиво глядя на меня, лежащую на ковре за подушками после объяснения, зачем рыть окопы (тоже мне нашли спеца), он протянул:
– Проверим… Все равно до такого у нас пока никто не додумался. Егеря у нас, конечно же, есть, но чтобы так…
– Так, так, – покивала я, вставая из импровизированного окопа. – В принципе они еще по двое ходят, но это уже современная вариация, – и тут же себя едва по губам не хлопнула, потому что Ковали сделал стойку, как пес, почуявший лисицу.
В итоге вечером в королевском кабинете я пересказывала американский фильм про двух снайперов, ползавших, кажется, где-то по лесам в Мексике.
Среди придворных пошли слухи о странной девушке, живущей во дворце и каждый вечер беседующей с королем. Они судачили, строили предположения одно нелепее другого, спорили, подстегиваемые любопытством, пытались узнать о таинственной незнакомке. Чтобы избежать дальнейших недоразумений, а также пресечь возможное разглашение истинной цели пребывания ее во дворце, придворным во всеуслышание было объявлено, что король будет вкушать блюда иноземной кухни.
И тут у меня начались новые заморочки (другим словом я уже это и назвать-то не могла). Придворный повар, а также личные повара высокородных аристократов устремились ко мне и наперебой стали просить новых рецептов.
