Анна Рассохина - Пламя для Снеженики
Закончив с рубашкой, отчего тонкий шелк стал похож на ветошь, Даров поглядел на меня. Собирался что-то сказать, и я затаила дыхание, но он внезапно передумал разговаривать. Только криво усмехнулся и направился к выходу. Здесь остановился, осмотрел трещины на стене и вполголоса вымолвил:
— К вечеру пришлю работников…
— Не…
— Не спорь! — низкий голос Рона эхом отозвался внутри меня.
Я стояла молча, не в моих силах было сейчас шевелиться или говорить. Рон повернулся, и наши взоры вновь встретились. Мы обижались друг на друга, и пусть ярость и злость отступили, запустив в души тоску и опустошение, мы не были готовы к дальнейшему диалогу или прощению. Без всяких слов чувствуя, что он и так понимает меня, я неумолимо глядела на него, коря себя за проявленную слабость. Эферон уступил, чуть склонился и с затаенной печалью произнес:
— Пусть это станет моим прощальным подарком…
Я решила не спорить — пусть будет так! Кивнула, и он ушел, даже не оглянувшись напоследок. Теперь на меня напало оцепенение, точно на плечи упала и давила всем своим весом каменная глыба.
— Мяу-у-у! — Пушистик опять чуть куснул меня за палец.
Опомнилась, только-только осознав, что все это время я плакала. Горько, позорно, бессмысленно и совершенно беззвучно. Просто по щекам текли тонкие ручейки и больше ничего.
— Мя-у-у! — прозвучало довольно требовательно, и, спохватившись, я занялась уборкой, посадив котенка на стол, так как на пол он идти категорически отказался.
В расстроенных чувствах констатировала, что сегодня мы остались без ужина — горшочки, в которых готовилось жаркое, просто лопнули от жара. Теперь их черепки вместе с содержимым неопрятной грудой лежали на дне очага, стенки которого тоже были заляпаны.
— М-да! — раздался за спиной потрясенный возглас Райта.
— Жаркого не будет, — зачем-то озвучила я.
— Да понял я это уже! — он подошел ко мне и присел рядом на корточки.
Я на Ладова не смотрела, упрямо созерцая нутро очага. Он вздохнул, потом хлопнул себя по коленям и преувеличенно бодро выдал:
— Тогда пойдем куда-нибудь, поедим?
— Что-то не хочется…
— Тогда выпьем?
— Не хочется… иди один, — не отрывая взора от серого закопченного камня, отозвалась я.
Райт не сдался, он мягко, но, тем не менее, цепко ухватил меня за подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть на него.
Задумчиво прищурился, в полной мере оценив мой заплаканный вид, и спросил:
— Значит, ты все знаешь?
— Знаю, — подтвердила я, — но не ты мне об этом рассказал, — получилось как-то обличающе.
— Виноват, — нахмурился Ладов. — Пусть это были только мои домыслы, но… хочешь я попрошу прощения?
— Нет… не думаю, что это поможет…
— А что поможет? — маг подарил мне пронизывающий взгляд, от которого по телу пробежалась стая мурашек.
Ведьмина сущность встрепенулась, подсказывая правильное, с ее точки зрения, решение, и я послушалась.
Встала на колени, не обращая внимания на лужи, протянула руки, обхватывая широкие плечи Райта, обтянутые вязаным свитером. Не задумываясь, чтобы не растерять всю решимость, я поцеловала его, выплескивая наружу все эмоции, бурлящие во мне, как лава в жерле вулкана. Губы Ладова нежные, но настойчивые охотно ответили на поцелуй, уверенно требуя большего, забирая мою боль и душевную тоску. Его руки властно легли на мою талию, а ведьмино начало только этого и добивалось. Прочь одного огневика! Заменим его другого! Забудем! Выгоним из сердца и из жизни! Это же так легко и просто!
Райт останавливаться тоже не желал, он потянул меня вверх, вынуждая подняться, и подхватил на руки. Еще несколько секунд и я ощутила, что меня усадили на стол. Едва истерично не расхохоталась, хотя чего уж тут смешного? Плакать хочется, а не веселиться!
По моим щекам покатились крупные слезы, которые Райт тотчас стер своими алчущими губами, позволяя мне вдохнуть. Жадные поцелуи молодого мага опустились ниже, заставляя меня крепче схватиться за сильные плечи Ладова.
— Ведьмочка… моя… не плачь… — в перерывах между поцелуями исступленно шептал он, и я будто очнулась от навеянного чарами сна. Не от него я мечтала услышать эти слова!
Резко оттолкнула Райта от себя. От неожиданности он отступил, удивленно-обиженно моргнул и собрался о чем-то спросить, но я его опередила:
— Неправильно это, Райт, — утерла слезы тыльной стороной ладони и перевела взор на окно, чтобы не видеть выражения его лица.
На подоконнике сидел торотигренок и смотрел на меня зеленущими глазами, как мне показалось с укоризной. Поймав мой взор, он сощурился, показательно зевнул и отвернулся.
— Снеженика, — сипло позвал Ладов, — в чем дело? Ты же хочешь этого не меньше, чем я!
Взглянула на него и пожалела об этом, потому что поняла… Поняла и чуть слышно молвила:
— Прости…
— Не говори ничего! — с досадой рыкнул он, даром, что принадлежал к роду огневиков. — Знаю, что не любим, — стиснул зубы, так что я отчетливо расслышала их скрежет.
Ладов отошел, поднял свой свитер, который я, оказывается, успела стянуть с него, и со злостью щелкнул пальцами. Вязаная вещь сгорела практически мгновенно, и ее обгорелые ошметки посыпались вниз.
— Прости… — не поднимая взора, повторно покаялась я, придя к выводу, что сегодня целых два мага лишились по моей вине своих вещей, возможно, любимых.
Райт горько хмыкнул и заковыристо ругнулся на родном языке. Я сидела на столе и смотрела куда угодно, только не на него.
— Ладно… — с раздражением изрек Ладов. — Я пойду! Захочешь полетать — пришлешь за мной ворона!
Покивала, давая знать, что все поняла. Райт судорожно выдохнул и вышел из кухни. А я опомнилась — он ведь весь мокрый, на дворе стоит лютый мороз, а Райт — маг, привыкший к жаркому климату!
В общем, я кинулась догонять его, выбежала на улицу и увидела, что парень почти дошел до ворот. Крикнула:
— Райт, подожди!
Он с неохотой повернулся, и даже с такого расстояния мне стало заметно, что в его очах пылает огонь. Добежала до огневика сама, так как он не сдвинулся с места, и по-быстрому сплела над ним «защиту» от холода.
— Теперь иди! — выпалила я, по-прежнему избегая его пламенного взгляда.
— Разрешаешь? — ядовито осведомился Ладов.
— Не язви, без этого тошно! — только и сказала я, направляясь к дому.
На душе было муторно, и хотелось расплакаться из-за своей слабости. Ну, почему все так запуталось? Райт, в сущности, неплохой парень, но ответить взаимностью на его чувства я не смогу! И как только его угораздило полюбить меня? Магичек в Солнечном и Морском мало? Да и на худой конец выбрал бы себе любую ведьму из Озерного!
— Мне не нужна любая! — послышалось тихое, но уверенное выказывание позади меня.
Вздрогнула, когда поняла, что я только что размышляла вслух, а Ладов шел за мной по пятам и все слышал.
От собственного бессилия, от невозможности повернуть время вспять, я по-глупому разрыдалась — вся горечь, обида, злость, разочарование, будто гной, скопившийся в ране, хлынули из меня безутешными слезами.
— Ну… это… ты чего? — Райт обнял меня, с силой прижав к своему разгоряченному телу, и я, вероятно, в благодарность щедро залила слезами его сорочку. Если так пойдет и дальше, то мне придется обновить ему весь гардероб!
— Снеженика, — тихо окликнул Ладов, подождал немного, усмехнулся и, как будто сам себе, проговорил. — Если бы я знал полгода назад, что буду утешать плачущую ведьму, то посмеялся бы от души…
Перестала рыдать и, не поднимая головы с его плеча, произнесла:
— Я вот тоже никогда не думала, что когда-нибудь буду заливать слезами дорогие сорочки огневиков! Если бы кто сказал, прибила бы шутника!
— Игры богов… — с грустной усмешкой отозвался он.
— Угу! — согласно промычала я, и мы оба умолкли, не ведая, о чем еще поговорить.
После некоторого молчания Райт изрек:
— Знаешь, о чем я подумал, ведьмочка?
— О чем? — подняла голову и, наконец, отважилась поглядеть ему в глаза.
Пламени в них уже не было, только светились двумя угольками зрачки, словно в остывающем костре.
— Я считаю, что нам нужно забыть об этом… происшествии… путанице… Хм… короче, просто забыть и общаться дальше, как и прежде…
— Но…
— Никаких «но», ведьмочка! Думай, что ничего этого не было! — вымученно улыбнулся. — Я вот уже позабыл! И вспомнил, что зверски голоден! Позволишь угостить тебя обедом?
— Ведьмы всегда сами платят за свой обед, — по старинной привычке отказалась я, на что Райт пакостливо ухмыльнулся и промолвил:
— Тогда я накормлю тебя ужином! И отказы не принимаются! Ты меня не раз ужином угощала! С меня должок!
— Хорошо, раз так, то идем, — уступила, оглядела разгром, учиненный в доме, вздохнула и дополнила. — Только переоденусь и Теру предупрежу о приходе рабочих. Да! Мне еще кота нужно пристроить и накормить, а то он совсем измучился, вот-вот проклянет меня своим веским кошачьим мявом! Бедняжка!
