Ольга Куно - В полушаге от любви
Прежде чем перейти собственно к тяжбе, стоит отметить, что периодическое посещение герцогского суда являлось обязанностью всех придворных. Мы чередовались так, чтобы на каждом процессе присутствовало не менее дюжины свидетелей. Такие суды бывали в большинстве своем весьма скучны, хотя иногда и давали пищу для сплетен. Большинство придворных не приводила в восторг эта обязанность, но, с другой стороны, нельзя назвать ее чересчур обременительной. И вот сегодня наступила моя очередь.
По знаку судебного распорядителя две женщины лет сорока-пятидесяти поднялись со скамьи ожидания и приблизились к восседавшему на троне герцогу. Обе были одеты в платья из дорогой ткани темных тонов, без ярких узоров. Волосы собраны на затылках в пучок. Судя по одеянию, да и по манере себя держать тоже, это были не дворянки. Скорее, зажиточные простолюдинки, возможно, жены купцов, занимающих не последние места в своих гильдиях. Я заинтересовалась и села ровнее, приготовившись слушать. Раз до герцога допустили женщин среднего сословия, значит, дело предстоит нестандартное.
Женщины остановились перед герцогским троном и то и дело бросали друг на друга крайне недружелюбные взгляды. Видимо, они судятся между собой. И кто же из них истица, а кто – ответчица?
Секретарь вручил Конраду Альмиконте несколько исписанных листов. Шепотом сказал ему что-то на ухо. Я, кажется, расслышала что-то вроде «Ни один судья не сумел вынести решение». Становилось все интереснее. Эстли, стоявший за спиной у герцога, стал просматривать записи через плечо сюзерена. Сам же герцог лишь бросил на листки беглый взгляд, а затем обратился к женщинам:
– В чем заключается ваше дело?
Обе женщины заговорили сразу. Понять, разумеется, невозможно было ни одну. Герцог поднял руку, призывая их к молчанию.
– Начните вот вы, – выбрал он наугад.
– Представьтесь, – тихонько подсказал женщине распорядитель.
– Дженифер Розберри, – сказала та, неловко переминаясь с ноги на ногу. Необходимость обращаться лично к герцогу заставляла ее сильно нервничать. Женщина вздохнула, набираясь храбрости, и приступила к объяснениям: – Лорд Картер соблазнил мою дочь. Я требую, чтобы теперь он как честный человек на ней женился.
– Понимаю, – кивнул герцог и перевел взгляд на вторую женщину. – Полагаю, что вы – мать лорда Картера и представляете здесь его интересы?
– Нет, – возразила вторая. – Я – Элизабет Мелтон. Лорд Картер соблазнил мою дочь, и я настаиваю на том, что он должен жениться именно на ней. Как честный человек, – добавила она, видимо, побоявшись, что в противном случае ее требование прозвучит менее весомо, чем требование конкурентки.
Герцог с каменным лицом перевел взгляд с одной на другую.
– Полагаю, факт соблазнения сомнению не подлежит? – уточнил у Дженифер он.
– Не подлежит, – подтвердила та.
Секретарь, сверившись с бумагами, кивнул.
– А в случае с вашей дочерью? – обратился к Элизабет герцог.
– Не подлежит, – ответила она. И на всякий случай уточнила: – Нет сомнений.
– Ну что ж, – проговорил герцог после короткой паузы, – стало быть, вопрос заключается в том, которую из девушек лорд Картер соблазнил раньше.
И он вопросительно изогнул бровь.
Женщины неуверенно переглянулись.
– Сейчас мы в этом разберемся. – Герцог посмотрел на Дженифер. – Когда именно лорд Картер соблазнил вашу дочь?
– Двадцать первого января сего года, – уверенно ответила та. Видимо, ей уже неоднократно задавали этот вопрос. – В семь часов вечера, в его спальне.
Герцог кивнул, принимая информацию к сведению.
– А вашу? – обратился к Элизабет он.
– Двадцать первого января сего года, в семь часов вечера, у него в спальне, – ответствовала та.
– Э-э… Угу.
Герцог прокашлялся.
Слушатели оживились. Я спрятала лицо за веером и беззвучно захохотала. Другим присутствующим в зале дамам тоже как-то внезапно стало жарко. В воздух словно взметнулась целая стая белоснежных птиц, когда леди, как по команде, раскрыли свои веера.
Увы, мужчины были лишены аналогичной возможности скрыть веселье. Герцогу, правда, оказалось не до смеха, а вот лорд Кэмерон отвернулся к стене, сделав вид, что просматривает очередной документ. Жаль, подумалось мне. Я бы хотела увидеть, как он смеется.
Вскоре, однако же, Эстли взял себя в руки и обернулся к остальным. Выражение его лица снова было прохладно-отстраненным. Ни тени улыбки.
Меж тем на лице герцога читалась растерянность. Он повернул голову к Эстли. Тот наклонился поближе и что-то зашептал герцогу на ухо. Затем последний кивнул и громко провозгласил:
– Граф Кэмерон Эстли объявит наше решение.
В зале зашушукались. Я в предвкушении подалась вперед. Эстли вышел из-за трона и шагнул ближе к собравшимся.
– По понятным причинам ответчик не может удовлетворить обеих истиц, – произнес он, и придворные замерли, мысленно прикидывая, умышленно или нет граф произнес столь двусмысленную фразу. – Женитьба на обеих девушках исключена по закону веры и королевства. Однако будет несправедливо, если он женится на одной из них. В этом случае справедливость восторжествует для одной девушки, но не для другой, что неприемлемо, так как они пострадали в равной степени. Поэтому мы принимаем следующее решение. Лорд Картер не будет отвечать непосредственно перед истицами. Вместо этого он ответит перед королевством. Лорд Картер искупит свою вину, отправившись в самое ближайшее время на военную службу. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Закончив, Эстли возвратился на свое место за троном. Распорядитель быстро вытолкал из зала ошарашенных истиц.
Следующим к герцогу приблизился тридцатилетний мужчина с манерами аристократа. Он был очень хорош собой: блондин с волосами до плеч, с загорелой кожей, синими глазами и мужественным телосложением. Он так и просился на картины с изображением древних рыцарей, не хватало лишь меча и круглого щита. Однако проблемы у красавца, как вскоре выяснилось, были серьезными. И совершенно иного рода, чем у фигурантов предыдущего дела.
– Лорд Эдвард Стейли из Орренгейма, – представился он.
– Ваше имя мне знакомо, – кивнул герцог. – Если не ошибаюсь, ваш отец, лорд Атлер Стейли, скончался два месяца назад?
– Да, ваше сиятельство, – со скорбью в голосе подтвердил Эдвард.
– Примите мои соболезнования. Так что же привело вас сюда?
– Как выяснилось после смерти моего отца, у него было много долгов. Некоторые из них мне пришлось выплатить в срочном порядке, другие кредиторы согласились подождать, но тоже не слишком долго. Земли, окружающие наше родовое поместье, не приносят большого дохода. Я стараюсь как можно быстрее исправить то плачевное состояние, в какое, как выяснилось, пришли дела моего семейства, но это требует времени. По этой причине я хотел бы просить вас об отсрочке в уплате налогов. К сожалению, в данный момент у меня просто нет средств, из которых я мог бы уплатить необходимую сумму.
– Сколько времени вам нужно, чтобы ее собрать?
– Я пришел просить об отсрочке в три месяца, – сказал Эдвард. – За это время я сумею хоть как-то наладить наше финансовое положение. Я занимаюсь сейчас всеми необходимыми вопросами здесь, в городе, а мой управляющий наводит порядок в поместье и на окружающей его территории. В случае, если я сумею выплатить долги раньше, я, разумеется, сделаю это без промедления.
Герцог немного помолчал, буравя просителя взглядом. Затем принял решение и громко его огласил:
– Лорд Эдвард Стейли, я даю вам отсрочку в уплате налогов сроком в одну неделю. Если по истечении этого времени налоги не будут уплачены, вам придется уплатить штраф в соответствии с установленными в герцогстве законами. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Плечи Эдварда опустились, словно под бременем объявленного герцогом приговора. На этом суд подошел к концу.
Тем не менее я стала свидетельницей продолжения этой истории почти сразу после того, как покинула Зал правосудия. Выходящие через двери придворные весело перешептывались, обсуждая тяжбу, которую с чьей-то легкой руки уже окрестили «делом двух тещ». Герцог покинул зал в одиночестве и направился было в сторону лестницы, но по дороге его перехватил тот самый Эдвард Стейли.
– Ваше сиятельство! – воскликнул он, тем самым заставляя Конрада Альмиконте остановиться и обернуться. – Прошу вас, пересмотрите свое решение! Мой отец долгие годы служил вам верой и правдой. Если вы не проявите снисходительность, мне придется продать поместье, и это ляжет неизгладимым пятном на честь рода.
– Я уже пошел вам навстречу, предоставив отсрочку, – с каменным лицом возразил герцог. – Больше ничем помочь не могу. Очень рекомендую вам уложиться в названный мною срок.
Он развернулся и, больше не обращая внимания на просителя, зашагал к ведущим вниз ступеням.
