Лана Ежова - Огонь в твоей крови
Огневик косо посмотрел на радостного гостя и, поморщившись, распорядился:
— Макарова, налей парням чаю и лимончика нарежь, а то непонятно, с чего веселятся, хотя впору плакать.
Богдан, единственный, засмеялся, посчитав слова Петровича мрачной шуткой.
Целитель от чая отказался, сославшись на занятость и желание поскорее вернуться в больницу, так как через пару часов у него запланирована операция. Данилевский же перекусу откровенно обрадовался. Как-то он объяснил Лиле свою позицию: «Сегодня откажешься, потом завтра, а послезавтра тебе уже и не предложат».
Под внимательными взглядами трех пар глаз целитель поводил руками над головой и вдоль спины девушки. Затем достал из походной сумки какие-то амулеты и продолжил диагностику уже с их применением.
По безмятежному лицу молодого мага трудно понять, что с пациенткой, но Кир попытался. И ему это удалось. Удивление Давида выдал его участившийся пульс, а затем и напряженное внимание, с которым он осматривал запястья Лили, а точнее — сдерживающие Силу артефакты. И увиденное его явно расстроило.
— Вы понимаете, что я должен докладывать Совету магов о подобных нарушениях? — Он обвел присутствующих напряженным взглядом. — Второй раз я вижу, что Лиля не носит сдерживающие браслеты. Их не просто так заставили носить, решение Мирослав принял, согласовав его со мной. Так почему вы вмешиваетесь? Виктор Петрович, без вас и ваших магических отмычек не обошлось. Кир, Богдан, вы же взрослые люди, о чем вы думали?
— Насколько все серьезно?
— Настолько, Кир, что Лилю могут не допустить до посвящения.
Макарова округлила глаза. Чего-чего, а подобного исхода событий она не хотела бы.
Оставаться в подвешенном состоянии, когда не поймешь, кто ты такая — огневичка или некромантка, — она не желала. Как говорил наставник, усидеть на двух стульях невозможно, когда-нибудь да грохнешься. Особенно если какой-нибудь «доброжелатель» дернет за один из стульев… Но, главное, в ней бурлила, вызывая непонятное томление, магия несовместимых направлений.
— Ладно, давайте обсудим ситуацию, — вздохнув, решил Давид. — Но без Лили и Богдана.
Вымотанная «златым доспехом», девушка возражать не стала, а вот Данилевский возмутился:
— Эй, а почему без меня? — Вопрос, произнесенный набитым ртом, прозвучал глухо и неразборчиво.
— Потому как с тобой, шантажист, не разговариваю. Или уже забыл?
— А сейчас, что ты делаешь? Транслируешь мне свои мысли прямо в мозг? — насмешливо поинтересовался Богдан.
— Ты лучше жуй тщательней, для пищеварения это полезно.
Поставив точку в их странноватом диалоге, целитель вместе с женихом и наставником Лили удалились в летнюю кухню.
— Что это с Давидом? — поинтересовалась Макарова, наслышанная, что флегматичного врачевателя трудно вывести из равновесия. — И чем и когда ты успел его шантажировать? А, главное, зачем?
Данилевский с нарочито невозмутимым видом придвинул к себе конфетницу — и присвистнул:
— Ого! Ты посмотри, что твой наставник покупает себе на десерт.
Магичка, отобрав вазу, внимательно оглядела сладости. Неудачный объект для переведения темы разговора — самые обычные конфеты. «Ежик в тумане», «Зеленая фея», «Белочка с приветом», «Волк-одиночка», «Йети», «Чупакабра»…
— «Чупакабра?!» — Девушка сморгнула, посчитав, что странное название ей примерещилось.
— Ага, а еще есть «Граф Дэ» — слой черного шоколада, затем начинка из пралине, внутри которой вишневый ликер. Попробуй, тебе понравится.
— Чудны́е конфетки…
— Как и новая владелица городской кондитерской фабрики. Угадаешь ее имя?
— Кандидатура одна — Кассандра? — предположила магичка.
— В яблочко! Но вопрос легкий, согласись. Главная и бессменная чудачка нашего города верна себе: покупает фабрику с устаревшим оборудованием. Спрашивается, зачем? Дальновидные планы? Какой-то тактический ход?
— Может, она решила поиграть в мафиози? Только ноги жертве будет заливать в тазу не цементом, а липкой карамелью?
— Точно! — оживился Богдан. — А потом топить не в реке, а в чане с горячим шоколадом, из которого потом наделают конфет.
— Фу, гадость какая! — скривилась Лиля.
— Ты первая начала…
— Я и закончу. Если серьезно, покупка фабрики может оказаться очередной блажью прорицательницы.
— Да, чтобы позлить Феликса. Но знаешь, — Данилевский развернул «Чупакабру», — не поскупившись на оснащение и ремонт здания, а затем расширив ассортимент и придумав смешные названия, она сделала предприятие вновь рентабельным. Ой!
Воскликнув, маг схватился за щеку.
— Что?!
— Попробуй сама, — предложил он, коварно ухмыляясь. — Поймешь, почему конфета так называется.
В голове у огневички промелькнула страшная мысль-догадка: вампиры купили фабрику, чтобы своими сладостями уничтожить магов, точнее, свести с ума. Вон, один уже готов — непонятно чего хохочет.
И все-таки перед «Чупакаброй» она не устояла. Дробленые орехи с кунжутом и маком вперемешку с карамельной и шоколадной крошкой скрывали внутри ментолово-мятное ядро, после раскусывания которого выступали слезы на глазах. Но связь между неожиданным вкусом и мифической зверушкой Лиля не увидела, о чем и сказала Богдану.
— У тебя нет фантазии, а еще журналистка, вроде бы творческая личность…
— Ладно, хватит заговаривать мне зубы, признавайся, из-за чего поссорился с Давидом?
Парень пожал плечами:
— Он давно хотел настучать Мирославу. Еще в тот раз, когда я привез тебя на осмотр после обряда для Федьки. А я просто кое о чем напомнил, чтобы он молчал…
— О чем?
Богдан улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках:
— Давай откровенность за откровенность? Я расскажу, чем шантажировал целителя, а ты признаешься, из-за чего загорелась ваша с Киром постель.
Лиля недовольно фыркнула:
— Да сон мне приснился плохой! Сон!
— Не-а, — дурашливо замотал головой маг, — я больше верю Петровичу, чем тебе. И теперь наконец-то знаю, что подарить вам на свадьбу: огнеупорную, зачарованную кровать…
— Что?! Ты только сейчас определился с подарком для брата? Позор, Данилевский!
За шуточным разговором ни Лиля, ни Богдан не услышали шорох в кустах жасмина, распустившего цветы в паре метров от навеса. И тем более не заметили, как по саду старого огневика, крадучись, скользит девушка, один в один похожая на Макарову.
12 мая
Катя Петрашова не верила собственным ушам. Это неправда. Нет. Как такое возможно?! О чем говорят эти взрослые?! Что они выдумывают?!
— А после того, как мне позвонил Владимир с предложением проверить вещи дочери, — мать Вики кивнула головой на отца Артема, сидящего за одной партой с ней, — я обыскала ее комнату и нашла в столе таблетки в маленьких пакетиках. Господи… я вырастила наркоманку!
Женщина прижала мятый платочек к глазам и беззвучно зарыдала. Депутат Павловский брезгливо поморщился и отвернулся от соседки.
Катя тряхнула головой, словно прогоняя наваждение. Какие таблетки в столе Вики? Откуда им там взяться? Когда Надежда Викторовна сообщила, что какие-то психотропные препараты врачи нашли в кармане Викиной толстовки, Петрашова решила, что их туда незаметно подбросил Артем или Света, а она, занятая спасением подруги, этого не заметила. Но теперь, оказывается, таблетки были и в столе Ефимовой. Туда сынок депутата их подкинуть не смог бы. Или она ошибается? И сын городского шишки может все?
— Вот видите, моя Светочка не виновата, — с придыханием проговорила дама в шифоновом платье фиолетового цвета. Ее пышный бюст грозил вывалиться из низкого декольте всякий раз, когда она чуть наклонялась вперед, глядя на депутата. — А раз она ни при чем, то мы пойдем, хорошо? Светику скоро к репетитору идти…
— Мама! — одернула родительницу насупленная отличница. — Мы успеем, не переживай. И уйдем, когда будут уходить остальные.
Дама вздохнула и завозилась за партой, за которую ей с трудом удалось протиснуться.
Собрание напоминало театральное действо, где поначалу роль режиссера взяла на себя классная руководительница. Она попыталась заставить родителей играть пафосную драму. Ничего не вышло. Трагедия легко превратилась в комедию характеров, а то и балаган. И не последнюю роль сыграл в том депутат.
Перебив учительницу, Павловский стал возмущаться, что дети сумели достать наркотики. Значит, школа недосмотрела. Работе педагогического коллектива жирный минус. А он еще думал оплатить ремонт спортзала…
При этих словах учительница схватилась за сердце. Директор ее убьет, если узнает, чего лишилась школа.
Когда Артем перевелся к ним из лицея, его отец сделал щедрый жест — обновил технику в компьютерном классе и в учительской. Ходили еще разговоры, что и руководству школы что-то перепало для личных нужд, но вскоре слухи утихли, не подтвержденные, но и не опровергнутые до конца.
