Владимир Корн - Счастливчик Леонард
Единственное «но»: чтобы привести устройство в рабочее состояние после стольких лет бездействия, Теодору придется долго держать его на солнце, пока оно не напитается лучами.
Но разве же это проблема?
– Блез, а это тебе, – и ему в руки полетела с виду такая же штука, что и Головешке.
Они и лежали‑то вместе в давно уже развалившемся от времени футляре. Но у этой другая особенность. Стоит только ее надеть, и начнешь видеть нисколько не хуже меня. Что там рассказывал де ла Сантисима? Легендарный полководец древности Адриан выиграл множество сражений благодаря такому же дару, как и у меня? А может, у него всего лишь было такое же, оставшееся от Прежних устройство? И когда Блез вернется на родину, глядишь, именно оно ему и поможет одолеть всех своих врагов.
– Клер, солнышко мое… – Глаза у девушки горели любопытством: какой же подарок приготовил я для нее?
И я ее не разочаровал. Тут все сошлось как нельзя лучше. Во‑первых, украшение, а женщины жизни себе без них не представляют. И во‑вторых – оно имело прямое отношение к искусству врачевания. В общем, такой же перстень, как у господина Брестиля или маркиза де ла Сантисима. Как она мечтала о таком, когда узнала его особенность! И пусть пользоваться им следует крайне осторожно, но сколько возможностей он в себе таит, если применять его к больным наряду с травами, микстурами и настойками…
– Лео, бросай, ну что ты тянешь?
– А ты точно его поймаешь?
– Даже если не поймаю, ты нырнешь и достанешь. Ты же у меня плаваешь как дельфин.
Вообще‑то остров окружает настоящая бездна, но кидать перстень я не стал по другой причине.
– Тут у меня еще книжка есть, – произнес я таким тоном, как будто разбирал старые вещи, когда ее и обнаружил. – Какого‑то Ависьена. Называется она то ли «Гипниус», то ли «Гипиус», то ли еще как: слаб я в древних языках. Быть может, лучше ее возьмешь? Или все же перстень? Все‑таки перстень как новый, а у книги вид так себе, к тому же часть страниц слиплась.
Я не лгал: среди диковин, обнаруженных мною в пещере, в сундуке действительно нашлась и книга. Рукописная, с пергаментными страницами, красивыми четкими буковками, выведенными старательной рукой писца, и со множеством поясняющих рисунков. Перстень лежал закладкой в том месте, где сам он и был изображен. А еще там были нарисованы всевозможные комбинации из камней на нем, и под каждой дано объяснение – лечению какой именно болезни она соответствует. Книга находилась в плачевном состоянии, и все же прочесть большинство страниц в ней представлялось возможным.
– Ты серьезно?! – У Клер даже голос сорвался.
– Вполне. – И я продемонстрировал ей «Гипниус». – Так что же ты выбираешь?
– Все я выбираю, все! Бросай уже книгу! И перстень. Нет, книгу не надо: вдруг она в воду упадет.
– Нет, не брошу: я тебе их прямо в руки отдам. Лучше киньте мне веревку и поднимайтесь сюда: тут еще золота полно – мне что, самому в мешки его складывать?
Вообще‑то мне легко было бы справиться и в одиночку. Конечно же я шутил, заявив, что, если загрузить найденное в пещере золото в лодку, та утонет. Небольшой сундук, который мне удалось обнаружить еще с берега, и плетенная из виноградной лозы корзина – вот и все, что здесь нашлось. Именно в сундуке прятались и перстень, и книга, а также то, что я успел раздарить Блезу и остальным. А еще в корзинке и сундучке были золотые монеты и украшения, как просто древние, так и Прежних. Безусловно, стать богатейшими людьми Сагании нам не предстояло, но золота здесь оказалось достаточно, чтобы каждому из нас начать новую жизнь. Возможно, когда‑то сокровищ здесь было куда больше, но дно пещеры перечеркивала широкая трещина. Она уходила в подземный грот, благодаря которому я сюда и попал. А заодно она образовывала щель в потолке, в которую так удачно заглянуло солнышко, чтобы дать мне возможность увидеть сундук. Возникла ли она в результате землетрясения, треснула ли скала от старости сама – теперь этого было уже не понять.
Пригласил всех наверх я по иной причине. И Блез, и Гаспар, и Головешка – люди замечательные. И все же я хочу, чтобы ни у кого из них не возникло даже тени сомнения, будто я в пещере что‑то припрятал, чтобы самому возвратиться позже и забрать. Если пофантазировать – то я вообще мог промолчать о том, что увидел с берега, а затем уже в одиночку вернуться в эти края и проверить все. И оправдание для себя найти мне было легко: ведь особой уверенности у меня не было, так зачем людей понапрасну полошить? Но получилось бы совсем не по‑людски, меня бы потом всю оставшуюся жизнь совесть грызла.
– Ну ты и глазастый все же, Лео! – восхитился Блез, который очутился в пещере первым. Он подошел к сундучку, набрал полную пригоршню золота и высыпал обратно. Затем повторил свои действия еще раз. Согласен: приятный звук, так бы слушал его и слушал.
– У тебя теперь зрение не хуже, – ответил я, намекая о своем подарке.
Следующей в пещере оказалась Клер. Девушка торопливо сунула в нагрудный карман перстень и сразу же уцепилась за книгу.
– Поосторожней с ней, – предостерег я ее, но она лишь отмахнулась, водя пальцем по строчкам в наугад раскрытой книге, что‑то шепча себе под нос.
Едва появившись в пещере, Головешка сразу же развел бурную деятельность.
– Так, делить будем потом, уже на берегу. Блез, что застыл? Складывай! – вручил он ему сразу несколько мешков. – Но складывай понемногу, чтобы мешки не оказались слишком тяжелыми, так надежнее. Клер, – окликнул он было девушку, но та отмахнулась уже и от него.
Затем Головешка посмотрел на меня.
«Если он сейчас и мной начнет командовать, я его самого в мешок засуну!» – решил я. Но нет, мучимый жгучим любопытством, он спросил совсем о другом:
– Лео, а что ты оставил себе?
– Губную гармошку.
– Что? – У него даже лицо вытянулось.
– Губную гармошку, – повторил я, заодно ее продемонстрировав. Работы Прежних, она выглядела произведением искусства.
– Всегда мечтал научиться на ней играть, с самого детства. Знаешь, в последнее время желание стало совсем уж навязчивым, а тут она мне раз – и подвернулась. Повезло, можно сказать. А что? Выучусь и подыграю тебе, когда ты начнешь драть глотку. Мы с тобой потом еще и деньги этим будем зарабатывать. Или как станет на душе невыносимо грустно – исполню пару‑тройку мелодий, и мне сразу полегчает.
Клер, не отрываясь от книги, фыркнула, а сам Головешка смотрел на меня с недоверием. И правильно делал. Взял я себе ее потому, что ничего другого мне уже не осталось. Конечно же мне бы хотелось, чтобы вместо нее оказалась более практичная вещь, но увы. Каждый получил то, что подходит ему лучше всего, ну а сам я… Мне достаточно и просто золота, чтобы исполнить наконец свою мечту о собственном доме. И еще есть надежда на то, что у гармошки имеется какая‑нибудь чудесная особенность.
– Лео, ты внимательно тут все осмотрел? – поинтересовался Блез, вовсю уже занятый тем, что перекладывал ценности в мешки. И получалось у него так сноровисто, будто он всю жизнь только тем и занимался, что ссыпал в них монеты и украшения.
– Когда бы у меня на это время было? Гаспар, кстати, где? Почему не поднялся?
– Лодка течь дала, – не отрываясь от своего занятия, пояснил он. – Пытается щель заткнуть. Но ты не беспокойся: и течь небольшая, и Гаспар уверял, что дела всего‑то на несколько минут.
Клер наконец оторвалась от чтения.
– Это именно «Гипниус», – сказала она. – Даже если не подлинник, то точная его копия. Лео, я счастлива!
А уж как я счастлив‑то! Теперь мне наверняка хватит на дом с садом! А то и с садовником, поваром, слугами и собственным выездом – пароконным экипажем! И останется только привести в этот дом хозяйку.
– Клер, ты только посмотри, какое замечательное ожерелье! – вынул я из сундука колье потрясающей красоты, достойное того, чтобы красоваться на само́й королеве. Конечно, чтобы делать Клер предложение, было не самое удачное время и не самое подходящее место, но я посчитал, что после такого подарка в дальнейшем шансы у меня будут весьма высоки.
– Давай я его на тебя надену. – И, не дожидаясь согласия, потянулся к ней обеими руками, чтобы застегнуть. «Заодно и обниму», – думал я.
– Лео, колье, конечно, красивое, – заявила она, отодвигая меня рукой. – Но ты его из своей доли даришь или вообще?
И я застыл: что это значит – «вообще»? Ну не из Головешкиной же? Но будь даже и так, разве он скажет хоть слово против? Или Блез, или Гаспар? Мы что, от рассвета до заката упорно трудились целый месяц, чтобы пробить дорогу к этим сокровищам? А когда наконец до них добрались, я принялся раздаривать по своему усмотрению? Да это вообще с моей стороны получается жест доброй воли, что каждый получит долю, равную моей!
Разумеется, я разозлился.
