Наталья Мазуркевич - Суровые будни невесты императора
Вильгельм привлек ее к себе, обнял за плечи и тихо предложил:
– Идем выбирать подарок?
– Идем, – улыбнулась в ответ девушка и вложила пальцы в протянутую ладонь императора. Скайтер только хмыкнул: комментировать поведение кузена он считал нецелесообразным. Вдруг сам влюбится и станет вести себя так же глупо. А никак иначе назвать всю эту романтику советник не мог: не привык он к таким отношениям – при дворе все было много проще и… грязно.
Право выбрать подарок невесте Вильгельм переложил на Сайлейн, и девушка внимательно оглядывала выложенные в ряд украшения. Император выбирал подарок жениху. И если оборотница справилась с задачей быстро, хотя чего греха таить – ей просто повезло увидеть кулон с видимым на Роедене знаком благополучия, то Вильгельм в нерешительности оглядывал перстни и часы.
– Запонки, – подсказала Сайлейн, вспоминая увиденную ею однажды коллекцию. Все же вечность тоже необходимо чем-то скрашивать, и Ресьян коллекционировал именно эти аксессуары.
Император кивнул и забрал последние из привезенных ему, надеясь, что у Повелителя не окажется дублетов.
Брать с собой одежды они не стали – Сайлейн предупредила о наличии обширного гардероба во дворце, кроме того, оторванный от дел Реяр весьма поспешно пообещал уладить все недоразумения. А если обещал он – сомневаться в выполнении работ не приходилось. Вероятно, именно поэтому Повелитель часто озадачивал младшего государственными делами.
Портал открыли прямо из хранилища: ни охрана императорского дворца, ни уж тем более защитное поле Роедена не были помехой для силы последней из рода древних императоров. Пара мгновений покоя превратились в секунды небывалого подъема. И из прохода Сайлейн вышла счастливая и задумчивая. Краем глаза заметила сияние на руке – лучился Эверлен – и успокоилась, понимая, чем вызван такой прилив радости.
– Вот мы и дома, – зачем-то сказала девушка, оглядывая чуть стершуюся в памяти обстановку. Она открыла портал в собственные покои и теперь после долгого отсутствия словно знакомилась с ними вновь, тем более комнаты немного изменились.
Вильгельм с интересом оглядывал их временные покои. Сомневаться, что они принадлежали невесте, не приходилось. Пусть и не оборотень, но мужчина с каким-то удовлетворением отметил отсутствие чужих запахов в помещении и присутствие аромата собственной невесты. Ее комната, ее тыл. Это было интересно.
В Лейосе, в его дворце, у нее не было своих покоев. Девушка предпочитала проводить время у него, сетуя на редкие встречи, да и он, признаться, хотел видеть ее, когда работал. Хоть краем глаза видеть, слышать шорох ее шагов или мурчание пумы, когда Сайлейн перекидывалась. Все это заставляло его с особым вниманием вглядываться в каждую деталь, запоминая и сравнивая.
Спальня была небольшой, можно даже сказать, миниатюрной. Такой вариант для лентяев, когда по кровати (а уж она маленькой не была!) можно было доползти и дотянуться до любой стенки, не поднимаясь с постели. У изголовья стояли небольшие круглые столики с коваными вазами – Вильгельм сделал себе мысленную пометку найти похожие в родной стране.
Пахло свежестью. В вазах стояли недавно срезанные лиловые цветы, незнакомые императору, но, судя по улыбке Сайлейн, прекрасно известные девушке. Она пересекла гостиную, чтобы оказаться в спальне, выхватить один из них и вернуться к жениху.
Гостиная, где они вышли из портала, отличалась от привычных помещений. Половину комнаты устилал ковер с пушистым глубоким ворсом, другую же часть выложили камешками.
– Пуме так удобнее, – пояснила девушка, заметив заинтересованный взгляд Вильгельма, присела на пол, вытянув вперед ноги, кивнула на место рядом с собой. Император последовал ее примеру.
Рассматривать все снизу вверх было… необычно. Все же редкие особы не чурались посидеть на полу, как простолюдины, или и вовсе полежать, ощущая щекой теплую поверхность ковра. А зря. Мир вокруг становился значительнее и выше, словно его вытягивали вверх неведомые силы. И, возможно, только так, лежа на полу, можно было увидеть, что весь потолок испещрен маленькими золотистыми и серебряными искорками, создавая иллюзию ночного неба. Чем-то это было похоже на потолок в школьной комнате Сайлейн, но его Вильгельм не видел.
Мебели в гостиной почти не было – только три кресла у камина и шкуры, и она не создавала препятствий для разглядывания собственно «неба».
Как-то незаметно Сайлейн переползла поближе к жениху, положила голову ему на грудь и улыбнулась, почувствовав, как он притягивает ее ближе, гладит и… с неудовольствием поднимается.
– Нам нужно навестить твоего отца, – напомнил он.
Девушка села, с сожалением взглянула на потолок, который словно померк, и поднялась на ноги.
– Раз вы закончили, я, пожалуй, появлюсь.
Реяр был, как всегда, в своем репертуаре. Демон проявился у двери. Он стоял, прислонившись спиной к стене, скрестив ноги и зевая, поглядывал на племянницу и ее будущего мужа. Пепельная челка, изрядно отросшая, скрывала его глаза от посторонних, но Сайлейн готова была поспорить, что в них читалась насмешка. Над ними, над самим собой, над всем, что есть в мире. Над всем, кроме жены.
– Как дела у Астонии? – Все же, пусть она и любила дядюшку, его появление в ее собственных покоях без стука и под щитами, чтобы она не унюхала и не заметила, было, по мнению пумы, слишком.
– Прекрасно. – Тень сомнения пробежала по лицу демона и затаилась. Взгляд перестал излучать насмешку и то и дело словно уходил в себя, выдавая попытки хозяина связаться с любимой супругой. Наконец его лицо просветлело. – Все хорошо. И она просит тебя зайти к ней после встречи с Ресьяном. Уважишь?
– Конечно. Но сейчас ты объяснишь, что забыл в моих комнатах и почему пришел без стука.
– Не хотел мешать, – усмехнулся демон и поклонился Вильгельму. – Здравствуйте, ваше величество. Мы не представлены. Реяр Эверель, младший брат Повелителя и дядя вашей невесты.
– Рад встрече, – кивнул Вильгельм, цепко оглядывая демона. Было в нем что-то знакомое, но такого лица он не видел прежде ни в своем окружении, ни в свите.
– О, я счастлив. Прошлый мой визит, по слухам, вы долго вспоминали не очень добрым словом. Принц Растан, – усмехнувшись, напомнил демон. – Его высочество имел наглость совершить один неприемлемый поступок, и мне пришлось его заменить. Искать же другую маску на время переговоров было некогда, и Повелитель распорядился походить под этой личиной. Надеюсь, вы не обиделись на нас. Сами понимаете… К тому же мы, кажется, успели сблизиться. Точнее, вы с принцем.
– Это так, – холодно откликнулся Вильгельм, но Яру словно было все равно. Демон продолжал улыбаться, и только то, что он теребил кончик косы, выдавало его беспокойство. Впрочем, об этом знали лишь друзья. – Рад, что ныне мы можем говорить без масок.
– И я.
– Хватит! – вмешалась Сайлейн, пока мужчины не начали заниматься своим любимым делом – выяснять, кто же главный. – Я не хочу, чтобы дорогие мне люди… и нелюди, – кивок Яру, – ссорились. То, что было, прошло, мы все изменились, и не нужно вспоминать о былом, чтобы развязать давно решенный конфликт. В этом я могу на вас положиться?
– Разумеется. – Демон манерно склонил голову. – Как прикажет принцесса.
– Яр, ну перестань. Ты сам вынуждаешь меня вас растаскивать. Подумай, что бы сказала Астония!
Реяр замер, словно прислушиваясь к чему-то, и виновато улыбнулся.
– Она и просила вас немного позлить, – глядя на императора, развел руками демон. – А я не могу отказать беременной супруге.
– Она наблюдала? – сухо осведомился император.
– Зеркала.
– Понятно. А теперь, быть может, когда мы решили проблему, вы проводите нас к Повелителю?
– Конечно. Вот только дождусь, пока вы переоденетесь. Сайлейн как дочери Повелителя негоже появляться в цветах иного дома. Да и вам следует обозначить статус.
В тронном зале царил непривычный для этих мест гомон. Еще издали Сайлейн услышала шум, создаваемый сотнями недоумевающих и возбужденных демонов. Повелитель объявил о своей свадьбе. Более того, он уже успел жениться, не сказав никому, и ныне просто ставил подданных перед фактом, появляясь перед цветом аристократии с супругой. Но… сделать цвет общества ничего не мог. Сама Таока подтвердила нерушимость союза, а эту демоницу, пусть многие и знали лично еще со времен детских игр, обходили стороной даже самоубийцы. Божественная или нет, но силы у старейшей представительницы династии Эверелей было хоть отбавляй.
Впрочем, сдаваться так просто аристократы не собирались и ожидали прибытия дочери своего сюзерена. Пусть приемная, но принятая магией рода, принцесса имела право повлиять на выбор отца или же, если не удастся оспорить брак, испортить жизнь мачехе. А в чем в чем, а уж в этом юную оборотницу считали одной из лучших.
