Алёна Алексина - Перехлестье
– Ты что влетела, словно за тобой гонятся? – спросил он, снова возвращаясь в кресло.
– Не знаю, – буркнула девушка, плетя волосы.
От холода ее еще колотило, но постепенно послушница приходила в себя.
– Ты да не знаешь? – Парень хмыкнул. – А почему ты не в келье? Выгнали?
– Сама ушла, – Мариоса перекинула влажную косу через плечо.
– Не получилось, послушница?
Девушка на миг замерла, глядя в огнь, а потом медленно повернула голову.
– Получилось, – промурлыкала она, сбрасывая наконец-то личину запуганной девчонки. – Наш святоша пал. Я же говорила тебе, Комиаш, что смогу совратить кого угодно.
И она потянулась, не замечая тени брезгливости, промелькнувшей на лице парня. Женщины его не привлекали, а такие, как она, раздражали сильнее всего.
– Сама? – прищурился он, глядя, как тускнеет обольстительная улыбка.
– Нет. – Налет превосходства мигом слетел с Мариосы. – Пришлось привораживать…
– Анара будет довольна, – парень усмехнулся. – И как тебе?
– Никак, – передернула плечами блудница. – Чего можно ждать от мужчины, у которого никогда не было женщины? Минуту слушаешь, как сопит, а потом устраиваешь истерику «ты лишил невинности маленькую девочку!».
Дом сотрясся от раската грома. Мариоса втянула голову в плечи, а ее собеседник расхохотался:
– Ты лучше не произноси больше слово «невинность», Мариоса. А то мало ли…
Колдунья фыркнула, но промолчала.
– Он ничего не заметил? Уверен в том, что сделал? – Спокойный голос Анары заставил беседующих обернуться. Женщина стояла у окна, с удовлетворением глядя на бушующую стихию.
Мариоса фыркнула:
– Даже опытные мужчины не всегда могут понять, девственница перед ними или нет. А уж этот…
– Хорошо. – Анара позволила себе улыбку. – Ты меня не разочаровала, дорогая. Иди, отдохни и поешь. Вряд ли там у тебя было на это время.
– Госпожа, он узнал, почему не отвечает Маркус, – вспомнила колдунья. – Тот решил отдохнуть.
– Я знаю. – Анара махнула рукой, отпуская «послушницу». Та кивнула и быстро ушла, оставляя госпожу наедине с Комиашем.
– Как закончится дождь – иди к святыне. Если он еще там – прогони прочь, скажи, что пришел мстить за сестру. Он должен уйти. Гони его из города, упрекай, скажи, что Мариоса повесилась. Он должен убить себя. Сам. Должен возжелать смерти так, как ничего на этом свете не желал.
– А если он ушел?
Анара улыбнулась:
– Если он ушел, значит, он уже хочет смерти.
О любви, доброте и семейных ценностях
– О, кто пришел! Только мы тут не рожаем и не собираемся. А тебе не пора ли идти искать страждущих? – с милой улыбкой спросила Василиса Повитуху, вошедшую на кухню.
– Дэйн запретил мне уходить. Я должна понести наказание. – Милиана смотрела на то, как ловко Василиса орудует у печи. – У тебя дар.
– Какой? – Васька швырнула деревянную ложку в корыто с грязной посудой и повернулась.
– Ты вкладываешь в то, что делаешь, частичку души. А душа у тебя добрая, – задумчиво ответила магесса, продолжая наблюдать за стряпухой.
– Я вообще – девчонка хоть куда, – ответила Васька и вытащила из недр печи горшок с супом.
Зария, прошмыгнувшая на кухню за новыми порциями, удивленно оглядела Повитуху, но промолчала. Чернушка не хотела находиться там, где ее всего несколько часов назад мучил колдун, поэтому, набрав полный поднос исходящих паром и ароматами мисок, торопливо поковыляла обратно в обеденный зал.
Василиса же, придержав помощнице дверь, удивленно оглянулась на соперницу, пытаясь понять, зачем та сказала ей приятное.
– Не жди подвоха. Я не пытаюсь тебе польстить и подружиться, просто хочу понять. Ты добрая. Потому и помогла Йену.
Та-а-ак.
Лиска, осознав, что после этих-то слов и начнется главное действо, отставила от греха подальше раскаленную сковородку. А то вдруг захочется воспользоваться не по назначению.
– Вещай, – милостиво разрешила кухарка. – Хотя давай я сама за тебя все изложу?
Повитуха настороженно кивнула, чувствуя приближение мага. Только бы не помешал…
– Я пожалела Грехобора. Он ведь ничего, кроме жалости, не заслуживает. Ну, действительно – чего в нем хорошего? Шрам на половину лица. Пальцев нет. Голова седая. Изгой. Маг к тому же. До него и дотронуться-то нельзя. Шляется по дорогам. Скиталец без роду, без племени, без гроша за душой. Одним словом – скотина бесприютная, а не человек. Да и, между нами говоря, – Васька доверительно понизила голос, – женщины у него аж девять лет не было. Разве это мужчина? Ни опыта, ни воображения. Согласна?
Повитуха закивала.
– Да и полюбить такого, прямо скажем, сердце не шевельнется. Господи, да как, как такого любить?
– Он сказал мне, что ты и женой его стала… по глупости, – осторожно промолвила Милиана.
– Мм, сказал? – Василиса шагнула к собеседнице, которая от откровенного разговора слегка расслабилась и растеряла избыток настороженности. – Почуял настойку, видимо. Ну, разумеется. Чего уж греха таить. Напилась. Мужика захотела. Конечно, предпочтительней был бы кто поприличнее, но, увы. Под боком оказался только этот. И я подумала, что для одного раза вполне подойдет. Ну, в конце-то концов, он хоть и чахлый, но попользовать-то можно… правильно? К тому же видно ж – бесхозный мужик. Мне все равно, а ему приятно.
Повитуха снова кивнула.
– Кто ж знал-то, что так у вас все сложно, – продолжила Василиса. – Я-то думала, потискаю его и отпущу на волю. Больно сдался. А тут вон какая оказия. Кольца. Ну и в постели он…
– Не очень, – закончила за нее Милиана.
Повитуха наконец успокоилась. И с чего она вдруг решила, что девушка не так проста? Проста. Даже более чем. И замечательно, что все это она сказала сама. Грехобор наверняка слышал – недаром магесса его больше не чувствовала…
– И вот теперь дилемма: как избавиться от ненужного мужа? Кольца-то никто не отменял. Вариантов тут два, как я понимаю. Убить себя, милостиво перед смертью позволив тебе жить с ним долго и счастливо. Или, что гораздо приемлемее – его. Главное, ничего не перепутать.
И стряпуха, скрестив руки на груди, нахально уставилась на собеседницу, ожидая от нее предложений.
– Я… – Повитуха растерялась.
Про кольца-то она совсем забыла! Вбила себе в голову, что если б не Василиса, все могло сложиться иначе, но упустила из виду главное: кольца. Такой союз не расторгнуть ни магией, ни колдовством. Лишь смертью.
Видя, как замелькали у нее в глазах мысли, Василиса сжала кулаки и шагнула вперед:
– Ты дура. – Она подошла к магессе вплотную и, не убирая с лица милой улыбки, проговорила: – Я его тебе не отдам. Никогда. Хоть с кольцом, хоть без него. Не потому, что собственница. Не потому, что хочу насолить. А потому, что все, что я сейчас сказала, – неправда. Это твои мысли о нем. Не мои. Лучше скажи, где ты была те девять лет, что он скитался один? Где?
– Я…
– Ну да, ты, – наступала на нее Василиса. – Про себя я все знаю.
– Дэйн не позволял…
– Ах, не позволял! – стряпуха усмехнулась. – А сейчас, значит, позволил?
Милиана отступала, шокированная таким натиском:
– Ты не понимаешь…
– Точно! – Василиса щелкнула пальцами, выражая высочайшую степень справедливости этих слов. – Не понимаю. Я не понимаю, как можно было отпустить скитаться в одиночестве и отчаянье любимого человека. Как можно было наплевать на него из-за каких-то дурацких запретов. Поэтому смирись. Тебе не надо, так я подобрала. И теперь он мой. Все.
– Он тебе не нужен! – рассерженно хлопнула ладонью по столу Повитуха.
– Он не нужен тебе. – Стряпуха схватила магессу за руку чуть повыше локтя и едва не закричала от полыхнувшей во всем теле боли.
Тем не менее данное обстоятельство не поколебало Лискину решимость, и она, еще сильнее стискивая плечо Повитухи, не обращая внимания ни на боль, ни на попытки соперницы вырваться, продолжила:
– Зато он нужен мне. Он на меня смотрит так, словно красивее в жизни не видел. И обнимает, будто роднее нет никого. А когда он коснулся меня первый раз – просто коснулся, не поцеловал даже, – я думала, у меня сердце из груди выпрыгнет. И плевать, что там у него плохого было в прошлом. Он мне нужен в настоящем и будущем. Я его не знаю совсем, но в одном уверена – он злодеем быть не умеет. Поэтому, если еще раз сунешься к моему мужу и будешь говорить, что он тебе спасу нет как нужен, – все космы повыдергиваю и не погляжу, что ты магесса.
– Отпусти! – Милиана отпрянула в ужасе.
– Ты поняла меня?
– Отпусти!
Но Василиса только сильнее сжала плечо Повитухи, не обращая внимания на боль, огнем полыхающую во всем теле.
– Ты меня поняла?
– Да, да, только отпусти! – В голосе Милианы слышался неподдельный ужас.
