Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Магиня
– Зелен, – вернулся к допросу прислужника Экард, – а ты не знаешь, как ест магию Глас? Если он сидит в воде, ему ведь трудно самому ее добывать. Кстати, а руки или щупальца, хоть маленькие, у него есть? И насколько оно большое, это яблоко?
– Магию ему дают, как Зелену. Никаких щупалов нет, – мгновенно ответил мохнатый и задумался, потом неуверенно сообщил, разведя лапки: – Он такой… Зелен видел тыквы… только они не гладкие и не зеленые.
– Видимо, цвет имеет для нашего друга особое значение, – прозвучало в наступившей тишине чье-то негромкое философское замечание.
Остальные озадаченно молчали, пытаясь вообразить плавающее в хрустальной колбе гладкое зеленое существо размером с тыкву.
– Похоже, дело значительно хуже, чем я мог представить, – нехотя выдавил наконец Ильтар. – В дневниках Миттена попадаются туманные намеки на возможность сотворить с помощью магии созидания и воды искусственный мозг, существующий отдельно от тела, но там есть перечень не разрешенных магистром проблем. Питание, защита, выживание, самообучение и способ общения.
– Видимо, он все же сумел решить все эти вопросы, – желчно бросил Экард. – Ну а мне теперь не хватает фантазии, чтобы представить, как могло измениться за прошедшие годы это существо.
– Зелен, – ласково погладила прислужника Лиарена, – а сидящие за зеркалом люди никогда не говорили про Глас?
– Нет, – уверенно сообщил лохматый, прильнув к ее руке. – Они его не видели. В комнату Глаза могут пройти только серые… – Он резко смолк, потом испуганно уставился хозяйке в глаза и еле слышно признался: – И Зелен.
Снова несколько мгновений все молчали, мысленно по-новому разворачивая собственное представление о событиях, происходящих в укрытии отшельников.
– Ну, раз никто из узников о нем не знает, – медленно, словно нащупывая на болоте тропу, произнес Экард, – значит, он упорно сохраняет эту тайну. Осталось понять почему? Первое, что приходит на ум, – его беззащитность перед магами, ведь только хорошо зная про собственные уязвимые места, можно так упорно держаться за соблюдение тайны.
– А если он просто выполняет приказ давно ушедшего хозяина? – скептически нахмурился Дзерн.
– Если учесть его самообучаемость и прошедшие десятилетия, этот довод можно не считать важным. Даже Зелен понял необходимость изменения правил Миттена, когда перед ним встала проблема выживания, – не согласился Ильтар. – А этот Глас на порядок сложнее… и одновременно намного беззащитнее. И если он постепенно набирался опыта и развивал в себе способность делать выводы, то никак не мог со временем до этого не дойти. Значит, должен был задуматься о способах защиты… И судя по тому, как быстро он запретил узникам открывать зеркало, Глас отлично понял, чем может закончиться наше общение. И испугался…
– Не только. Одновременно он живо сообразил, чем может нас шантажировать, – зло буркнул кто-то из магов.
– Зато ему не хватило ума догадаться, – едко ухмыльнулся Экард, – с каким удовольствием мы сами отправим в пещеры все необходимое, и даже больше.
– Но он будет считать, что мы его боимся.
– Ну и пусть себе думает, как ему заблагорассудится, – окончательно развеселился отшельник. – Обмануть врага, представив себя слабее, чем есть на самом деле, – это самая действенная и надежная ловушка.
Глава 22
– Лиа, о чем ты думаешь? – Дорин вглядывался в лицо любимой с плохо скрытой тревогой.
Да и как не волноваться, если она замирает, глядя в никуда, даже покачивая на руках засыпающего сынишку.
– Все о том же. Извини, просто никак не могу надолго о них забыть.
– Надеюсь, там теперь вдосталь еды и одежды, – попытался успокоить жену Тайдир. – Тем мясом, которое мы отправили за это время в каверны, можно накормить жителей среднего села.
– А зеркало пока закрыто. И еще… только, пожалуйста, не вздумай ревновать… я думаю про Барента. Тебе ничего не показалось странным? Мне очень немного довелось с ним общаться, и все же я заметила одну вещь: когда путник с кем-то разговаривал, всегда старался смотреть в глаза. Просто держал своим взглядом… в те дни меня это злило. А теперь я вспоминаю, как он говорил с нами оттуда, из-за зеркала, и меня настораживает одна мелочь. Вспомни, когда Бар заговорил, то сразу спрятал взгляд. Как думаешь, почему он вдруг изменил своим привычкам?
– Хотелось бы мне промолчать, – невесело фыркнул дорин. – Но ты же пойдешь спрашивать отца. Да, мы все это заметили, и даже больше, я точно знаю, когда именно он в разговоре опускает взгляд. Барент солгал, но в чем, не может понять никто. Маги уже пол-луны спорят по этому поводу, и у каждого свое мнение.
– Значит, я не ошиблась, – печально кивнула своим мыслям Лиарена. – Он очень боялся за меня. И не хотел, чтобы я пошла туда. Поэтому нарочно сказал про безвыходность, про ленту, про восточный проход. Ты представляешь, Тай? Он ведь приговорил всех их к смерти, с их согласия, разумеется, но они-то думали, что никакого выхода нет! Один только Барент знал о моем умении держать зеркальный щит, но ничего им не сказал.
– Но, любимая, как может твой щит решить ту проблему? – обмирая от страшного предчувствия, выдавил дорин.
– Ни у кого из узников нет магии, значит, серые или Глас как-то видят или определяют наполненность резервов и тут же отправляют магов в колбу. Потому они и не могут снять запоры с выходов. А я могу. Ни один амулет и никто из магистров не может обнаружить мою магию, мы с отцом проверили даже все артефакты.
– Ты думаешь, Экард решится отпустить тебя туда? А вдруг ничего не удастся?.. – Тайдир говорил все тише, и его лицо серело все больше.
Вот и окончилась волшебная сказка, в которой он жил последние декады. Милые вечерние посиделки в детской за чайным столиком, рядом с большим креслом, в котором устраивали в подушках болтающего погремушкой Карика, наполненные жаркими ласками ночи, щемяще нежные рассветы, когда он, уходя на тренировку, целовал обнаженное плечико юной жены и бережно укутывал ее покрывалом.
Скоро все это прекратится, и не важно, по какую сторону зеркала будет он сам, сердце все равно разделит несокрушимая стена разлуки. Или с любимой, или с сыном и всеми остальными, кем он привык дорожить в этой жизни.
– Тай… – Магиня крепко обхватила его за шею, прижалась со всей силы. – Я долго думала и поняла – это невозможно, просто взять и научиться ставить такой щит. Слишком многое в тот раз совпало и слишком сильно я тогда испугалась, даже не я сама, а та маленькая девочка, которая сидит где-то в глубине моего сознания. Та, которая, падая в реку, сумела разбудить силу спящих способностей и спасти себя. С тех пор она всегда берет власть над моим разумом в трудные моменты, это она вынесла меня в убежище Миттена, и именно она утащила магов из прохода. А маги привыкли действовать по правилам, не поддаваться панике и страху, и потому им никак не удается загнать щиты в себя, чтобы они отражали резерв внутрь, не позволяя свету ауры проникать наружу. Я, наверное, объясняю не очень правильно, но говорю тебе так, как чувствую… Боюсь, пройдет не один год, прежде чем они вырастят кого-то из сильных учеников и научат его в случае смертельной опасности действовать не хладнокровно и рассудительно, а подчиняясь собственной интуиции или просто желанию выжить. И, возможно, этому ученику удастся создать зеркальный щит, раз сумела я, значит, и другие смогут, нужно только, чтобы совпали все условия.
Лиарена всхлипнула, отстранилась от мужа и с жалостью взглянула в его потемневшие от боли глаза:
– Прости, любимый мой… самый родной… я так счастлива рядом с тобой, иногда мне даже кажется, будто я сплю и все это только сон… никогда не догадывалась, что может так быть…
– Счастье мое, – задохнулся от нежности Тай. – Я тебя тоже очень люблю, но почему ты просишь прощения? Ты ведь не сделала ничего такого… Лиа?
Он вцепился в нее изо всех сил, прижал к себе и неверяще мотнул головой:
– Что ты задумала? Уйти без меня? Лиа! Посмотри мне в глаза! Неужели ты сможешь так поступить после того, как давала клятву? Ты позабыла, как рвет себе душу возле портрета твоей матери Экард, неужели желаешь, чтобы и я такое испытал? Может, ты и не догадываешься, но я уже приготовил все документы и распоряжения на имя Ниверта и Витерна с Дильяной. Они не хуже меня присмотрят за дорантом… а я всегда буду там, где ты.
– Но это несправедливо…
– А вырвать у меня сердце и унести в проклятые пещеры справедливо? – сердито прикрикнул дорин и тотчас осыпал поцелуями залитое слезами лицо жены. – Перестань, любимая, не смей меня жалеть. Я – мужчина и свой выбор сделал сам, не жалеть меня нужно, а завидовать. У меня самая красивая, нежная и любящая жена на свете, и кроме того, она сильная, умная и храбрая магиня. Ну не дураком ли я был бы, если бы отпустил тебя одну в это подземелье на радость Баренту?
