Ольга Пашнина - Лгунья
– Размечталась, – прохрипела я и закашлялась.
– Что-что? Не слышу, говори громче! Кортни, скажи, где записи, и я тебя выпущу.
Она думала, я поверю?
– Кортни, ну что ты как маленький ребенок, в самом деле? Из нас я младшая. Подумай, чем ты рискуешь. Герберт мертв, Кайла в доме совсем одна, Диналия, ничего не подозревая, пьяная спит дома. Зачем тебе упрямиться?
Я уперлась ладонями и ногами в крышку и что было силы надавила. Мне даже показалось, что удалось на пару сантиметров приподнять крышку, но силы быстро меня покинули. Ким звонко засмеялась.
– Не получится, – сообщили мне. – Я тут сверху сижу. Слушай, я все равно их найду, только тебе будет уже все равно. Воздух у тебя кончится быстро, а в этот саркофаг никто даже не заглянет. Тут, кстати, папа рядом, передает тебе привет. Пришлось его вытащить, а то вам вдвоем места там совсем не осталось. Да, дорогая, мне жаль, что так вышло с Гербертом. Ты его любила, я знаю. Тебя утешит то, что он защищал тебя?
Я почувствовала, как спазм лишил возможности говорить, но только стиснула зубы и предприняла вторую попытку поднять крышку.
– Упорная. Тоже, кстати, качество папочки. Он продержался дольше, чем я думала. Кортни, на что ты надеешься? Скажи, где записи Кристалл, и я тебя отпущу. У меня есть куча денег, я просто уеду – и забудем, что мы сестры. Пойдет?
– Не пойдет! – не выдержала и рявкнула я.
На этот раз я не толкала крышку, а сдвигала в сторону. Собрав остатки сил и магии, я сосредоточилась на одном усилии и сдвинула крышку. Образовавшийся зазор был достаточным, чтобы я вылезла. Ким сидела на саркофаге, поэтому, когда я сдвинула крышку, девушка упала. Я без раздумий ударила ее ногой по лицу, отчего Ким вскрикнула и упала навзничь, но быстро поднялась, пока я выбиралась.
Сестра бросилась ко мне, от удара о стену я потеряла способность дышать. Я ударила Ким в солнечное сплетение, затем еще и еще. Она не сдавалась, поняв, что терять уже нечего. Какой-то части меня вдруг стало страшно: я запросто могла ее убить!
Ким снова бросилась ко мне, доставая револьвер, но к этому я была готова. Перехватила ее руку, сжала что было сил и вывернула. Ким пронзительно закричала, роняя оружие. Однако боль или ярость не затуманили ее разум. Ногой сестра отбросила револьвер как можно дальше, не давая мне преимущества. Удар в живот отбросил меня назад.
От приступа головокружения я едва не упала. Пришлось схватиться за стену, чтобы как-то успокоить взбунтовавшуюся голову. Ким вскочила, сделав молниеносный выпад, блеснула сталь, и острое лезвие полоснуло меня по животу, оставив глубокую кровоточащую царапину. Я зашипела от боли, отшатнувшись от сестры, а та примерилась ко второму удару.
– Из-за тебя придется спалить все это кладбище! – выкрикнула Ким. – Видишь, что ты делаешь, Кортни? Ты все разрушаешь! Ты – причина смерти Герберта, ты – причина того, что от Кордеро остались жалкие клочки. Как тебе нравится осознавать это?
Пространство склепа осветила красноватая вспышка. Я, перестав контролировать собственное тело, медленно осела на пол, наблюдая, словно во сне, за мечущимися в красных оттенках тенями.
Не знаю, на сколько я отключилась, но когда пришла в себя, почувствовала теплые руки, обнимающие за плечи. И знакомый запах… слезы пролились беззвучно, я уткнулась носом в шею Герберта и боялась открыть глаза. Боялась, что это иллюзия, что я или сплю, или медленно умираю.
– Надо идти за помощью, – ворвался в сознание его голос. – Тебе нужен лекарь.
– Она сказала, ты мертв… – ничего не соображая, пробормотала я.
– Она не удосужилась проверить. Ничего страшного, крови много, но рана по касательной. Будет у меня теперь брутальный боевой шрам. Расскажешь детям, что я завалил медведя, а то схватка с тощей блондинкой – не тот подвиг, которым стоит гордиться.
Несмотря на весь трагизм ситуации, я улыбнулась. Казалось, меня уже ничего не сможет расстроить или напугать, чувства просто отключились. Я что-то делала, куда-то шла. Остановилась рядом с бесчувственной Ким и с полминуты на нее смотрела. Сейчас она словно спала, и ни один знавший ее человек не мог даже представить, что каких-то несколько минут назад ненормальнее человека просто не существовало.
За горизонтом уже брезжил рассвет.
* * *– Леди Кордеро, если бы вы сразу сказали, что присматриваете палату для сестры, я бы непременно…
Я остановила леди Бьюит жестом, поморщившись от напоминания о цели визита.
– Давайте просто подпишем документы и на этом расстанемся, хорошо?
– Разумеется, разумеется, – сразу засуетилась женщина. – Подпишите, пожалуйста.
– Вы уяснили мои требования? Если я увижу на Кимберли хоть одну ссадину, полетит все ваше руководство.
– Леди Кордеро, – обиженно поджала губы директор лечебницы, – в моем заведении непозволительно грубо обращаться с пациентами. Однако должна вас предупредить: многие сами наносят себе повреждения. Или пытаются нанести их окружающим…
– Я прекрасно знаю об этом, леди Бьюит, не нужно напоминать. Уверяю вас, я сумею разобраться в ситуации. Просто помните о нашем уговоре.
Я поставила подпись с таким нажимом, что бумага в некоторых местах просто прорезалась. Директор тут же свернула все подписанное в папку и сунула в сейф.
– Еще раз прошу извинить за инцидент с Франческой, мы не понимаем, как так…
– Достаточно, – улыбнулась я. – Напоминаю только, что этот инцидент – наш с вами секрет. Если вы сохраните в тайне то, что я вам рассказала, я сохраню в тайне то, что произошло. Вы неглупая женщина, так что, думаю, мы подружимся.
Я поднялась, бросив на стол очередной мешочек с золотом.
– На расходы. Если ей что-то понадобится, свяжитесь со мной. Я доверяю вам, леди Бьюит. Сделайте все, что в ваших силах. А за помощью с нашей стороны дело не станет.
Не дожидаясь ответа, я вышла, оставив директора размышлять обо всем произошедшем. Не отдавая себе отчет, я спустилась по дальней лестнице именно тем путем, которым вела меня леди Бьюит в прошлый раз, показывая «мою» палату. Я до последнего уверяла себя, что пройду мимо. Но сердце дрогнуло, и я сама не заметила, как оказалась перед окошком, позволяющим заглянуть в палату.
Ким не могла меня видеть изнутри. Сестра сидела, привалившись спиной к мягкой стене, закрыв глаза, и что-то беззвучно напевала. Прошло всего три дня с той ночи, но как же изменилась Ким… длинные золотистые волосы превратились в сухие и ломкие бледные пряди. Изящество и легкость сменились болезненной худобой. Она ни с кем не говорила, отказывалась принимать пищу. Засунуть в камеру ее получилось лишь усыпив. В скором времени Ким начнут кормить принудительно, а если это состояние продлится, прибегнут к помощи сильных менталистов, которые смогут ввести ее в апатичное состояние хотя бы для того, чтобы сохранить жизнь.
Если она ей вообще нужна такая.
Я постоянно думаю, где мы ошиблись, позволив Ким превратиться в то, чем она стала? Ее всегда любили больше, она была ангелом семьи Кордеро, такая непохожая на нас, такая настоящая. В какой момент Ким перешла черту, за которой уже не было ничего нормального? И что сделал с ней отец… Не уверена, что хочу это знать, но версии одна страшнее другой лезут в голову беспрестанно. И, самое мерзкое, что ни от одной я не могу с легкостью отмахнуться.
Вся логика, все выводы и теории разбились о реальность. Я думала, жизнь станет проще, когда история, начавшаяся со смерти Кристалл, кончится. Но, похоже, этому не бывать.
Перед домом сносили деревья. Несколько магов-садовников занимались выращиванием новых. Из самого Кордеро-холла слышались звуки ремонта. Мы решили не переезжать, оставив особняк как дань памяти роду. Но я все же взялась полностью обновить обстановку, внешний вид, сад, даже ворота. Избавиться от ненавистной буквы «К» и начать жить хоть немного по-другому. Пожалуй, за это можно Ким поблагодарить.
Кайла сидела на диване, когда я вошла. Листала книгу, но было заметно, что взгляд сестры устремлен совсем не на страницы.
– Привет, – осторожно поздоровалась я.
– Привет. Как все прошло?
– Нормально, подписали все бумаги, и я ушла.
– И… и что дальше?
Этот вопрос волновал не одну Кайлу. Ким осматривал ментальный лекарь. Итоги были неутешительны. Подобные нарушения практически не исцелить, а значит, Ким проведет в лечебнице остаток жизни. И маловероятно, что когда-нибудь мы сможем ее навестить.
А еще я не была уверена, что смогу на это решиться. Слишком глубокий след оставила одна-единственная ночь.
– Как мы теперь без нее будем? – тихо спросила Кайла.
– Не знаю. Я ничего не знаю, я до сих пор не могу поверить.
– Я все думаю о том, что вы рассказали. Об ее ненависти к отцу. Почему?
– Я стараюсь не думать об этом, Кайла. Я никогда не считала отца хорошим человеком, но даже боюсь представить, что может породить такое. Может, это даже хорошо, что мы не узнаем? В любом случае теперь все кончилось.
