Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Костёр чужих желаний
Хаш-эд даже не обернулся. Ведунья хлюпнула носом и тыльной стороной ладони утёрла скатившуюся-таки по щеке слезищу. Он не верил. Просто — не верил и все.
Арха, потянула цепочку, висящую у нее на шее и не с первого раза, но вытащила кристалл. Стиснула его в ладони, чувствуя, как амулет теплеет. И, не глядя, разжала пальцы, позволяя ему повиснуть перед своим лицом. Зеленоватый, чуть дрожащий свет, залил крохотную пещеру, заставляя призрачные блики танцевать по каменным стенам.
— Мать, — прошептала ведунья, глядя на переливы света, так похожие на солнечных зайчиков, — не перед ним — перед тобой клянусь. Я никогда, ни словом, ни поступком, его не предам. Ты ведь знаешь, с ним тяжело… А без него невозможно…
Кристалл вдруг вспыхнул, засиял, как маленькое солнце. И неожиданно теплый порыв ветра, взметнув вверх тяжелые волосы демона, наполнил крохотную пещерку запахом цветущих яблонь и легко погладил Арху по щеке, словно успокаивая.
Демон будто бы и не шевельнулся, но каким-то чудом снова оказался перед ней. Да ещё и ладошку схватил, сжимая её пальцы, будто пряча сияющий кристалл в кулаке.
— Ты что творишь?! — рявкнул Дан так, что у ведуньи даже прядки с висков назад сдуло. — Совсем ополоумела?!
Девушка молчала, низко опустив голову и разглядывая слезинки, медленно, будто они твёрдыми были, ползущие по длинной шерсти мехового плаща.
— Арха, ты понимаешь, что сейчас наворотила? — чуть понизил голос лорд, кажется, едва сдерживаясь, чтобы ей затрещину не залепить.
Гнев его лекарка не ощущала. Видимо, хаш-эд не воспринимал это чувство как «плохое», потому с ней и не делился. А вот боль… Да, была боль. Словно горячим маслом на грудь плеснули. И вина ещё, стыд, злость — много всего. И ничего хорошего.
— Нельзя играть со словом «никогда», котёнок. Особенно с Богами.
Голос демона упал почти до шёпота. И он вдруг ткнулся лбом в её кулак, который зажал в собственной ладони.
На мех упала новая слезища.
— А что мне делать? — судорожно вздохнув и все-таки всхлипнув, так же тихо спросила ведунья. — Я уже совсем ничего не понимаю. Ну, не веришь ты мне — ладно. Вы вообще во всем подвоха ищите. Привыкли там у себя в верхах крутить. Вот и выискиваете, чего нет. Но ты же как будто меня специально отпихиваешь! Выдумываешь что-то… Не нужна я тебе — так ты просто скажи. Я ведь на шею вешаться не буду.
— Ты и вправду не понимаешь… — едва ли не простонал Дан. — Я себя извращенцем каким-то чувствую, уродом.
Архе показалось, что на неё саму ушат ледяной воды вылили. У неё аж горло перехватило. Девушка отпрянула назад, больно ударившись лопатками о каменную стену. И попыталась выдрать у него из пальцев руку.
— Наконец и до вас дошло, лорд Харрат, что спать с полукровками — это извращение? — прошипела ведунья.
— Не сходи с ума! — рявкнул хаш-эд, моментально переходя с виновато-элегического настроя на раздражение. — Ты хоть иногда слушай, что я тебе говорю! При чем тут твоя кровь?! Я ту ночь забыть не могу. Я караулы развожу — и вспоминаю. У императора в спальне вспоминаю. На Совете — вспоминаю. С матерью разговариваю, и Тьма задери, вспоминаю! Знаешь, что вспоминаю?
Девушка, ошарашенная его яростным рыком, очумело головой потрясла.
— Тебя на простынях, вот что! — Дан схватил её за плечи и хорошенечко встряхнул. — Тёмную кожу на светлых простынях. И как ты губу закусываешь. Как дышишь. Как…
Демон её оттолкнул будто даже брезгливо, рывком встал, повернувшись спиной. И, конечно, запустил обе пятерни в волосы.
— Действительно — извращенец! Я себе растлителем малолетних чувствую. Ты же наивная, как… Тебе любовь нужна, цветочки-конфетки. Разговоры возвышенные. А тут я со своей…
— Похотью? — тихо подсказала Арха.
В ответ хаш-эд снова рыкнул. На этот раз его рык никакой смысловой нагрузки не нёс — сплошное раздражение.
— Данаш, я вот не очень помню. У меня с анатомией вообще проблемы. У вас, кажется, в истинном обличии лобовая броня имеется, да? А потом вы её под волосами прячете или как?
— Это тут при чем?
— Ну, как тебе сказать? Вообще-то, это про тахаров говорят, будто у них мозгов нет, просто потому что для них места не хватает. Лобовая броня три пальца, а дальше затылок начинается. Но, по-моему, к хаш-эдам это тоже относится, — ведунья встала, подошла к лорду и попыталась обнять его. Получилось не очень — рук не хватало. Поэтому она обхватила, сколько могла, и пристроилась щекой между его лопаток. — Во-первых, при всей моей наивности, я все-таки не ребёнок. Во-вторых, тебе не кажется, что теперь об этом переживать как-то поздно? Разврат уже случился и теперь я вся вот такая развращённая. И, в-третьих, когда вы, ваша светлость, наконец, усвоите: мне Дан нужен. Такой, какой есть. С цветочками-конфетками ты у меня никак не ассоциируешься, честно.
— Глупый ты, котёнок, — демон аккуратно, так, чтобы она продолжала его обнимать, развернулся и как-то жалостливо погладил Арху по голове. — Тебе нормальная жизнь нужна. Семья, муж…
— Дети, кастрюли и бадья с грязными подштанниками? — ведунья, чувствуя, что перетянутые нервы начинают потрескивать, прищурилась, прижав уши. — А позвольте мне самой решать, что мне нужно, а? И, заодно, сами решите! То вы орёте, что я ваша женщина. То начинаете страдания на пустом месте разводить. Вам сложностей в жизни не хватает? Просто жить не умеете? Так только скажите! Будут вам сложности!
— Ещё больше? — совсем не к месту хохотнул Дан. — Не надо, пожалуйста. Ты и так уже наворотила…
— Я наворотила?! — задохнулась от возмущения ведунья.
— Нет, я, — заверил её хаш-эд, ухмыляясь. — Лучше скажи, что тебе нужно.
— Мне ты нужен, — девушка, что было сил, ударила обоими кулачками демона в грудь. На него это не произвело ни малейшего впечатления. — Ты и без всяких сложностей! И… и постель нужна! Тоже.
— Нужна? — уточнил Дан, наклоняясь над ведуньей так низко, что его красные глаза заслонили копья солнечного света, упирающиеся в каменный пол.
Арха сглотнула, пытаясь смочить враз пересохший рот, и едва заметно кивнула.
* * *Не доходя до выложенной булыжником дорожки, Дан вдруг резко отступил назад. Да ещё и дёрнул Арху, прижимая к себе и накрывая её рот ладонью. Ведунья протестующе замычала и замотала головой.
— Смотри, — шепнул ей на ухо демон, раздвигая плети сухого плюща, свисающего с полуразрушенной каменной арки.
Лекарка недоуменно глянула на него и вытянула шею, пытаясь разглядеть то, на что указывал подбородком рогатый.
За выступом старой стены, ухмыляющейся, как гнилыми зубами, выкрошившейся кладкой, располагался небольшой дворик, на который выходили задние ворота конюшни, сеновала и ещё каких-то хозяйственных построек. Но хаш-эда явно интересовали не они.
У привязи, снаряженный в дорогу, с туго набитыми переметными сумами, нетерпеливо переминался с ноги на ногу исполинский конь грахов. Ю, старательно рассматривающая горизонт, держала его под уздцы. А рядом с ней стоял Тхия. Лорд, то и дело раздражённо поправляя волосы, которые ветер кидал ему в лицо, нахмурившись, читал какие-то бумаги.
— Это что? — неприязненно поинтересовался рыжий, не отрываясь от изучения листа.
— Прошение о добровольном отчислении с лекарского факультета, — пояснила северянка, по-прежнему вглядываясь в дали, не меняя сурового выражения физиономии. — По личным обстоятельствам. Поданное, как и положено, в трех экземплярах лично мастеру-ректору.
— Могу я узнать, в чем состоят эти «личные обстоятельства»? — поинтересовался Тхия, подняв, наконец, голову.
Странно это выглядело. Демон смотрел на северянку снизу вверх, потому что она минимум на полголовы была выше лорда. Но взгляд у него был такой, как будто он видит перед собой нечто мелкое и, в общем, не достойное его внимания.
— Нет, не можете, — гордо ответила граха. — Мессира ректора мои обстоятельства никак не касаются. Вы в праве и не подписывать прошение. В университет я все равно не вернусь.
Арха, услышав этот бред, рванулась вперед. Но хаш-эд ей не дал, снова прижав к себе и, видимо для надёжности, опять зажимая рот рукой.
— Дай им самим разобраться, — прошептал ей рогатый на ухо. — Поверь, только так что-то и может получиться.
— Да, собственно, я знаю все ваши обстоятельства, — холодно ответил Тхия, разжимая пальцы и позволяя ветру подхватить листки. — Сегодня утром вы заявили собственному отцу, что отказываетесь от рода, потому как вы его опозорили. В университет у вас, по вашим же собственным словам, намерения возвращаться нет. И куда вы собрались, мистрис Ро?
— А это не ваше дело, лорд Сарреш, — обозлилась Ю. — Все, что я хотела — я сказала.
— А я — нет! — надменно заявил лорд. — Вы немедленно прекращаете маяться дурью и остаетесь здесь. До завтра. А с утра мы вместе возвращаемся в столицу. Будем считать, что никаких прошений вы мне не подавали. Продолжайте обучение, студентка. В противном случае, мне придётся вас выдрать. Вожжами. И пусть уважаемая учтет, что у меня уже несколько дней руки чешутся это сделать. Все понятно?
