Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Костёр чужих желаний
Обзор книги Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Костёр чужих желаний
Катерина Снежинская
САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕМОН. КОСТЁР ЧУЖИХ ЖЕЛАНИЙ
Дети мои, пламя в сердце вашем — это огонь, обогревающий не едино только душу вашу. Если костёр стремлений горяч и силен, он обогреет возле себя всякого, кто встретится на Пути. И от того станет ещё жарче.
Но опасайтесь жара сего. Ибо он способен породить пламя не только в вас, но и вовне. А в пожаре гибель для всех едина — и для праведника, и для грешника. От всякого лишь пепел да прах, ветром развеянный, будет.
Из проповеди странника БэхораГлава первая
Ученье — свет, а не ученье — приятный полумрак.
Из наблюдений студентаТолько в последнюю минуту Арха сообразила, что кроме новеньких, ещё тонко пахнущих мокрой бумагой, блокнотов ей просто необходимы отдельные чистые листы. Зачем они могут пригодиться, да ещё и в первый день учёбы, вопрос отдельный. Нужны и все.
Одна беда — папка с листами в сумку, и без того напоминающую пузо перекормленного кота, лезть отказывалась. Но ведунья с упрямством, достойным гораздо более полезного применения, настаивала. Девушка, закусив от усердия губу, поднажала, чувствуя, как вещи поддаются. И так необходимая сейчас щель между анатомическим атласом и теми самыми блокнотами становится шире.
— Ну, давай же! — попыталась убедить папку ведунья, сдув с носа упавшую прядь. — Совсем чуть-чуть…
Действительно, понадобилось немного. Но не для того чтобы запихнуть листы. А для того чтобы в недрах сумки что-то издало негромкий, но крайне неприличный звук. И пальцам Архи вдруг стало мокро.
Девушка медленно, не веря в подлость случившегося, вытянула руку наружу. И горестно вздохнула, рассматривая собственную, перепачканную чернилами, ладонь. Причины для вздохов имелись крайне веские. Руку теперь придётся отмывать. И, конечно, до конца она так и не отмоется. Чернила были дорогими, из тех, что продают по серебряному полуимпериалу за бутылку. И под ногтями останется чернота, от которой избавиться невозможно. Придётся обстригать ногти до мяса. И подушечки пальцев ещё неделю будут болезненными и чувствительными.
— Арха! Долго тебя ждать? Опоздаем!
— Иду! — проорала ведунья в ответ, сунув ладонь под кран и оттирая кожу жёсткой мочалкой.
Напор воды оказался слишком сильным и, неловко повернувшись, лекарка окатила себе весь подол.
— Тьма! — выругалась она, чувствуя, как слезы горячо и горько давят на глаза изнутри.
— Арха!
— Да иду я!
Девушка оттянула подол в сторону, держа испачканную руку на излёте. Мокрое, расползающееся как клякса пятно, никуда исчезать не собиралось. А времени на переодевание уже не оставалось совершено. Но и идти в таком виде было невозможно.
Жизнь кончилась окончательно и бесповоротно.
Поэтому ведунья просто села на бортик ванны, схлюпывая закапавшие частым дождиком слезы. Залитые чернилами, напрочь испорченные вещи она доставала по одной, зачем-то пристально рассматривая каждую и только потом швыряя на пол.
Дверь распахнулась наотмашь, как будто её хотели содрать с петель. Появившийся на пороге красавец в чёрной форме личной гвардии Его Императорского Величества, удручённо покачал головой, рассматривая нечёсаный затылок ведуньи. И нервно поправил собственную белокурую шевелюру, вьющуюся картинными локонами.
— Арха! Ты чем тут занимаешься?
— Реву, — честно ответила она и хлюпнула носом особенно жалостливо.
— А на этот раз что стряслось? — Адин присел перед ней на корточки, пытаясь заглянуть снизу вверх в лицо девушке.
Лекарка косо глянула на ивтора и отвернулась. Ну, вот почему одним и глаза, цвета волны, насквозь подсвеченной солнцем, и безупречная кожа, и длиннющие ресницы, а другим чёрная физиономия и уши лопухами?
— Я никуда не пойду, — несколько гундосо из-за забивших нос слез, пробубнила Арха, демонстрируя гвардейцу одновременно мокрый подол и испачканный блокнот.
— Долго вас ждать? Там лошади скоро загорать разлягутся прямо на мостовой! — рявкнули из комнаты раздражённо.
И в дверном проёме нарисовался ещё один красавец в гвардейской форме. Этот тоже был блондином, но на свой манер. Если у Адина кудри отливали снежной белизной, то высокий, собранный на затылке «хвост» ифовета поблёскивал чистым золотом. А вот на лицо его особям женского пола смотреть не рекомендовалось в принципе. Потому что у любой из них, при виде его мальчишеской улыбки под тонкими усиками, появлялось лишь одно желание — бежать за ним с тапочками в зубах на край света.
— У нас нервы и истерика на почве первого дня в университете, — обернувшись через плечо, сообщил ивтор.
— Нет у меня никаких нервов, — снова всхлипнула ведунья, — вообще.
— Это нам известно. У тебя уже полгода никаких нервов нет. Сплошные сопли и слезы, — не стал спорить Шай.
Он перегнулся через Адина, решительно отобрав у Архи и сумку, и блокнот.
— Ад, у вас десять минут. Умыть, одеть, причесать и доставить до крыльца. Вещи я сложу.
— Ты не сумеешь… — протянула ведунья. — У меня-то не получилось.
— Это потому, что ты никогда не собирала солдатскую укладку. Все, без разговоров. Жи-во!
Девушка хотела было возразить, но передумала и только рукой махнула. Спорить с демонами не проще, чем ураган развернуть. Толку никакого, а вот весьма неприятных последствий можно огрести массу.
— Я, между прочим, за эти полгода сдала экстерном два курса и меня зачислили сразу на третий, — жаловалась она Адину, пока тот, добыв в недрах ведовской кухни сморщенный, скончавшийся ввиду преклонных лет, лимон, оттирал с руки лекарки чернила. — С клиникой почти разобралась, приём пациентов наладила. А он говорит: «сопли и слезы»! Разве честно?
— Не честно, — согласился синеглазик, — Шай вообще гад последний. Не знала, разве?
— Зна-ала, — слезопровод неожиданно принялся перекачивать влагу с удвоенным рвением. — Все демоны гады.
Ивтор, без всякого стеснения вытряхивая ведунью из мокрого платья, кротко вздохнул, возведя очи к потолку.
— Точно, — подтвердил он, застёгивая на девушке сухую одежду, — А тот, которого мы не называем, вообще баран.
— Иди во Тьму! — искренне пожелала ему Арха и попыталась вырваться. — На кой вы вообще припёрлись?
Ивтор, даже не заметив её сопротивления, развернул ведунью обратно к зеркалу. Разобрал наспех заплетённую косу и принялся ваять нечто сложно повторяемое, но очень привлекательное.
— Мы «припёрлись», — красавчик изобразил пальцами кавычки, — потому, что без нас ты так бы и просидела в ванной, поливая слезами собственные коленки. Ар, я тебе уже двести раз говорил: или перестань страдать и выкинь его из головы. Или проглоти свою дурацкую гордость и иди к нему первой. Он же тебя ждёт.
— Легко тебе говорить… — прогнусавила Арха и осеклась, виновато глянув на его отражение в зеркале.
Адин коротко улыбнулся и ничего отвечать не стал, заставив остатки лекарской совести проснуться окончательно.
Ведунья пожевала собственную губу, от смущения даже позабыв всхлипывать. Не стоило ей подобное ляпать. Адин только на прошлой неделе расстался с Кристаном. Который, естественно, оказался настоящей сволочью. Конечно, ивтора об этом неоднократно предупреждали. Но почему-то к таким синеглазика и тянуло как магнитом. А, может, он, со своей вечно мягкой улыбкой и кротким взглядом, привлекал именно тех, у кого за душой ничего, кроме Тьмы, не имелось?
Нет, ну где все-таки, справедливость?
— Готово! — сообщил гвардеец.
Адин окинул ведунью последним критическим взглядом, перебросил через собственный локоть её новенькую зелёную мантию и галантно придержал дверь.
— Я тебя люблю, Ад, — Арха привстала на цыпочки, целуя ивтора в щеку. — Вот чтобы я без тебя делала? И без Шая с Тхия?
— Утонула в слезах, — Адин приобнял ведунью за плечи, возвращая поцелуй — в лобик. — Или нарвалась на кого-нибудь. Я серьёзно говорю, Ар. Заканчивай ты глупостями заниматься. А то ты в последнее время если не ревёшь, то хамишь кому-нибудь по поводу и без. Ничего хорошего ни из того, ни из другого все равно не получится. И, кстати, мы тебя тоже любим, малышка. Пойдём.
А погода была чудная. Небо над головой светилось умытой голубизной. Прохладный и чистый воздух хотелось пить большими глотками. Выгнутый пятипалый красный лист в прозрачной луже напоминал кораблик. Астры в палисаднике расцветили прижухшую траву всеми цветами радуги. Даже у кота, сидевшего на подоконнике второго этажа, морда казалась торжественно-осчастливленной. Вот только лошадки ведуньи поблизости не наблюдалось.
— А где Ведьма? — притормозила Арха перед двумя черными, как сама Тьма, красноглазыми конягами.
— Ты её с собой в университет собралась взять? — ухмыльнулся Шай, уже восседающий на спине своей монструозной животины. — И куда ты там кобылу денешь? В лабораторию сдашь, на опыты?
