Валери Фрост - История классической попаданки. Летящей походкой
Не понимающие происходящего наблюдатели пришли к неверному и очень своеобразному выводу, узрев, как некто в плаще и капюшоне целует руку чумазому пацаненку, и при этом еще кланяется и незаметно наблюдает из-за угла за удаляющейся хрупкой фигуркой.
Леди Анна летела вдоль внутренней стены замка, опрокидывая выставленные на дороге корзины и пугая своим колоритным внешним видом слуг. Несколько самых ретивых пытались поймать несущегося мальчишку, однако тут же отпускали, осознав оплошность.
– Где Сольвейг? – Анна ворвался в парадные двери. – Дайте воды! Где леди Сольвейг?!
Испуганная служанка указывала трясущейся рукой в сторону башни с покоями кузин: глазам своим бедняжка не верила, но зычный голос кузины хозяйской дочери не узнать было невозможно.
Аня взлетела наверх и, не переодевшись, не умывшись, ворвалась в покои блондинки. Благо двери были приоткрыты.
Запах химии, озона, ароматных трав, духов и еще чего-то ударил в нос. В полумраке комнаты брюнетка обнаружила сидящую в кресле леди Юдора, подавшуюся вперед, услыхав голос Ани, и лежащую в постели кузину.
– Что с ней?
– Что с вами?
Два вопроса прозвучали одновременно. Аня отмахнулась и метнулась к постели. Сольвейг, бледная как простыни, с тенями, залегшими под глазами, и сухими губами, спала. Дышала неглубоко и часто.
– Что с ней?
– Мокроты в легких.
– Жар? Потоотделение? Мокрый кашель?
Леди Юдора лишь кивала, прикладывая платочек к воспаленным глазам.
– А что лекарь?
– Ничего не может сделать.
– Даже всемогущий лорд Вазилайос? А Нардо?
Леди Юдора лишь отрицательно покачивала головой, молча глядела на дочь и всхлипывала. Аню взбесило чужое горе. Из истории известно, что в Средневековье воспаление легких зачастую имело летальный исход. Но не в магическом же мире!
– А к знахарке ходили?
– Угу, отказалась помочь.
– Угрожали ей? – Кивок в ответ. – Придурки.
Аня бурчала себе под нос, срывая плотные шторы с карниза.
– В срочном порядке надо перенести больную в другую комнату, положить на чистые простыни, сбивать жар! В этой комнате провести дезинфекцию…
Ошалевший взгляд старшей леди не сбил настроя девушки.
– Уборку генеральную провести. И окна пооткрывать, чтобы везде был сквозняк.
Затем Анна бросила куда-то вниз, сквозь лестничный проем:
– Коня запрягать! Срочно.
Переодевшись и повязав на голову косынку на манер пиратской банданы, Аня вскочила в седло и помчалась к центральным торговым воротам, где когда-то рассказывала толстому стражу, какой тот бесстрашный и свирепый воин.
По дороге все пыталась вспомнить, как звали того молчаливого бородача, что ездил с их компанией на заброшенное кладбище. Однако память выдавать информацию отказывалась, а идти искать «того, сама не знаю кого», Ане претило.
И все же удача любит рисковых. Махнув рукой на девичью память, Аня ворвалась в рабочую комнату стражей и тут же наткнулась на искомый объект, который как раз выходил из помещения.
– Леди Анна?! – Удивление, сочувствие, жалость, радость – вся гамма человеческих чувств уложилась в два слова.
Аня отмахнулась:
– Все потом, вы мне нужны.
Аня намеревалась в срочном порядке посетить склеп, надеясь отыскать хоть какой-то намек на антибиотики. В крайнем случае в завалах неотремонтированной части подвала – медицинскую энциклопедию с рецептом или историей возникновения пенициллина.
Заброшенное кладбище порадовало новоприбывших отсутствием следов непрошеных гостей и целехонькими тайниками. Не церемонясь, Аня пригласила своих спутников внутрь. Бородач Огний все же решил по-другому и оставил напарника наверху.
Еще из прошлой жизни Аня помнила, что самым первым антибиотиком стала обычная плесень, вернее, «выжимка» из плесени, которую ввели больному «гнойным воспалением» и тем самым спасли пациенту доктора Флеминга жизнь. Но ты же не станешь объяснять убитым горем родственникам, что девочку может спасти плесень! И иголок-шприцов еще нет в этом мире.
Аня рылась везде: в сумках продавщиц, в мешках и ящичках, перевернула все вверх дном, но так ничего и не нашла. Ни единого намека на таблетки.
– Черт! Черт! Черт!!! – ругалась девушка, срывая рекламные плакаты со стены. Эмоции зашкаливали: – Обычная пневмония не может убить человека! Не может!!!
Пиратка схватила стоящий на тумбочке кассовый аппарат и швырнула в стену, где совсем недавно были аккуратно развешены комплекты нижнего белья. И откуда только силы взялись?
Аппарат с грохотом ударился в стену и замер, смешно повиснув в воздухе. Бег времени для Ани остановился, затем медленно начал набирать обороты: алюминиевое хранилище денег, наполовину ушедшее в стену, вывалилось из гипсокартонной перегородки, оставив прореху размером с голову. Из дыры пахнуло химическими ароматами.
– Огний! Свети туда! – Аня бросилась к дыре, стала руками выламывать куски мела. Уставший наблюдать за страданиями леди ночной страж отстранил девушку и со всего размаха рубанул мечом по стене, образовав новый дверной проем. За развороченной преградой обнаружились высокие стеллажи с бытовой химией, шампунями и прочей дребеденью, складировавшейся на полках магазина «Копеечка».
Через полчаса истеричных криков и поисков при романтичном, но очень слабом свете свечей Аня нашла стеллаж, полностью принадлежавший аптечному киоску. Антибиотик широкого действия в ярко-красной упаковке призывно заглядывал в глаза.
– Фух, – выдохнула Земная. – Срочно домой. С меня – пьянка.
Объявившись в замке, Анна первым делом проверила точность исполнения данных недавно указаний. Леди Юдора в полуобморочном состоянии сидела у кровати Сольвейг. Комнату наполнял аромат весенних цветов. Прекрасное время последнего месяца весны…
В Сольвейг пытались влить очередную порцию теплой воды, стояли над душой и уговаривали девушку открыть рот. Блондинка сопротивлялась, сжимала губы и отворачивалась от чашки, когда Аня ворвалась в комнату, добавив к свежести ветра солнечные нотки аромата любимых духов.
– Аня, – прошептала Сольвейг, приподнимаясь на локтях.
Вымученная улыбка, слабый блеск глаз. Блондинка безвольно упала на подушки, отчего старшей леди Дэмон стало совсем плохо, и она сорвалась на рыдания.
– Слезами горю не поможешь! – рыкнула Аня, направляясь к кровати. – Дайте стакан воды и две ложки.
– Что вы собираетесь делать?
Голос из темного угла заставил девушку вздрогнуть, а леди Юдора замолчать.
– Собираюсь вылечить вашу дочь, – прищурилась Аня, проверив догадку о личности задавшего вопрос, – лорд Вазилайос.
Холодный, медлительный, расчетливый, он выходил из тени, словно владыка мира из сумрака, давил психологически, нависая над собеседниками. Ане стало не по себе, в голове помутилось.
– Что вы собираетесь делать? – Лорд повторил вопрос.
Анино сознание на грани забытья выдало автоматом: «Выключить все магические воздействия». Мир вокруг взорвался, запульсировал красками и звуками.
Возмущению брюнетки не было предела:
– Многоуважаемый лорд Вазилайос! Для того чтобы поговорить со мной по душам, не обязательно использовать грязные методы воздействия на психику. На данный момент я – единственный человек, который может вернуть вам вашу дочь. Это лекарство, – Аня потрясла зажатыми в кулачок таблетками, – единственное, что излечит леди Соль. Для вашего же успокоения я при вас приму одну из пилюль, и вы убедитесь в ее безопасности. А пока, будьте так любезны, не мешайте.
Угрозу Аня исполнила – предварительно продемонстрировав, проглотила таблетку антибиотика. Затем раздавила вторую такую же в ложке и заставила Сольвейг выпить лекарство.
– Сейчас ты должна выпить как можно больше воды и поспать. Через три часа я вернусь.
Два часа из трех Аня проплакала. Там, в лесу, она рыдала больше от обиды, чем от страха или напряжения. Сейчас же девушка выплеснула наружу все, что так долго сдерживала внутри: злость, обиду, разочарование, горе, страх, одиночество. В дороге по вечерам, сидя у костра рядом с Аполлошей, девушка пела, чтобы не расклеиться. Исполняла бравые солдатские песни, веселые заводные новогодние-хороводные, пела детские и бардовские песни. И все они были жизнеутверждающими. Сейчас же хотелось выть. И Аня не сдерживала себя. Все равно еще не сошедший с лица синяк скроет все следы.
Кстати, о следах. Еще один час из трех девушка посвятила своей внешности: нашла подходящий парик, по максимуму скрыла синеву под слоем тонального крема, переоделась в удобные домашние вещи и направилась в комнату Сольвейг на первом этаже.
Все признаки улучшения состояния больной были налицо: блондинка, все еще бледная как поганка, но уже не бредящая, не мечущаяся на подушках, держала мать за руку и рассматривала розарий в установленном напротив балкона огромном зеркале.
