Наталья Косухина - Корпорация Лемнискату. И каждый день за веком век
Соблазнение не выход. Я мучаю себя, мучаю его. Женщина всегда думает, что она для мужчины – та самая единственная, а на самом деле далеко не первая.
Сейчас я не была уверена, что нужна князю. Все чаще мои мысли возвращались к нашему разговору о теории, что творцы притягиваются друг к другу? Что, если я нравлюсь ему как подобная, но на самом деле он меня не любит, а обманывать не хочет? Вот и борется с собой.
Такая ситуация вполне может быть. Мысль об этом мучила меня, а я даже открыто не могла поговорить с ним. Прекрасно, если все окажется не так, но что-то мне подсказывало, что Редклиф или промолчит, или я услышу то, что не хочу, и эта правда потом все время будет стоять между нами. Корпорация связала нас навечно лучше любых брачных уз.
Потом у него начнутся с кем-нибудь отношения, а я буду вечно отвергнутой любовницей. Нет, это выше моих сил, но и ждать тяжело, а выхода нет.
Как верно говорят про людей, что когда они влюбляются, то глупеют. Где же мой рассудок?
– Настя?
Фордайс с тревогой смотрел на меня.
– Все хорошо?
– Да, – улыбнулась я.
– Я закончил, теперь твоя очередь разгрести породу. Но осторожнее, склон не очень прочный.
– Буду осторожна.
Подойдя к краю, я посмотрела на крутой склон, исчерченный когтями саблезубов, которые выжидающе ходили по долине и смотрели на ледяную преграду, чувствуя наш запах. Голодные, сейчас матерые хищники сильно мучались.
Но прочь посторонние мысли, пора приниматься за работу. Прикрыв глаза, я начала приподнимать один камень за другим и складывать их рядом с заледенелой скалой.
Работа была практически закончена, убирая последние камни, я наблюдала, как хищники бросились в образовавшийся проход, но не все. Некоторые тигры пытались залезть наверх, чувствуя добычу.
Один из самых крупных саблезубов разбежался и прыгнул на стену. Раздался слабый гул, и ледяной уступ начал осыпаться. Взвизгнув, я полетела вниз, краем глаза увидев, как бросился ко мне Фордайс.
Кисть словно сжало в тисках, и падение по склону прекратилось. Внизу бесновались тигры.
Посмотрев наверх, я увидела полные страха глаза князя, который держал меня за руку.
– А говорил, мы в полной безопасности, – криво усмехнулась я.
– Не переживай, сейчас я постараюсь сконцентрироваться и перенесу тебя телекинезом. На творцов он плохо действует, но попытаться стоит.
По ободранной руке Редклифа, которой он вцепился в выступ ледника, текла кровь, но главное было не это. Оседающий ледник не выдерживал нашего веса и медленно проседал как раз в том месте, где стоял князь. Скользкая поверхность не позволяла мне уцепиться за что-нибудь и избавить Фордайса от своего веса.
А он старался применить ко мне силу: мое тело трепыхалось, но ничего не выходило. Ледник все полз и полз вниз, где собрались саблезубы в ожидании добычи и разве что не подпрыгивали.
Неужели все закончится так нелепо? Умирать очень не хотелось. Но больше всего ужасала возможность утащить с собой любимого человека, чьи попытки спасти меня будут стоить ему жизни. Несправедливо, неправильно…
И я решилась.
Посмотрела в родные глаза, которые наполнились паникой, едва творец осознал, что я хочу сделать.
– Настя, не смей!
Вывернув запястье, я покатилась вниз по скользкому склону, ожидая, что клыки и когти вот-вот вопьются в мое тело и будут раздирать его на куски. Но этого не произошло. Пошел сильный снег, который закружился вокруг меня, образуя кокон. И через пару мгновений вниз летела уже огромная глыба, сшибающая мохнатые туши, словно шар кегли.
На снежный саркофаг сразу набросились хищники: я слышала, как они царапают снег, но тщетно. Бултыхаясь в небольшом пространстве внутри снежной капсулы, я слышала лишь удары и скулеж, пока все не стихло. Не зная, что делать, я попыталась разбить «сугроб». Но если в этом не преуспели крупные звери, то куда уж мне…
Время тянулось невыносимо долго, сводя меня с ума: я не знала, что с Редклифом, как он себя чувствует и жив ли вообще.
Наконец-то жуткое неведение закончилось, и в следующее мгновение я уже видела знакомую комнату Цитадели. Фордайс сидел на полу, лицо у него было мертвенно-бледное и какое-то перевернутое.
Бросив на меня взгляд, творец поднялся и стремительно шагнул ко мне. Впервые я испугалась его безумного взгляда, его застывшего лица.
– Как ты могла?! – Он схватил меня за плечи и встряхнул.
– Я сделала то, что посчитала нужным. Ты не должен умирать из-за меня.
– Не должен, значит? – деревянным голосом переспросил князь. – А когда ты тащила меня из Египта и едва не отдала Богу душу, это относилось к «должна»?
– Если бы я не отпустила тебя, ты бы свалился вместе со мной и умер. Я ни о чем не жалею и поступила бы так же снова.
– То есть решила все сама, не оставив мне выбора. И мои чувства тебя совсем не волнуют? Что бы я делал, если бы тебя разорвали на части?!
Мне стало очень обидно: Редклиф не сомневался, что я поступила эгоистично. Может, он был прав, но я не могла позволить ему лишиться жизни.
– Не прощу себе, если ты из-за меня умрешь, – выдохнула я.
Развернувшись к стоящему рядом стулу, князь со всей силы пнул его, и тот, отлетев к стене, разбился.
– Не позволю тебе жертвовать собой, никогда, – процедил князь, сдерживаясь из последних сил. – Я несу за тебя ответственность, а ты делаешь такие глупости, которые совсем не облегчают мне задачу. Как можно быть такой безрассудной?
И направился к двери.
– Куда ты?
– Не твое дело. У меня на сегодня планы. Да и видеть тебя пока не могу, а то пожалею о своих поступках.
Дверь за ним хлопнула, и я не смогла сдержать слез: так обидно стало от его слов.
Но я все равно, несмотря ни на что, поступила бы так же!
Глава 18
Ценою жизни
Редклиф Фордайс
Когда я вышел из комнаты, меня все еще трясло, леденящий душу страх все еще тисками сжимал мои внутренности. Руки сжимались в кулаки, и необходимо было успокоиться.
Заглянув в гараж, я сел в машину и, вжав педаль газа, понесся в город, прекрасно зная, где хотел бы сейчас оказаться. Пейзаж размытым пятном мелькал за окном, но я не боялся. С живучестью творцов сложно переживать о таких пустяках.
Мысленно я вернулся назад. Возможно, я трус и долго не хотел задумываться над тем, что происходит между мной и Настей. Я был счастлив, находясь рядом с ней каждый день, касаясь ее, разговаривая с ней.
Я бредил ею и сгорал в пламени своего личного ада день ото дня. Да, это был мой выбор, но я надеялся, что мое… неправильное к ней отношение пройдет, вожделение стихнет и все будет так, как я рассчитывал, как все рассчитывали.
Но время шло, и ничего не менялось, становилось только хуже: во мне росла одержимость. И постепенно я понял, что уже не смогу отпустить Настю и не позволю ей жить не со мной.
Однако сегодня был самый ужасный день в моей жизни. Когда во время задания она начала падать, я едва не сошел с ума, но бросился спасать ее, готовый сделать все что угодно, лишь бы она осталась цела.
Но Настя поступила по-своему. Увидев, что склон оседает под нашим весом, она отпустила мою руку. Я видел ее глаза в это мгновение: она прощалась со мной. Она осознанно поступила так, пытаясь меня спасти.
Как она могла? Как бы я смог существовать, если бы не уберег ее, как бы смог жить в мире, зная, что она погибла, а я ничего не сделал, чтобы предотвратить это?
Но все эти мысли проносились в моей голове только сейчас. Тогда же я не мог думать. Мною руководил только ужас, настолько безграничный, что и представить сложно. Он охватил мое существо, поработил его. В тот момент я действовал на одних инстинктах, применил свой дар, чтобы уберечь ее. Возможность собственной смерти не пугала.
Говорят, в людях силен инстинкт самосохранения, но это верно лишь отчасти. У многих в жизни есть кто-то, ради кого они сделают все: выжмут себя до капли и умрут, если это потребуется. И это легко – отдать жизнь за любимого человека. Сложнее тем, кто останется жить.
Когда я разбросал саблезубов в стороны, они ушли: незримая добыча не стоила боли, которую я им причинил, скатившись следом за Настей. Оставшееся время до прыжка не мог прийти в себя.
Меня всего трясло от страха, от осознания возможной потери и от любви. Именно в прошлом, в ледниковом периоде, я понял, насколько люблю Настю, буквально дышу ею.
И мое чувство так глубоко, что я был не в состоянии прийти в себя и не верил, что все обошлось, что она продолжает жить.
Я так сильно ее любил, что чувство заменило жизнь.
Войдя в спортзал, где обычно занимались безопасники, я направился в одну из секций, которую любил и часто посещал… раньше.
– О! Кого я вижу! Давно тебя не было видно, – услышал я приветствие своего хорошего знакомого.
Я лишь махнул ему рукой.
– Нужна компания?
– Нет, я просто разомнусь.
И это было правдой. У меня было больше физических сил, чем у обычного человека, и если сейчас я схлестнусь с Антоном, то мое неуравновешенное состояние может выйти ему боком.
