Дарья Кузнецова - Слово Императора
В общем, магия хоть и разная, а проблемы и ограничения – те же.
Столицей Тара был одноименный город, расположенный на одноименном же острове. Город этот был довольно небольшим, и хоть и имел воздушный порт, по факту под этим гордым именем скрывалась пустая площадка, заросшая бурьяном, с одиноко торчащей посередине причальной вышкой. Впрочем, к прибытию императора траву выкосили, металлическую конструкцию покрасили, а лебедки и прочие механизмы – смазали, так что посадка прошла в штатном режиме.
Встречала нас небольшая делегация во главе с наместником Мануром Аруш-вером и его женой Рамирой – сестрой Руамара, которая была младше брата всего на три года. Десяток оборотней охраны, просторная открытая карета с козырьком от солнца и еще несколько экипажей с видными местными гражданами. Простых зевак, за исключением обслуживающего персонала воздушного порта, видно не было; кажется, об этом позаботились отдельно.
Правда, в процессе посадки случился небольшой конфуз. Лошади, непривычные к виду спускающихся с неба громадин, предприняли попытку дружно покинуть опасное место, наплевав на торжественность обстановки. Но к моменту нашего схождения по трапу их уже призвали к порядку; животные только нервно всхрапывали, кося глазами на страшную махину.
– Приветствую ваши величества на благословленной Первопредком земле Тара. Надеюсь, ваш путь был легок? – низко склонился невысокий, ниже меня ростом, оборотень. Крепкий бронзовый загар и выгоревшие светлые волосы говорили о том, что в помещении он проводит очень мало времени. Светлые серые глаза смотрели пристально и внимательно, отслеживая каждый жест. Откровенной вражды не чувствовалось, но и особой приязни – тоже; обезличенное вежливое уважение. Что, впрочем, неудивительно: я уже поняла, что императорская семья семьей не была, и с этим зятем Руамар тоже был едва знаком. Надо думать, встречались они только на Большом совете.
Рядом с ним в молчаливом поклоне согнулась миниатюрная симпатичная женщина с волосами цвета меди, уложенными в сложную прическу. И, пожалуй, цвет волос составлял ее единственное сходство с венценосным братом: милое личико сердечком, серые глаза, чуть курносый нос – ничего общего. А вот с моим несостоявшимся мужем общие черты прослеживались – мягкий подбородок, разрез глаз, форма бровей; кажется, оба они пошли в мать.
Рамира бросила на брата скользящий взгляд, после чего принялась искоса рассматривать меня. Кажется, я интересовала ее куда больше. Правда, по выражению лица прочитать сделанные выводы не получилось: та же безликая вежливость, что у мужа.
А вот за левым плечом Манура стоял немного долговязый и нескладный юноша, в котором фамильные черты Шаар-анов прослеживались гораздо отчетливее. Надо полагать, это был Ривар – старший сын пары; он походил на дядю и, соответственно, деда, значительно больше, чем на родителей. И, в отличие от этих самых родителей, юноша разглядывал нас с искренним, почти детским любопытством.
– Да, вполне, – сухо сказал Руамар, окидывая делегацию взглядом. – Пусть ваши стражники отдадут лошадей моей охране. – Он кивнул в сторону рослого седовласого мужчины почтенных лет, занимавшего должность начальника личной императорской стражи и по совместительству гвардии.
– Как вам будет угодно, но… чем мы заслужили такое недоверие? – слегка нахмурился наместник.
– Это не недоверие лично к вам, Аруш-вер, это вопрос привычки, – вполне мирным тоном сказал император, направляясь к карете. Я молча шествовала рядом, держась за его локоть, и щурилась на непривычно яркое южное солнце. Пожалуй, напрасно я не слушалась Уру и не выходила во двор; хоть немного привыкла бы, а то после библиотечного мягкого света рушский полдень больно резал глаза.
Моя камеристка, к слову, была тут как тут. Ее яркий бирюзовый наряд то и дело мелькал среди черных одеяний стражников; к моему искреннему удивлению, ей даже выделили лошадь.
Руамар лично помог мне забраться в карету, сам запрыгнул следом. Мы устроились на мягком диване лицом в сторону движения, напротив нас уселась встречающая сторона, и лошади тронулись.
– Ваше величество, вы, наверное, желаете отдохнуть с дороги? Торжественный ужин…
– С дороги я предпочту заняться документами, – отрезал император. По лицу наместника скользнула тень досады, а его жена бросила на брата короткий недоуменный взгляд, но тут же опять отвернулась, делая вид, что любуется окрестностями. Как и положено хорошей жене, не участвуя в разговоре. – Надеюсь, все, что я запрашивал, подготовлено?
– Да, ваше величество.
– Завтра на рассвете начнем осмотр местности; день посвятим столичному острову, а дальше воспользуемся дирижаблем, – продолжил тем же спокойным уверенным тоном Руамар.
– Но дирижабль не везде может сесть, – неуверенно возразил Манур.
– Мои летуны найдут место, – спокойно отмахнулся император. – А торжественный ужин оставим на заключительный вечер. Сначала работа, потом – развлечения.
– Как вам будет угодно, – опять кивнул наместник, и мужчины замолчали.
– Скажите, ваше величество, а кто эта девочка? – светским тоном нарушила тишину Рамира, переводя взгляд на меня.
– Это личная камеристка императрицы, – ответил Руамар, потому что я далеко не сразу сообразила, о чем речь. Уру действительно скакала совсем рядом с каретой, с детской непосредственностью ерзая в седле и оглядывая окрестности буквально с открытым ртом. Хотя на мой вкус пейзаж был довольно однообразен и уныл: желтоватые камни, низкий колючий кустарник и бледное выгоревшее небо. Срединные горы, в которых прошло больше половины войны между Орсой и Рушем, были гораздо живописнее.
– Она вам, видимо, очень дорога? – удивленно вскинула брови женщина.
– Да, – быстро сориентировалась я, сделав себе мысленную пометку все-таки добиться от мужа того, чтобы он раскрыл истинное предназначение Уру. – Сложно привыкать к новым лицам.
– Скажите, ваше величество, а это правда, что вы – боевой офицер? – проницательно глядя на меня, с непонятным выражением поинтересовался Манур, не давая повиснуть неловкому молчанию.
– Вы преувеличиваете, – возразила я. Нутром чувствовала, что никакого доверия к собеседникам муж не испытывает, и решила быть более осмотрительной в речах. Если сойти за идеальную жену у меня не получится, попытаться-то мне никто не мешает! Или хотя бы не лезть на рожон. – Все больше бумажки перекладывала, а уж в сравнении с его величеством – можно сказать, даже мимо не проезжала, – усмехнулась я, хотя иронии в моих словах не было ни на грамм. За что удостоилась очень задумчивого взгляда Руамара и буквально кожей почувствовала его желание что-то спросить. Впрочем, муж промолчал; должно быть, решил отложить разговор на потом, когда мы останемся наедине.
– Простите мой интерес, просто ходят разные слухи, – понимающе улыбнулся Аруш-вер.
– Разумеется, – вежливо кивнула я.
– Это очень странно и… удивительно: женщина, да еще и принцесса, в армии, – поддержала беседу Рамира. Кажется, вместо «удивительно» она хотела употребить гораздо менее мягкое слово. Но на этот вопрос ответ у меня был припасен уже очень давно.
– У людей не считается зазорным, если женщина желает помочь своей стране и сделать свой вклад в ее благополучие. – Я слегка пожала плечами. – А еще императору стыдно прятать своих детей от войны, когда его подданные хоронят сыновей и дочерей. Но в этом отношении, насколько я могу судить опять же по его величеству Руамару, мнения наших отцов совпадали.
Интересно, мне показалось, что женщина при слове «отцов» едва заметно поморщилась?
Несмотря на усилия встречающей стороны, беседа не клеилась. Руамар явно не был настроен на разговор и на обычные светские вопросы о погоде и природе коротко отмахивался, а поднимать в дороге какую-нибудь важную тему было неуместно. Я, глядя на супруга, тоже больше помалкивала, отвечая вежливо и односложно. В результате большая часть недолгого пути прошла в тишине.
Когда мы спустились с небольшого холма с плоской верхушкой, пейзаж стал живописнее. Кажется, этот холм являлся «ничейным» и никто не пытался возделывать его склоны, а вот стоило немного отдалиться – и дикий кустарник уступил место виноградникам и фруктовым садам.
Вдали тут и там виднелись небольшие ярко-белые домики с алыми ставнями на окнах и крашенными в алый цвет дверями. А собственно сам город оказался даже меньше, чем я ожидала; ряды точно таких же домиков, только, может быть, чуть побольше, булыжная мостовая, тут и там старые раскидистые деревья, дарующие желанную тень. Здесь уже хватало зевак: оборотни выглядывали из окон, стояли в проходах узких пешеходных улочек, разделявших плотно стоящие дома, группами прятались под деревьями и с интересом провожали взглядом нашу процессию. Особо бурного ликования и бросаемых под ноги лошадей цветов не было, но и недовольными оборотни не выглядели. Им просто было любопытно посмотреть на живого императора.
