Ольга Жван - За пределами замка
Следующим утром Аурелия просыпалась с трудом. Ей почему-то не хотелось открывать глаза навстречу яркому слепящему солнцу. Снегопад закончился, но когда появится возможность покинуть это пристанище, было неизвестно. Айя встала раньше и, решив ее не будить, тихонько собралась и выскользнула из комнаты. А, может, девушке просто не хотелось обсуждать свое решение об уходе, чтобы избежать сложного и тяжелого разговора по душам.
Открывая глаза, Аурелия подумала о том, что Айя видимо так и не смогла к ней привязаться по-настоящему, и это не удивительно, сколько пришлось ей самой испытать, чтобы почувствовать эту связь. С другой стороны, молодой, амбициозной и самостоятельной девушке пора было раскрывать свои собственные таланты и следовать своим путем, а не сопровождать везде Аурелию. Компания рассыпается, как карточный домик. Осталось еще уйти Вересу, и она останется одна, если не считать пары молчаливых слуг.
Щурясь от яркого солнца, заливающего своим светом комнату, Аурелия взяла в руки тетрадь. Она по-прежнему исправно записывала сюда свои впечатления от встреченных ею мест и людей, описывала случаи исцеления и просто набрасывала какие-то пришедшие в голову строки.
Что-то заканчивается… Вокруг меня или во мне…
Грустные мысли кружатся в моей голове…
О бесполезности, глупости, вере… О чем-то еще…
О пустоте, недостатке тепла и уюта…
В чем я себя проявила?! В надежде на чудо?!
Но чудеса залетают обычно в окно…
Посидев еще некоторое время над открытой тетрадью, и поняв, что писать больше не о чем, Аурелия взяла в руки засохший цветок, который ей когда-то подарил Верес, вложила его в книгу Борга, и, спрятав свои вещи в большую дорожную сумку, отправилась завтракать. Видимо и сегодня ей не удастся избежать шумной суетливости многолюдного зала, несмотря на многие дни и ночи, проведенные на постоялых дворах, девушка никак не могла привыкнуть к царящему там оживлению.
Спустившись и найдя своих друзей, она увидела их понурые плечи и грустные лица, что ее несказанно удивило. Конечно, расставание – это грустно, но почему не провести отпущенные дни в хорошем расположении духа?! Эту речь Аурелия уже прокручивала в голове, готовясь бодрым тоном вернуть веселье в компанию, но остановилась, увидев примостившуюся за их столом Эхалию.
– Ты знаешь, что она – обличительница? – спросил Лист вместо приветствия.
– Теперь знаю, – Аурелия решила, во что бы ни стало, сохранить видимость бодрого веселья и заодно при первой же возможности напомнить себе о способностях этого небольшого народа. – А что?
– Почему ты не говорила, что чувствуешь, когда исцеляешь людей? – не удосужившись ответить, Лист продолжал задавать свои вопросы.
– Потому что это вас не касается! А почему ты не рассказывал, как именно отслеживаешь вероятности? Что чувствуешь, когда обрываешь чужие нити для создания кокона? А что ощущают те, кому ты возвращаешь уже остатки неиспользованных нитей? Какие сожаления возникают в душах людей, лишенных твоей рукой шанса на что-то хорошее? А какие сожаления возникают в твоей собственной душе? Как ты решился нарушить порядок вещей и изменить действительность ради сына? – Аурелия чувствовала, что перегибает палку, но раздражение и внезапно проснувшийся страх, не давали ей остановиться. Обратившись к Айе, вопросительно смотрящей на нее, она продолжила: – А ты? Как ты чувствовала себя, когда обрекла спешащего тебе на помощь Вереса на падение в пропасть, заставляя сделать шаг вместе с тобой?! А ты, Верес? Что ты чувствовал, когда готов был пожертвовать собой каждый раз, когда кому-то из нас грозила опасность? Каково это было – принимать смерть всем сердцем просто ради того, чтобы кто-то другой жил? Напомнишь нам, как ты казнил себя за то, что не смог спасти меня? Как ты сам требовал от меня утешения и исцеления! Тогда тебя не волновало мое состояние? Или оно становится важным, только когда касается кого-то другого?! Обсудим? Вы хотите об этом поговорить? Уверены?!
Аурелия говорила все быстрее и быстрее, все громче и громче. Вся боль, которую она испытывала, когда отдавала свои силы и свою энергию выплескивалась в рваной речи девушки. Какими словами описать ощущения, которые можно сравнить разве что с горением в аду, когда жизнь оставляет тело, и его заполняет холод, сменяющийся огненными вспышками в сознании и в теле, когда боль пронизывает его множество раз. И, кажется, что достаточно отнять руки, перестать отдавать себя, променять чужую жизнь на свою собственную, и все станет хорошо, боль стихнет, волны огня и ледяного холода оставят растерзанное тело и сознание в покое. Но она заставляет держать руки на умирающих телах, уговаривая себя потерпеть еще немного. Как будто это возможно! Как будто оно того стоит! Как будто чужая жизнь важнее! Всегда важнее! Слезы катились из глаз девушки, а она все не могла остановиться. Как же она не хотела об этом говорить, даже Боргу в своей тетради она никогда не описывала, через что проходит, исцеляя людей. Зачем же им об этом знать?!
За столом воцарилось молчание, Айя тихонько всхлипывала, даже у Вереса и Листа на глаза навернулись слезы, и только одна Эхалия довольно улыбалась. С чувством выполненного долга она поднялась с лавки, и напоследок произнесла: «Вы все ее убивали! Каждый из вас!».
Произнесенная фраза пригвоздила каждого к месту, заставив еще глубже втянуть головы, Айя уже рыдала, не сдерживая себя. Аурелия, как будто очнулась. Так и не опустившись за стол, она повернулась вслед уходящей Эхалии, и спросила: «Зачем ты это сделала?». Сейчас девушка понимала, что ей не стоило взрываться, не стоило обвинять и напоминать близким людям жестокие моменты, но правда вырывалась из нее, и не было никаких сил удержать ее внутри.
– Никто ведь не виноват в том, что я – лекарь! – продолжила Аурелия уже спокойно.
– А ты в этом виновата? – ответила Эхалия, повернувшись к девушке. – Они должны были это знать!
– И к этому можно привыкнуть! – продолжила девушка слабым голосом. – Это не так страшно, как звучит. Да и сейчас мне уже намного легче…
Все слова казались какими-то безжизненными, скучными, нечестными. Аурелия замолчала. Эхалия подошла к ней вплотную и спросила: «Ты можешь сейчас выбрать реальность для себя? Какой она будет? Кто из них оказался бы там с тобой, если бы ты умела любить?».
– Борг, – ответила Аурелия быстрее, чем смогла об этом подумать, и добавила еще тише, – Борг…
Удивленная своим ответом, девушка замолчала. Глядя на людей, сидящих за столом, она понимала, что они – близкие и дорогие ее сердцу, но лишь один он был ей необходим, даже не смотря на то, что первый заставил ее отдавать свои силы. Она подняла глаза на Эхалию и, увидев в ответ улыбку, застыла на месте.
– Такова твоя реальность! Ты ее заслужила! – ответила черноволосая женщина, и так и не рассказав о своих способностях, не описанных в книге Борга, подарила Аурелии свою благодарность.
В этот момент в Аурелии что-то изменилось, как будто она, наконец, поняла, что нужно делать. Глядя на свою притихшую компанию, она улыбнулась.
Понимание приходит с легкостью и прощением
Самих себя. Наверное, в правде своей я не права.
Любимые всегда со мной, душа моя поет с огнем…
И вы сейчас – моя стена. Уверенность – моя броня.
Увидите мои огни и вспомните – в них были вы…
После этих непонятных для них строк с тем, что было заложено ее собственным пониманием и прощением, ранее им недоступным, Верес, Айя и Лист спокойно распрямили плечи и продолжили завтрак, показавшийся им удивительно вкусным.
Аурелия облегченно вздохнула, сейчас она, как обычно, отдала им часть своей жизненной силы, исцелив их от боли и вины, только на этот раз, она облекла ее в слова, а не в прикосновения. Наверное, это и есть цель ее собственной жизни. Хотя, может быть, сейчас она просто мысленно извинилась за правду, и, наконец, тоже смогла спокойно приступить к завтраку.
Весь день дружная компания много общалась и смеялась, как будто всем хотелось запомнить последние дни, проведенные вместе, отчего ценность каждого такого момента возросла. Ближе к вечеру, казалось, все, что хотели вспомнить и пережить снова, было проговорено; все, что не хотели – молча пережито в своей душе. Ясный морозный закат еще раз напомнил о приближающейся зиме, как будто выпавшего снега было недостаточно.
Освободившиеся комнаты постоялого двора дали возможность уединиться, и поздним вечером Аурелия, наконец, осталась одна. Перед сном, она перелистывала страницы книги, повторяла моменты, которые не запомнила при предыдущем прочтении, и, незаметно для себя провалилась в сон.
* * *Аурелия оказалась на какой-то смутно знакомой улице с множеством арочных въездов во дворы. Возле одной из таких арок она стояла и кого-то ждала, рассеянно оглядываясь по сторонам. Возле дороги девушка заметила женщину, перед которой стояла старая пожелтевшая от времени картонная коробка. Она была полна книг. Аурелия подошла и, наклонившись, взяла одну из них. Облокотившись спиной о стену, раскрыла книгу, но не стала читать. Просто смотрела на улицу…
