Катерина Снежинская - Подчини волну!
— Замечательно, — неохотно, как показалось Вейр, кивнул головой капитан. — Все. Всем разойтись по кроваткам. Спокойного дня, девочки.
«Девочки» расходились без особого желания. И каждый считал своим долгом глянуть на доктора, жмущуюся у двери. А татуированный Вар зыркнул на нее так, что Ли едва собственным языком не подавилась. Кажется, этот ходячий кошмар искренне полагал, что в случившемся виновата сама Ли.
— Проходите, — предложила доктор Дему, придерживая рукой дверь, как будто она могла в любой момент захлопнуться.
Лейтенант, глядя исключительно себе под ноги, вошел в комнату, но садиться ни на кровать, ни на стул не стал. Прислонился к столу бедром и застыл статуей, сложив руки на груди.
Прелесть, просто. Настоящий очаровашка. Мечта юной девы.
Вейр, решительно затянув пояс халата, как будто доспехи застегнув, принесла из ванны аптечку и встала рядом с парнем.
— Если вы не присядете, то у нас с вами вряд ли что-то получится.
Он только глянул на нее и опять занялся изучением ковролина.
— У вас разбита бровь, — пришлось в очередной раз напомнить себе, что терпение является основной добродетелью. — И я до раны просто не дотянусь.
Дем, прежде чем сесть, еще немного порассматривал пол. Но потом все-таки подчинился. Вейр, наклонив голову к плечу, осмотрела поле деятельности. Кроме рассечённой брови парень щеголял еще царапиной на переносице и скулой, стремительно наливающейся шикарным пурпуром. Это если не считать в кровь разбитых костяшек.
— Зубы у вас все целы? — поинтересовалась она.
— А мы опять на «вы»? — хмуро буркнул лейтенант.
— Будем считать, что все. Терпите, сейчас будет щипать, — оповестила Вейр, вскрывая упаковку салфеток. — Когда воочию видишь, как два человека пытаются сделать друг из друга отбивную, то дружелюбие проявлять сложно. Честно говоря, я так и не поняла, что вы не поделили.
Он едва заметно пожал плечами и зашипел сквозь зубы, когда доктор, не слишком осторожничая, начала стирать с ранки кровь.
— Я же сказала, будет щипать. И как же постулат, что настоящий мужчина должен терпеть боль молча? — фыркнула доктор. — Вообще-то, тут не помешало бы пару швов наложить…
— Тебя, — буркнул лейтенант.
— Что «меня»? — не поняла Вейр, придерживая Дема за подбородок, поворачивая его лицом к свету.
— Не поделили тебя, — пояснил лейтенант.
Доктор и сама прекрасно осознавала, что выглядит не слишком умно. Ли замерла сусликом, прижав салфетку у его брови, и таращилась на парня, хлопая глазами, как кукла. Но она действительно понятия не имела, как бы по-умному отреагировать. Ну, не было в ее немалом жизненном опыте заготовок на такие вот случаи.
Зато Вейр разом ощутила, что грудью почти прижимается к плечу парня. Да и вообще она находится как-то слишком близко от акшара. Лучше бы подальше. Расстояние в километр ее бы вполне устроило. Вариант с другой планетой тоже выглядел неплохо.
— Ты покраснела, — равнодушно, как будто сообщал, который час, оповестил врача Дем.
Видимо это его равнодушие и помогло выйти из ступора. По крайней мере, Ли вспомнила, как именно надо ноги передвигать, чтобы хотя бы на шаг назад отступить.
Вспомнить-то вспомнила и даже попыталась это сделать. Только никто ей шагать не дал. Дем обхватил ее рукой, наоборот притягивая к себе. А потом комната кувыркнулась и доктор осознала, что сидит у парня на коленях. Точнее, почти лежит, упираясь затылком в стол. И только его же рука, как стальной поручень, удерживает ее от того, чтобы не сверзиться на пол.
— Что ты…
Вообще, фраза задумывалась, как «Что ты делаешь?». Но «что» вышло фальцетом, «ты» — придушенным шепотом, а «делаешь» не получилось вовсе. Потому что Вейр опять почувствовала, как летит с аттракциона вниз — на полном ходу. А внизу ее, кажется, поджидает бетонная стена.
Лейтенант усмехнулся, проведя пальцем по ее скуле, щеке, подбородку. И одним рывком пересадил на стол — перекинул даже. Навис давящей громадой, загораживая желтыми глазищами потолок.
На этом реальность закончилась. Вагонетка, всего на один удар сердца замерла в верхней точке дуги и…
И помчалась вниз, с каждой секундой набирая скорость. Никакой стены там не было — лишь падение. По спирали, виток за витком, вниз и вниз. Или, может, вверх? Она и под пытками не сказала бы, где пол, а где потолок. Пространство закончилось. Вместо привычных звуков в ушах гудел прибой, а перед глазами маячила только темнота, расцвеченная зеленоватыми кольцами.
Но был запах — полынь и медь. И вкус — чуть солоноватая, чуть горчащая морская вода, подслащенная мятными леденцами. Зато тактильные ощущения усилились в разы, в сотни раз. Все тело стало резонатором, мгновенно реагирующим на малейший, даже едва ощутимый раздражитель. На пальцах — его волосы, гладкие, тяжелые, как толстые нити. На бедрах — шероховатая грубость его брюк. Горячечное, ощущаемое плотно, как будто оно давило, дыхание — на шее ключицах, груди.
Врач ничего не знала о собственной груди. Она-то искренне полагала, что эта часть тела предназначена исключительно для кормления ребенка. Но грубые, как будто наждачкой ободранные ладони; жесткие и совсем не ласковые пальцы; действительно горячие, по-настоящему горячие, губы, растолковали, что ни черта она в анатомии не понимала.
Но туже всего закручивала спираль пуговица. Медная, не слишком большая, рифлёная, наверное, пуговица на его джинсах. Именно она, зажатая телами между ее ног, подло и, как будто насмехаясь, задевала, давила, раздражала. Заставляла позвоночник выгибаться напряженной дугой, прижимаясь и к ладоням, и к губам, и к твердой, как доска, груди мужчины. Маленький кусочек металла, по собственной воле оказавшийся в нужном — или не нужном? — месте, стягивал реальность так туго, что Вейр не могла дышать. Она в прямом смысле слова захлебывалась, когда стон и вдох пробкой застревали в горле.
И именно пуговица заставила ее прийти в себя. Дем шевельнулся, чуть отстранился и Ли со всхлипом втянула воздух. Единственный вздох проморозил ее от затылка до пят, как будто внутренности ледяной водой окатило.
Что она делает? С кем? Где?! О, Боже! Главное — как?! Даже с мужем такого…
Доктор забилась, выворачивая голову, колотя кулаками по каменным плечам парня, пытаясь если не освободиться, то хотя бы увернуться. Лейтенант замер, но не отодвинулся ни на миллиметр, прижимая ее к столу.
— Почему?
Голос у него был глухой, горловой, рыкающий.
— Так нельзя, — Вейр чувствовала, что сейчас разревется. Слезы жгли глаза, как перец. — Отпусти…
— Почему?!
— Это не правильно…
Парень неторопливо запустил пятерню в ее волосы на затылке, сжал — не больно, но требовательно, заставляя повернуть голову, смотреть на него.
— Ты меня видишь?
Доктор молчала, сглатывая горькие, едкие слезы — только бы наружу не пролились.
— Ты меня видишь?!
Он легонько толкнул ее ладонью в затылок, как будто встряхивая.
— Д-да… — пролепетала Вейр.
Ли мечтала только об одном — как можно быстрее оказаться под обжигающе горячей водой. Желательно кипятком. Может быть, он поможет избавиться от собственной грязи. Ее начало потряхивать. Возбуждение отхлынуло от кожи, осев внизу живота свинцовым, болезненно давящим комом.
— Смотри на меня! — Приказал Дем, снова наклонился над ней, так низко, что их губы почти касались друг друга. — Не закрывай глаза.
Врач и рада бы была не видеть. Только вот желтые, ненормальные, нечеловеческие глаза завораживали куда эффективнее гипнодиска.
— Подчини волну, — прошептал лейтенант, — Или утонешь.
Он отстранился, приподняв Ли. Мозолистая ладонь проехала по бедру, избавляя ее от белья. И спираль, как отпущенная пружина, раскрутилась в обратную сторону.
Дем не любил — он брал, резко, жестко. Сильнее, еще сильнее — дальше, выше, глубже. Требуя все больше и больше. До стона. До крика. До воя.
До полной потери себя самой.
До белой ядерной вспышки, в которой грязь превратилась в пепел.
А потом исчез и он.
* * *«О, как нежданно кончился диван!». Пожалуй, только эта мысль, крутящаяся в голове как закольцованная запись, и не дала Вейр разреветься. Фразочка, конечно, дурацкая. Но великолепно отражающая суть. Диван, в смысле сказочная реальность, закончилась очень неожиданно.
Она почти уснула, подложив под голову руку Дема, чувствуя затылком его теплое, щекотное дыхание. А спиной — грудь, широкую и твердую, как забор. И дико, невероятно, до истошного верезга приятную. Если бы еще она могла визжать. Но то, что у нее даже и на восторги никаких сил не хватало, тоже восхищало.
В общем, пребывая где-то между облаками и Раем, Вейр почти уснула. И тут лейтенанта, который, кажется, тоже дремал, кто-то укусил. Иначе она его поведение объяснить не могла. Парень вскочил, натянул штаны, как по тревоге, схватил остальную одежду в охапку. И, бормотнув на прощание что-то среднее между: «Все было зашибись!» и «Провались ты к черту!», растворился за дверью, как призрак. В принципе, доктор даже не была уверена, открывал ли он эту чертову дверь? Вполне возможно, что в спешке парень ее не заметил и прошел насквозь.
